поездки.
— Я могу в Нью-Йорке сам костюм выбрать. Иван Андреевич, вы же мне поможете с этим вопросом?
— Разумеется, — кивнул отец.
— Тогда решено, — за всех подытожил Умелов.
Услышав это, Иван Андреевич, удовлетворенно вздохнув, присел за стол.
Ни Мэри, ни Олег даже не догадывались, что этому пожилому мужчине хотелось побывать в Нью-Йорке даже больше, чем Умелову. Ведь там жила женщина, которую он до сих пор любил.
Глава 5
Оказавшись в Нью-Йорке, Умелов не мог понять, почему этот город считался столицей мира. Приземлившись в аэропорту «Ла Гардиа», расположенном в северной части района Квинс прямо на берегу залива Флашинг Бей, Олег окунулся в обычную жизнь американского обывателя, для которого этот аэропорт, где обслуживались внутренние рейсы, был таким же обычным местом, как и для среднестатистического москвича какая-нибудь станция «Комсомольская» или «Парк культуры».
В местном городском такси Олег и Иван Андреевич проехали через весь город с севера Квинса на юго-запад Бруклина.
По сравнению с тем, что Умелов раньше видел в фильмах про Америку, увиденное его несколько разочаровало. Да, Нью-Йорк с его небоскребами и лоском Манхэттена сильно отличался от Москвы и других европейских городов, в которых побывал Умелов. Но издалека этот город смотрелся гораздо лучше, чем изнутри.
Когда едешь по прямым, как струна, улицам этого мегаполиса, начинаешь понимать, что его обычная жизнь далека от стандартов «столицы мира». Если бы Умелов своими глазами не видел черных пакетов с мусором, наваленных то тут, то там даже у проезжей части, он бы не поверил, что в Нью-Йорке может быть такое.
Конечно, вид города с высоты вертолета, или смотровой площадки небоскреба наверняка бы совпал с ощущением, что ты действительно находишься в «столице мира». Но вид из окна городского такси явно говорил об обратном.
У Олега даже возникло некое патриотическое чувство, что в Москве этот дух большого города был выражен гораздо ярче.
— Как вам Нью-Йорк? — поинтересовался Иван Андреевич у Умелова, уставившегося в окно на мелькающие городские пейзажи.
— Если честно, я ожидал большего.
— И, чем же он вам не приглянулся?
— Мне кажется, что до «столицы мира», этот город, явно не дотягивает. Я был в Европе во многих городах, и там не встретишь столько мусора. Да и архитектура здесь слишком прямолинейная. Если бы не эти небоскребы, можно было бы подумать, что это какой-нибудь Мехико, — проговорил Умелов и снова уставился в окно.
— Вы были в Мексике? — поинтересовался Иван Андреевич.
— Нет. Если честно, я даже сам не понимаю, почему я выбрал именно это сравнение. Возможно, я где-то читал, что это самый большой город мира с самой длинной улицей.
Водитель такси, в облике которого явно прослеживались латиноамериканские корни, даже в русской речи уловил знакомую транскрипцию слова «Мехико». Поправив зеркало заднего вида, он посмотрел на пассажиров и живо поинтересовался:
— Простите, вы из Европы?
— Нет, — ответил Иван Андреевич по-английски. — Я — американец, а это мой родственник из России.
— Извините, что я вмешался. Мне показалось, что вы сейчас говорили про Мексику.
— Да, мой родственник сравнил Нью-Йорк с Мехико.
Шофер громко рассмеялся:
— Скажите своему амиго[], что в Мехико может два Нью-Йорка разместиться.
Иван Андреевич, повернулся к Олегу и перевел ему фразу водителя:
— Слышите, он говорит, что в Мехико может уместиться два Нью-Йорка. На самом деле он сильно преувеличил. Нью-Йорк совсем немного уступает по площади столице Мексики.
Умелов усмехнулся и сам обратился к водителю на английском:
— Это большие города, но Москва ещё крупнее.
«Латинос» удивленно посмотрел через зеркало заднего вида на русского пассажира:
— Неужели Москва — большой город?
— Да, там очень большие площади и очень широкие улицы. В несколько раз шире, чем в Нью-Йорке.
Водитель недоверчиво взглянул на Олега через зеркало.
— У вас так много автомобилей? — спросил он.
— Нет. Но у нас в городе много медведей и им нужно где-то гулять.
Иван Андреевич услышав эту распространенную байку о России, засмеялся, а латиноамериканец серьезно спросил:
— Надеюсь, мистер шутит?
— Да-да, — с улыбкой поспешил ответить Корн.
Водитель тоже широко улыбнулся ему в ответ.
Пятикомнатная квартира, в которой жили Лара и Бенджамин Смолл, располагалась в доме на западе квартала Бруклин Хайтс, который выходил на южный Манхеттен. Этот квартал выгодно отличался от центральных районов Квинса и Бруклина обилием зеленых бульваров и чистыми обочинами.
Такси остановилось у нужного дома на улице с красивым названием «Orange St.[]». Иван Андреевич с Умеловым вышли из машины и, осмотревшись по сторонам, перешли на противоположную сторону улицы. Там располагалось небольшое кафе в ирландском стиле. Присев за столик, они заказали по чашке капучино.
— Олег, я сейчас позвоню помощнице Смолла и сообщу, что мы уже прибыли. Да, вот еще что: будет лучше, если ты будешь ко мне обращаться при нем, так как это принято в Америке. То есть по фамилии.
— Хорошо, мистер Корн, — сразу принял это «условие игры» Олег.
— Я сейчас вернусь.
С этими словами Иван Андреевич поднялся и направился к телефонному аппарату, висевшему на стене у входа.
Умелов не слышал, о чем говорил по телефону отец Мэри с помощницей Бенджамина Смолла, но сумел заметить, как в процессе разговора тот явно изменился в лице.
«Наверное, она ему нравиться», — мелькнула мысль в голове Олега.
В кафе зашел очередной посетитель и, присев за соседний столик, поднял руку, чтобы сделать заказ.
Внутренний индикатор опасности Умелова неожиданно дал о себе знать приступом нервного озноба в области шеи. Умелов даже непроизвольно передёрнулся. Он почувствовал, что чувство опасности исходило от нового посетителя кафе. Чтобы не вызывать ненужных подозрений, Олег осторожно достал из кармана куртки шариковую ручку и быстро написал на салфетке: «Пожалуйста, не говорите вслух про нашу встречу. За нами следит человек, сидящий сзади меня. Это очень серьезно!!!»
Закончив разговаривать по телефону, Иван Андреевич с довольным выражением лица вернулся на свое место.
— Вот и всё. Мы сейчас….
Он не успел договорить свою фразу, потому что Умелов положил руку на его ладонь и выражением лица дал понять, чтобы Иван Андреевич замолчал. Тот, опешив, уставился на Олега. Воспользовавшись этой заминкой, Умелов сунул Корну исписанную салфетку. Прочитав текст, Иван Андреевич округлил глаза, непроизвольно взглянув через плечо Олега на предполагаемого филера.
— Иван Андреевич, давайте по городу погуляем. Я очень хочу на Манхеттене побывать, особенно на Бродвее, — подмигнул будущему тестю Умелов, стараясь вывести его из скованного состояния.
— Да, да. Конечно, — закивал Иван Андреевич.
— Тогда пойдемте, — Олег резко встал и направился к выходу.
Отец Мэри тоже быстро поднялся и, кинув на стол двадцатидолларовую купюру, вышел следом за Умеловым.
Оглядевшись по сторонам, Олег безошибочно определил, что микроавтобус, стоявший в пятидесяти метрах от кафе, был спецмашиной ФБР.
— Где здесь ближайшая станция метро? — поинтересовался он у Ивана Андреевича.
— Через два квартала. Это станция «Кларк стрит».
— Иван Андреевич, пожалуйста, не показывайте руками. Просто взглядом укажите мне направление. И объясните, как лучше до неё добраться, — проговорил Олег сквозь зубы.
— Можно вернуться назад до пересечения с Генри-стрит и, повернув направо, пройти два квартала. А можно прямо сейчас повернуть на Хикс-стрит, дойти до пересечения с Кларк- стрит и повернуть налево.
Оценив оба маршрута, Умелов выбрал первый, потому что на Апельсиновой улице было односторонне движение, и спецмашина ФБР не могла просто так развернуться и поехать за ними, нарушая правила дорожного движения (все-таки это США, а не Россия!). Это давало шанс оторваться.
— Иван Андреевич, у вас как здоровье? Вы сможете быстро идти? — так же, практически не раскрывая рта, спросил Олег будущего тестя.
Тот утвердительно кивнул.
— Тогда быстро идем первым маршрутом до метро. А там — по обстоятельствам.
Подняв воротник куртки и, прикрыв лицо, якобы от зимнего атлантического ветра, Олег с Иваном Андреевичем быстро направились в сторону ближайшей станции Нью-Йоркского метрополитена.
Станция метро «Кларк стрит» (как и большинство станций Нью-Йоркского «сабвэя»[]) была абсолютно лишена архитектурных изысков. Более того, она выглядела настолько неприглядно и не эстетично, что Умелов в очередной раз с гордостью подумал о московском метрополитене, который был просто шедевром по сравнению с этой убогостью.
Во-первых, вход в метро сильно напоминал обычный подземный переход. Во-вторых, не было никаких эскалаторов. Но самым главным разочарованием стал вид самой станции. На полу лежала светло-коричневая плитка, которая местами была выбита (особенно у края платформы) и замазана желтой мастикой. Убогие деревянные лавки посредине не очень широкого перрона, делали его каким-то «провинциальным». Обшарпанные стены ниже уровня кафельной плитки, как в дешевом общественном туалете, наводили на мысль, что это не станция метро,
