– Знаете, ведь Вы сейчас вот этот прибор, только живой. А еще генератор Ван де Граафа. Ну, и конечно, пугало.
– Можно мне сойти? – пролепетала она.
– Нет, еще рано. Не двигайтесь. Разница потенциалов между Вами и окружающим сейчас настолько велика, что, окажись Вы рядом с любым предметом, произойдет разряд. Вас он не убьет, но ожог и нервное потрясение могу гарантировать. – Он вытянул руку с электроскопом. Даже с такого расстояния, полуослепшая от ужаса, она заметила, как широко раскрылись сверкающие лепестки. Мужчина обошел вокруг нее, следя за их движениями: он подносил прибор ближе, отодвигался, словно исполнял какую-то сложную ритуальную пляску. Наконец, вернулся к генератору и немного уменьшил звук.
– От Вас исходит такое сильное поле, что отклонения не фиксируются, – пояснил он и вновь подошел, на сей раз чуть ближе.
– Я больше не могу... Не могу! – шепнула она.
Но мужчина ничего не слышал либо не пожелал услышать. Как ни вчемни бывало, он поднес электроскоп к ее животу, передвинул выше. – Ага, вот ты где! – воскликнул он радостно, добравшись до правой груди.
– Что там? – простонала она едва слышно.
– Опухоль! Правая грудь, довольно низко. Ближе к подмышечной впадине. – Он присвистнул. – Средних размеров. Злокачественная, еще какая злокачественная!
Она пошатнулась, стала опускаться на пол. Перед глазами упал черный занавес. Потом на мгновение его разорвала ослепительная голубовато-белая вспышка. И вновь непроглядная темнота...
Там, где пролегла линия между потолком и стеной. Там... Незнакомые стены, чужой потолок. Какая разница? Какая мне разница...
Спать!
Между потолком и стеной. Немного ниже – багровый лучик закатного солнца. Выше – золотисто-рыжие хризантемы в зеленой вазе. И опять нависло это расплывающееся пятно. Лицо.
– Вы меня слышите?
Да. Да, но отвечать не надо. Не двигаться. Не разговаривать.
Спать.
Стена. Стол. Окно. За окном – ночь. Комната. По комнате ходит мужчина. Цветы! Хризантемы совсем как живые, но их срезали, они умирают.
А они знают об этом?
– Как Вы себя чувствуете? – Настойчивый, неотвязный голос.
– Пить...
Холодный! Еще глоток, и челюсти сводит. Сок грейпфрута.
Она бессильно опускает голову, опираясь на его руку. В другой он держит стакан. Нет, нет, это не...
– Спасибо. Большое спасибо...
Сейчас попробую сесть. Простыня... А моя одежда?
– Прошу прощения. – Он словно читает ее мысли. – Некоторые вещи плохо смотрятся на мини и колготках. Все выстирано и высушено, можете одеться в любую минуту.
Вот они лежат. Платье из коричневой шерстяной ткани, колготки и туфли на стуле. Он предупредительно отошел, поставив стакан на ночной столик рядом с графином.
– Вещи? Какие...
– Рвота. Кое-что попало мимо судна.
Под простыней можно укрыть тело. Как скрыть смущение?
– Господи, как неудобно! Я, наверное...
Мужчина качает головой. Фигура его то расплывается, то становится четкой.
– Вы перенесли шок и не оправились от него до сих пор.
Мужчина в нерешительности замер. Она впервые заметила, что он колеблется. Теперь она может читать его мысли. «Сказать ей, или не нужно?»
Конечнонужно! Так он и сделал.
– Вы не хотели возвращаться в реальность.
– Ничего не понимаю.
– Сад, груша, электроскоп. Укол, генератор, разряды тока.
– Нет, ничего не помню. – Потом все вернулось, словно кто-то повернул рычажок в мозгу. – О Господи!
– Возьмите себя в руки, – резко произнес он.
Мужчина стоял совсем близко, возвышался над ней, она почувствовала его горячие ладони на лице.
– Не вздумайте снова терять сознание, уходить в себя, Вы справитесь, слышите! Справитесь, потому что у Вас уже все в порядке. Ясно? Все хорошо.
