Поларис опять устремил на меня свой лучистый проницательный взгляд. Я пришла в полное замешательство.
— Мой сын необыкновенно умный молодой человек. Гений, если хотите. Его коэффициент интеллекта больше 170. Он болен духовно, а не умственно.
Тоже неплохо. Надо выяснить, как влияют наркотики на плод в утробе матери и его последующее душевное развитие. Может, удастся найти что-нибудь интересное. Совсем не помешает, если у Юпитера нарушения в этой области.
— Насколько я поняла, вы никогда не были женаты на матери Юпитера? — спросила я Полариса.
Он засмеялся так, как смеются в Бруклине. Громко и резко захохотал.
— Еще не хватало, — заявил он, и его помощники в халатах вздрогнули.
— Но у вас был общий ребенок?
Он кивнул и указал пальцем в сторону одного из благочестивых служителей, который поспешил прочь. Я удивленным взглядом проводила его удалявшуюся спину, но никто не потрудился объяснить, куда он ушел.
— Мы с Робертой отдались минутному порыву, и в результате появился Юпитер. Я, наверное, не вспомнил бы даже имени этой женщины, если бы через девять месяцев не родился Юпитер.
Я не знала, как бы потактичнее сформулировать, поэтому спросила напрямую:
— Вы уверены, что Юпитер ваш сын?
Он опять кивнул и сделал глубокий вдох.
— Когда он был младенцем, я сделал тест на отцовство, и повторил его в конце семидесятых, когда изобрели тест на антиген лейкоцитов. В те времена это было на грани искусства. И оба теста дали положительный результат. Пятнадцать лет назад я хотел проверить еще раз, когда стали практиковать анализ ДНК, на всякий случай, но Юпитер был против. Ему исполнилось уже больше восемнадцати, и я не мог его заставить, — Поларис повернулся к адвокатам: — Сейчас мы можем снова поднять этот вопрос, пока он под стражей.
— Если вы хотите, я поговорю с прокурором, — ответил тот, который постарше, и многозначительно посмотрел в мою сторону: — Думаю, лучше обсудить это позже, наедине.
Поларис кивнул:
— Да.
— Я так понимаю, Юпитер вырос с вами, — предположила я.
В этот момент в комнату вернулся служитель, который вышел по знаку Полариса. Он держал в руках маленький деревянный поднос с железным чайником и одной маленькой черной чашкой.
— Спасибо, Альдебаран, — сказал Поларис.
Помощник налил в чашку чай и подал Поларису.
— Вы пьете зеленый чай? — вопросил меня Его Высокопреподобие.
— Иногда, — сказала я.
Мой старый тренер Бобби Кац был большим любителем зеленого чая.
— Это тонизирующий напиток с замечательными целебными свойствами, он ниспослан нам с небес. Наукой доказано, что при его употреблении уменьшается процент раковых заболеваний. Еще он успокаивает. Рекомендую.
Я с удовольствием бы выпила успокоительного, хотя всегда считала, что чай растет на кустах, а не падает с небес.
— Я попробую. Мы говорили о Юпитере, о том, что он рос с вами, а не с матерью.
— Роберта забросила мальчика. Поэтому, а также из-за плохой наследственности, он стал таким. Она уехала в Индию, когда он был совсем крошкой. Вроде паломничества, хотя я думаю, она хотела изменить сознание, а не искала трансцендентности. Она так и не вернулась. Или, возможно, вернулась, но не к своему ребенку. Помню, кто-то говорил, что она стала третьей или четвертой женой нефтяного магната из Саудовской Аравии, но это, наверное, только слух.
Он сделал маленький глоток и нахмурился.
— Альдебаран, насколько ты знаешь, если чай настаивается более сорока пяти секунд, он приобретает довольно неприятный, горький вкус.
— Я прошу прощения, Ваше Высокопреподобие Поларис. Мне заварить по-новому? — спросил Альдебаран и обеспокоено поджал губы.
— Нет, не нужно. Я выпью этот. Просто запомни на будущее, — Поларис мягко улыбнулся помощнику, тот покраснел и несмело улыбнулся в ответ, его лицо выражало почти восторг.
— Конечно, конечно, я запомню.
Если он в своем раболепии склонится еще ниже, то на его подбородке отпечатается ковер.
— Значит, Юпитер жил с вами? — продолжила я.
— Да.
— А где это было? В Топанге?
— Некоторое время в общине в Топанге. Потом в Мексике.
— В Мексике? — переспросила я, сделав вид, что ничего не знаю об этом.
— Именно. После того как Роберта сбежала, я познакомился в общине с одной девушкой. Замечательной девушкой.
В его голосе зазвучали нежные нотки, а глаза, клянусь вам, наполнились слезами.
— На этой девушке я женился, когда она меня выбрала. Вместе мы переехали в Мексику.
— Почему вы переехали в Мексику?
Он засмеялся:
— А почему бы и нет? Мы свободные души. Мы выбирали путь по зову ветра. Группа людей двигалась в Сан-Мигель-Альенде, и мы решили к ним присоединиться.
— Вы взяли с собой Юпитера?
— Конечно. И маленькую Лили, дочку Труди-Энн.
— И все вчетвером отправились в Мексику, — подсказала я.
— Да. Сан-Мигель — замечательное место. Настоящее единение с Божественным, — казалось, Поларис наслаждался воспоминаниями, почти погружался в них. — Мы жили в старинном колониальном доме, который снимали всего за сто долларов. Думаю, он бы понравился Хло. Я раньше не думал об этом. Она была страстной поклонницей мексиканского искусства и мебели. У моей жены был прекрасный вкус. — Он обвел рукой комнату: — Она сама все обставила.
Я оглядела солнечную комнату и одобрительно промычала. Преклоняюсь перед всяким, кто способен вырастить дома хотя бы одно растение, не говоря уже о целой террасе. Я даже букет роз до вазы не способна донести свежим.
— Да, Хло бы полюбила Сан-Мигель, — сказал Поларис. — Время юности, свободы, открытий и безответственности, — он улыбнулся бородатому помощнику в тунике.
Тот улыбнулся в ответ и поднял брови.
Поларис обернулся ко мне:
— Мы были очень молоды, Труди-Энн и я. Мы жили на деньги, которые изредка переводили родители, и этого хватало на наши скромные нужды и выпивку в местном баре «Ла Кукарача». Владелец бара дон Чучо всегда первым знал, когда на почту приходили чеки из дома. В то время это было очень модное место. Все попадали в Сан-Мигель и в «Ла Кукарачу», рано или поздно.
— Все? — спросила я.
Он взглянул на меня, и я почему-то покраснела. Почему — не знаю. Что же в нем такого?
— Все. Там были завсегдатаями битники. Нил Кэссиди умер после особенно бурной пьянки. Еще в 1968 году, до того как мы приехали, всему составу мюзикла «Волосы» обрили головы в местной полиции. Не помню почему, но история была известной.
— А Юпитер? Что он и его сводная сестра… — Я сделала вид, что ищу в записях ее имя, — …Лили, делали в Сан-Мигель? Они ходили в школу?
Он пожал плечами:
— Дети еще не доросли до школы. Когда мы приехали туда, Юпитеру было не больше двух лет, а Лили старше всего года на два. Они были предоставлены самим себе. Такая сельская идиллия.
