Наконец, Швеппенбург в мае лично обратился к Гитлеру с просьбой оставить основную часть танкового резерва около Парижа.
Последовало компромиссное решение, и в мае мы, наконец, перехватили радиограмму Гитлера Рундштедту, в которой говорилось, что четыре танковые дивизии, составлявшие резерв, останутся на месте в качестве ударной группы, подчиненной непосредственно верховному главнокомандованию. Это был подарок, которого мы ждали. Будь окончательное решение иным, оно поставило бы под серьезную угрозу шансы на успех операции «Оверлорд» на том этапе ее подготовки. По-прежнему не было никаких признаков переброски пехотных дивизий 15-й армии из района Па-де-Кале.
В конце мая «Ультра» опять дала нам знать, что противник не располагает сведениями о наших намерениях в операции «Оверлорд». Каждую радиограмму тщательно изучали в поисках данных о каком- либо изменении в численности и дислокации немецких частей и соединений или данных о том, что противнику известно время и точное место нашей высадки. Таких данных не было. К счастью, авиационное обеспечение скрытности подготовки операции было таким эффективным, что ни один немецкий самолет не рисковал пересечь Ла-Манш, а немецкая агентура в Англии была перевербована и работала на нас.
Нормандское сражение
Где-то около двух часов ночи в день «Д», 6 июня, была перехвачена первая радиограмма одного из немецких военно-морских штабов, располагавшегося в Париже. Она была адресована главнокомандующему западным фронтом и Гитлеру в его ставку в Растенбурге, в Восточной Пруссии. В ней просто говорилось, что вторжение началось. Только после войны мы узнали, что Рундштедт и германское верховное главнокомандование отказывались этому верить. Говорят, что Рундштедт сказал морякам, что они видели на своем радиолокаторе стаю чаек. И все-таки, еще веря во вторжение по кратчайшему морскому пути, Рундштедт поднял по тревоге 15-ю армию в Па-де-Кале. В этот момент его радиограмма была для всех нас настоящим божьим даром, особенно потому, что он, как видно, не счел нужным поднять по тревоге 7-ю армию в Нормандии. Рундштедт, по-видимому, был уверен, что парашютный десант, о котором ему докладывал штаб 7-й армии, это блеф. Только на рассвете начальник штаба Рундштедта генерал Гюнтер Блюментрит послал радиограмму прямо верховному главнокомандованию, в которой сообщал о крайне напряженной обстановке и одновременно просил у Гитлера разрешения на использование танкового резерва. От Роммеля, к нашему удивлению, до сих пор не поступало ни одной радиограммы. Только около полудня мы перехватили радиограмму Роммеля его начальнику штаба генералу Шпейделю с приказанием использовать 21-ю танковую дивизию против союзников, высадившихся западнее Кана. Радиограмма пришла из Германии, и это показало, что Роммеля не было на месте в Нормандии. Она также объяснила, почему радиограмму верховному главнокомандующему послал Блюментрит, так как, если бы Роммель был в Нормандии, он, без сомнения, сам бы обратился прямо к Гитлеру с просьбой ввести в действие танковый резерв. Мы догадались, что Шпейделю удалось связаться с Роммелем по телефону. Отсюда и радиограмма последнего.
В это критическое время было важно следить за каждым шагом Рундштедта, Роммеля и Гитлера и анализировать, какие мысли кроются за их распоряжениями. Радиограммы двух первых я послал премьер- министру утром дня «Д», а от Гитлера по радио никаких распоряжений не поступало.
Одной из причин этого, как известно, было то, что Гитлер спал, а Кейтель и Йодль не посмели его разбудить до второй половины дня. Неудивительно, что при таких обстоятельствах мы только вечером 6 июня перехватили радиограмму Гитлера о передаче Роммелю 12-й танковой дивизии из резерва верховного главнокомандования. Но было уже слишком поздно. План Роммеля по отражению высадки заключался в том, чтобы встретить высаживающиеся войска союзников танковым ударом. К вечеру союзники закрепились на берегу, и 12-я танковая дивизия не осмелилась начать движение до наступления сумерек, так как в небе кружили наши самолеты. Однако это был первый признак того, что Гитлер серьезно отнесся к положению. Поздно вечером Роммель доложил об обстановке верховному главнокомандованию, указав, что наступление англичан на Кан остановлено и что 21-я и 12-я танковые дивизии СС заняли позиции западнее города от северного обвода до пункта примерно в семи милях к юго-западу. 12-я дивизия СС показала замечательную скорость после наступления сумерек.
Рундштедт, должно быть, пошел дальше распоряжения Гитлера о вводе в бой 12-й танковой дивизии СС, потому что мы перехватили его радиограмму с приказанием перебросить в район Кана кроме 12-й дивизии СС еще одну резервную танковую дивизию — «Лер».
Рундштедт, очевидно, считал, что при таких мощных подкреплениях у Роммеля теперь достаточно танков, чтобы начать активные действия против союзников, потому что 9 июня он приказал Роммелю контратаковать. Однако танковый резерв, который был предметом стольких споров, видимо, был застигнут врасплох, потому что в ответной радиограмме Рундштедту и верховному главнокомандованию 9 июня Роммель резюмировал обстановку следующим образом: «12-я танковая дивизия СС прибыла с горючим на исходе, а танковая дивизия „Лер“ совершенно не готова к действиям. При сложившихся обстоятельствах немедленно выбить противника с позиций невозможно, необходимо перейти к обороне на рубеже Вир — Орн, пока не будет завершена подготовка к контрудару».
Это была важная радиограмма, которая давала командующему английской 2-й армией желанную короткую передышку.
С помощью «Ультра» мы узнали, что Гитлер сам определяет основную стратегию. Когда американцы начали приближаться к Шербуру, Гитлер направил начальнику гарнизона генералу Шлибену послание следующего содержания: «Даже если случится самое худшее, ваш долг обороняться до последнего бункера и оставить противнику не порт, а груду развалин. Германский народ и весь мир следит за вашими боевыми действиями; от них зависят ход и исход операций по ликвидации союзнического плацдарма и честь германской армии и вашего имени».
Все, что мог сделать бедняга Шлибен, это послать Гитлеру радиограмму: «Ввиду огромного превосходства противника в самолетах, танках и артиллерии, а теперь и вследствие обстрела корабельной артиллерией я считаю своим долгом заявить, что дальнейшие жертвы не смогут ничего изменить». Бедняга, наверное, был в отчаянии.
Ответ Роммеля был кратким: «Вы будете продолжать сражаться до последнего патрона в соответствии с приказом фюрера». Чувствовалось, что, если бы фюрер не стоял над душой Роммеля, он указал бы Шлибену какой-нибудь выход из положения, но в свете последних событий Роммелю приходилось действовать со всей осторожностью, чтобы избежать малейшего подозрения в неверности Гитлеру. Несмотря на все происходящее, фюрер все еще оставался всемогущим.
Из радиограмм «Ультра» нам стало известно, что три немецкие танковые дивизии, расположенные вокруг Кана, теперь находятся в полной боевой готовности, хотя и не совсем укомплектованы танками, и что в район Кана следуют с русского фронта еще две танковые дивизии — 9-я и 10-я.
Тот факт, что Гитлер перебрасывает танки с восточного фронта, где немцы выдерживают сильный натиск, означал, что он решил не допустить нашего прорыва на западе.
Это было плохое известие, но вскоре последовала еще одна радиограмма верховного главнокомандования Рундштедту и Роммелю с извещением о том, что из Бельгии прибывает 1-я танковая дивизия СС, а из Тулузы в район Сен-Ло, что в американском секторе, — 2-я танковая дивизия СС.
Это могло серьезно повлиять на возможность развития успеха Брэдли, и Монтгомери решил что-то предпринять. Демпси перешел в наступление. Шотландская 15-я дивизия добилась такого успеха, что командующий немецкой 7-й армией генерал Пауль Хауссер переслал Роммелю радиограмму командира 1-го танкового корпуса СС генерала Зеппа Дитриха, в которой говорилось, что, если ему сегодня ночью не пришлют подкреплений, союзники прорвутся. Мы явно напугали их больше, чем думали. Роммель, который все это время старался собрать силы для выполнения приказа Гитлера о наступлении на Байе, не совсем охотно приказал 7-й армии направить 1, 9 и 10-ю танковые дивизии СС в помощь Дитриху. Более важно было, что он должен был «вернуть в район Кана часть сил 2-й танковой дивизии СС», которая в то время находилась перед фронтом Брэдли в районе Сен-Ло. «Ультра» опять сработала, точно указав Демпси слабое место противника.
