Татьяна Устименко
Второе пророчество
'Homo homini lupus est'
('Человек человеку - волк')
Пролог
Лица сидящих за столом мужчин скрывали низко надвинутые капюшоны свободных белых одеяний, сильно похожих на монашеские. Ни единое дуновение ветра не колыхало пламени зажженных свечей, потому что в полутемной комнате не было окон, а заполняющий ее воздух имел довольно неприятный затхлый запах - присущий именно таким, не слишком часто проветриваемым погребам и подвалам. Или склепам, ибо сие меткое определение куда более точно соответствовало мрачноватому интерьеру странного помещения. Для полноты сравнения не хватало только гробов да скелетов по углам, хотя их с успехом заменяли наполовину осыпавшиеся, траурные фрески непонятного содержания, да рисунок в форме ромба - занимающий большую часть стола. Из плавающих в темноте углов комнаты тянуло сыростью и вековым холодом разверстой могилы, а вместо светильников - под потолком висели прочно увязшие в липкой паутине и иссохшие до состояния мумий трупики летучих мышей. Подобный, до жути реальный инфернальный антураж, еще никогда не удавалось воплотить ни одному, даже самому талантливому голливудскому сценаристу, потому что создавался он не прихотливой фантазией человека, а самой смертью - чье дыхание буквально реяло под невысокими сводами сего подземного убежища. Впрочем, пятерых собравшихся вокруг стола мужчин это не пугало ни чуть. Да и что, спрашивается, могло смутить древних существ - с весьма большой натяжкой подходивших под определение 'мужчины'. Кстати, и под 'люди' - тоже...
Сгорбленное, плотно закутанное в отороченный золотой каймой балахон создание, восседающее во главе собрания - протянуло над столом длинный рукав, надежно скрывающий его руку, из коего медленно выдвинулось нечто скрюченное и костлявое, густо поросшее грубой седой шерстью:
- Она, - глухо проскрипело из-под капюшона, - Золотая роза племени лугару! - от кисти, а скорее - лапы, отделился кривой палец, ультимативно уткнувшийся в белое пятно, явственно проступающее в центре ромбического рисунка. - Истинная дочь Сокола!
Три головы согласно кивнули в такт этим словам, но последний из присутствующих в подземелье неожиданно выпростал из рукавов смуглые, сильные ладони безупречно красивой формы и решительно сбросил капюшон, обнажая прекрасное лицо греческого бога, обрамленное завитками коротких черных локонов:
- А мужчина, - протестующе произнес черноволосый, - в пророчестве ничего не говорится о том, когда и где он родится? Значит ли это, что он обязательно станет сыном волков?
Из-под капюшона председательствующей за столом фигуры долетел саркастичный смешок, мгновенно перешедший в затяжной кашель.
- Ур Наставник! - черноволосый встрепенулся, гибким молодым движением вскакивая с резного дубового кресла. - Вам плохо?
Но закутанное в балахон существо остановило его небрежным взмахом мохнатой лапы, протестующе мотнув капюшоном, под которым на мгновение вспыхнули две кроваво-отвечивающие яркие точки:
- Мне хорошо, Волк, ибо мой недуг именуется не болезнью, а старостью. Облегчения же от старости не существует...
- Но, возможно, лечебные снадобья добрых прислужниц человеческого бога..., - осторожно начала другая фигура, чей голос поражал благозвучностью и богатством интонаций.
Названный Наставником усмехнулся еще ехиднее:
- Глупости, Солнечный Вестник! Тебе и самому известно - за уходящую жизнь цепляются только глупцы...
- А мудрецы? - с любопытством перебил черноволосый Волк, по-молодому горячий и несдержанный.
Но Наставник не укорил ученика за невежливость, а наоборот - поощрительно погладил его запястье своими расслоившимися от немощи когтями:
- Мудрец никогда не держится за преходящее, превыше всего ставя истину и будущее своих детей!
Волк смущенно покраснел...
- Как же ты еще молод, Лайош! - ласково произнес Наставник, впервые обращаясь к тому по имени. - Молод и смел...
- Прикажи отдать за тебя жизнь, - Лайош почтительно поднес к губам край белоснежного одеяния учителя, - и я выполню твой приказ не раздумывая!
- Тю-ю-ю, смельчак неразумный! - с шутливым порицанием Наставник наигранно оттолкнул Волка от себя, но это выглядело не наказанием, а скорее - одобрением. - Зачем мне твоя жизнь? А вот помощь - совсем не помешает...
- Прикажи! - еще возбужденнее повторил черноволосый, но его речь неожиданно прервал громкий скрежет открываемой двери...
На пороге комнаты появились двое молодых мужчин, одетых в короткие, модные кожаные куртки с металлическими заклепками, и сжимающие в руках мотоциклетные шлемы.
- Ур Наставник! - вновь прибывшие учтиво преклонили колени, приветствуя всех сидящих за столом. - Роза расцвела!
- Свершилось! - благоговейно выдохнул Наставник, хватаясь за плечо Вестника и тяжело привставая с места. - Ты слышал их, Эзра? Второе пророчество - свершилось!
- Успокойся, Абадайя, - мягко произнес Вестник, бережно усаживая Наставника обратно в кресло. - Излишние волнения опасны для твоего здоровья, - он подал Абадайе наполненный вином кубок и лишь после этого повелительно повернулся к переминающимся у порога посланцам: - Рассказывай ты, Ворон!
Носящий прозвище Ворон - стройный, востроглазый, с тонким профилем хищной птицы - довольно блеснул ровными зубами, с некоторой толикой превосходства подмигивая оставшемуся не у дел товарищу, и торопливо заговорил:
- Мы посетили могилу княгини Дагмары на острове Маргитсигет. Монашки по-прежнему преданно ухаживают за усыпальницей матери народа лугару и за священной дубовой рощей. Но каковым же безмерным оказалось наше удивление, когда мы обнаружили - розовый куст на могиле княгини расцвел в самое неподходящее время года, причем теперь на нем распустились сразу два бутона...
Эзра и Абадайя понимающе переглянулись.
- Целых двадцать пять лет подряд куст радовал нас всего одним цветком, подказывая - дочь Сокола родилась и жива. Но сегодня нам дан второй знак - свидетельствующий: будущая шаладанья солнечного народа достигла возраста свершений и готова принять на свои плечи весь груз бед - предначертанных в пророчестве...
- А мужчина? - неугомонный Волк-Лайош опять упрямо вернулся ко второму, черному пятну - расположенному точно посередине ромбического рисунка. - Что знаем мы о нем?
- Ничего, - с откровенным сожалением покачал капюшоном Абадайя, - пока ничего...
- Я молился, - тихонько добавил Эзра, - я просил бога указать мне точное место, где следует искать молодую шаладанью. А на заре вчерашнего дня был сниспослан мне вещий сон, однозначно подсказавший - здесь! - он вытащил из складок свого одеяния карту и четко указал на огромное государство, соединяющее
