Глава пятая
Обычно, возвращаясь из трудных поездок, она чувствовала большой душевный подъем. Однако сейчас были только усталость и странный упадок духа, что совсем уж глупо, ведь поездка прошла успешно; по крайней мере с профессиональной точки зрения. О чем она и напомнила себе достаточно сурово.
Сбросив сумки, Кэт обозрела свои скромные апартаменты. Квартирка располагалась довольно далеко от центра города, не в самом фешенебельном, но сносном, по общим меркам, районе. Если бы не куча фотографий, развешанных по стенам, — плод всей ее двадцатисемилетней жизни, — можно было бы считать, что жизнь не удалась.
Теперь, по правилам, надо бы засесть за работу, но на это не было никаких сил, и Кэт предпочла просмотреть почту. Обычный набор счетов. Кроме одного конверта, сразу выхваченного взглядом. Она торопливо вскрыла его.
«Пресс-клуб Нью-Йорка рад сообщить о присуждении Вам премии в номинации „Лучший молодой специалист“. Награждение состоится на торжественном приеме в…»
Дальше Кэт не читала — не могла. Это был шаг вперед. Большой шаг, потому что этот пресс-клуб считался одним из самых престижных.
С трясущимися руками, все еще не веря своим глазам, она опять просмотрела листок и тут же нахмурилась.
Нужен еще кто-нибудь. Если верить приглашению, ей потребуется кто-то, кто будет сопровождать ее на этот прием.
В памяти непрошено всплыло лицо Джей Пи Харрингтона, о котором она и не думала со времени той роковой поездки. Не позволяла себе думать.
Нет, решила Кэт, забросив приглашение в сумку и схватив куртку, что ей надо, так это хорошая порция суровой реальности; и она знала, где ее найти.
Если она приспособлена к войне, всегда считала Кэт, так только потому, что выросла в зоне военных действий; и та война потребовала от нее изрядных жертв.
По мере того как поезд удалялся от Манхэттена, виды шикарного Нью-Йорка за окном сменялись видами обшарпанных заводских городков.
Это была та часть штата, в которой люди не ведали, зачем живут. Счастливчики!
Ее родной городок мало изменился со времен детства: медеплавильный завод все так же чадил в свинцовое небо, делая лица людей усталыми и серыми.
Жилище семейства Кайли за прошедшие годы изменилось еще меньше. Кэт заспешила через покосившиеся ворота и задыхающийся в сорняках двор в кухню, где, кажется, еще теплилась какая-то жизнь.
Мать, стоя у раковины, привычно и устало чистила картошку. С неожиданной болью Кэт увидела, как она постарела, несмотря на свои не бог весть какие годы.
Стоя на пороге, Кэт попыталась представить себе эту женщину молодой, яркой, полной жизни. Ничего не получилось.
Но Кэт ее очень любила, хотя много лет тому назад Франсин разбила ее сердце.
Мать оглянулась, и при виде старшей дочери лицо ее просияло гордой улыбкой, сразу сделавшей ее моложе.
— Кэтлин! Что ж ты не сообщила, что приедешь?
— Хотела сделать сюрприз.
Это ей удалось. Кэт сгребла мать в объятья и закружила по комнате все быстрее и быстрее, пока та не запротестовала.
— Хватит, Кэтлин, — засмеялась она и толкнула Кэт в кресло. — Сейчас приготовлю тебе поесть. Ты слишком худая.
Еду ее мать всегда считала панацеей, чем в детстве доводила Кэт до исступления. А когда в пьяном угаре бушевал отец, проклиная всех и вся, просто чтобы доказать, что он еще живой, мать начинала греметь посудой.
Или сбегала в церковь. Тем дело и решалось.
Сейчас Франсин металась по кухне с тарелкой печенья.
— Как твоя поездка? — Она покачала головой цвета перца с солью. — Представить себе своего ребенка в Центральной Америке…
— Поездка прошла нормально, — нехотя сказала Кэт.
— Что-нибудь случилось?
Кэт поймала встревоженный взгляд матери.
— Просто немного устала, вот и все, слегка заторможена, — и тут же, оттолкнув тарелку, осознала, что в последнее время у нее вообще пропал аппетит.
— Это неправильно, Кэтлин, когда молодая девушка, вроде тебя, одинока…
— Мне нравится быть одной. Мне нужно быть одной. — Кэт взглянула прямо в глаза матери. — И потом, тебе ли не знать, что присутствие мужчины проблем не решает. Они их только создают. Ну вот скажи мне, где, например, Джейк?
Кэт всегда отказывалась называть его отцом: такое звание надо было заслужить, а Джейк Кайли не потрудился этого сделать.
Рука присевшей со стаканом молока Франсин слегка задрожала.
— Его нет. Он в командировке.
— Имеется в виду какой-нибудь «Макгерти гриль-бар»?
— Кэтлин…
— И почему ты не оставишь его, ма? — Слова вырвались нечаянно, потому что это была запретная зона. И прежде чем мать ответила, Кэт уже знала, что она скажет.
— Я приготовлю тебе постель, Кэтлин.
— Вы сильно ошиблись в свое время… Завели детей в семнадцать лет… И что? Теперь ты намерена расплачиваться за это весь остаток жизни?
— Кэтлин, — мать отвернулась, — пожалуйста, не надо больше. Это расстраивает меня.
Она так это сказала, что Кэт осеклась. Выбирай, где сражаться, не бей лежачего — еще один рано усвоенный ею принцип.
— Извини, ма. — Она потянулась через стол к тонкой материнской руке и слегка улыбнулась на ответное пожатие.
— Ты пугаешь меня, Кэтлин. — Франсин покачала головой.
— Думаю, здесь мы на равных, ма, — ты меня ужасаешь.
Франсин уронила руку, и Кэт сменила опасную тему.
— Ладно, ма. Я приехала по делу. Нью-йоркский пресс-клуб считает, что именно я могу стать их наиболее обещающим новичком.
Франсин моргнула с еще большим недоверием, чем недавно дочь. Кэт засмеялась и достала из сумки приглашение.
— У меня есть доказательство.
Пока Франсин рассматривала плотную открытку, руки ее опять дрожали, но теперь уже по другой причине.
— Ох, Кэтлин, я так и знала! Так и знала, что если ты уедешь отсюда, тебе подвернется удача.
— Наша удача, — поправила Кэт. — Именно ты вложила мне в руки мой первый фотоаппарат, и именно ты должна пойти со мной на церемонию.
Из глаз Франсин лился горячий свет.
— Она состоится через три недели в огромном модном нью-йоркском отеле. Скажу тебе, что я разорюсь на новые платья для тебя и для себя. Думаю, мы их заслужили…
— Кэтлин, твой отец… — Франсин печально вздохнула, — ему это не понравилось бы…
Сколько Кэт себя помнила, Джейку не нравилось ничего, кроме содержимого бутылок, так что это
