Уж слишком живой и пугающе правдоподобной выглядела копия портрета великого графа Дракулы – знаменитого Влада Цепеша, небрежно свернутая в тугой рулон и глубоко засунутая в недра пыльного книжного шкафа. Я торопливо развернула случайно обнаруженный неподатливый холст и вздрогнула от пристального взгляда зеленых, высокомерно прищуренных глаз средневекового вельможи. Из-под высокой куньей шапки элегантно спускали длинные пряди темных волос, изысканно обрамляя узкое лицо с пренебрежительно оттопыренной нижней губой и сильным, властным подбородком. Нарочитая пышность костюма лишь подчеркивала реальность чрезмерно истощенного лица, вряд ли когда-либо принадлежавшего обыкновенному, посредственному человеку. Нет, в облике незнакомца проскальзывало что-то мистическое, сакральное… С трудом оторвавшись от гипнотического лица, я скосила глаза и почитала надпись под портретом, гласившую: «Писано в год 1465 от Р.Х. с сиятельного Влада Цепеша, воеводы Валашского». «Все верно, значит, это и есть он! – гулко бухнуло сердце. – Великий отец бессмертных вампиров, воспетый Бремом Стокером. Сам легендарный граф Дракула!»
Каюсь, я самым наглым образом выкрала из библиотеки никому не нужный портрет, испытывая странное и загадочное влечение к этому удивительному существу. С тех пор мои познания в области вампиризма значительно расширились. Я перечитала все книги, какие только смогла раздобыть, обшаривая самые отдаленные закоулки Интернета в поисках интересующей меня информации. Я также пересмотрела кучу фильмов, начиная от примитивных черно-белых с демоническим Бела Лугоши в роли грозного «Носферату – призрака ночи» и заканчивая современными – с чернокожим Уэсли Снайпсом, харизматично выступающим в образе благородного вампира Блейда. Но сказка продолжала оставаться всего лишь сказкой, так и не дав ответа на главный вопрос – существуют ли эти злейшие враги рода человеческого на самом деле? А если все-таки существуют, то откуда они взялись? И вот…
– Делегация стригоев прибыла перед самым рассветом, поэтому официальная встреча состоится следующей ночью! – буднично повторил отец Ансельм, словно акцентируя мое внимание на этом неординарном событии.
Я торопливо зажала ладонью несчастную кошачью мордочку, не рассчитывая на благоразумие и молчание Стеллы.
– Что понадобилось Проклятым на этот раз? – сухо поинтересовался брат Бернард, смиряя нотки возмущения и отвращения, против его воли все же проскользнувшие в голосе главного экзорциста.
– Крови, чего же еще! – хмыкнул настоятель. – Соглашение действует уже более двухсот лет. Думаю, за истекшие годы Дети Тьмы здорово соскучились по настоящей охоте.
– Но лицензии… – возмущенно начал экзорцист, но его прервал громкий мелодичный мужской смех.
– Жалкие подачки, – презрительно отчеканил третий собеседник, – вот что такое эти пресловутые лицензии! Они лишь разжигают непомерный аппетит. А мертвая кровь постоянно усиливает укоренившуюся жажду живой крови…
Живая и мертвая кровь… Я подползла еще ближе к стене флигеля, мучимая жутким любопытством. Никогда не слышала ничего подобного! И этот голос…
– Ваше Высокопреосвященство как всегда правы, – угодливо шепнул отец Ансельм. – Никто не сравняется с вами в начитанности и образованности!
«А-а-а! – внезапно осенило меня. – Не иначе, к нам в обитель лично приехал напыщенный кардинал Туринский, самый красивый и изысканный прелат святой католической церкви». Я наконец-то узнала этот елейный, медоточивый голос. Мне уже приходилось встречаться с Анастасио ди Баллестро, возглавлявшим торжественную службу на Рождество прошлого года в главном столичном соборе – Сидонской капелле. Той самой, где хранится легендарная Туринская плащаница. Я удостоилась высокой чести попасть в число лучших воспитанников аббатства, приглашенных на праздник. Меня совершенно очаровали резные балюстрады хоров, расписные створки древнего органа и щедро вызолоченный аналой. Но сам кардинал ди Баллестро не понравился мне категорически. Было в его лице что-то неуловимо порочное, двуличное. Некая затаенная скользкость души, проглядывающая сквозь безупречно аристократичную, нарочито холеную внешность. Поддельная, сусальная красота лживого херувима. И вот именно этот красавец-кардинал выступил в роли папского легата, скрытно прибывшего в нашу скромную обитель. Все это настораживало и наводило на определенные размышления.
Вот черт, прости меня Господи! Углубившись в чувство антипатии к кардиналу, я легкомысленно пропустила часть беседы.
– Великая охота официально разрешена раз в год, в феврале, – продолжал невозмутимо разглагольствовать кардинал. – А в промежутках между сезонами донорские центры, принадлежащие Ватикану, уже не справляются с возросшими запросами новых кланов!
«Час от часу не легче! – я еще сильнее стиснула несчастную кошку. – Церковь что, сама снабжает стригоев кровью? Обалдеть!»
– Думаете, они потребуют пересмотра Соглашения? – возмущенно ахнул брат Бернард.
– Уверен! – авторитетно подтвердил ди Баллестро.
– А я теперь вынужден терпеть присутствие мерзких отродий Тьмы в стенах своей благочестивой обители! – брюзгливо ворчал настоятель.
– Кстати, уважаемый брат, а где вы поместили графа Деверо? – словно невзначай поинтересовался кардинал деланно безразличным тоном.
– В бордовой комнате! – сердито ответил Ансельм. – Лучшие покои в аббатстве, только боюсь, они там все изгадят…
Про бордовую комнату мне уже доводилась слышать неоднократно, она находилась как раз над нами, на третьем этаже флигеля. Самые шикарные покои во всем аббатстве. Не велика ли честь для мерзких кровососов?
– Боитесь их? – сочувствующе хмыкнул кардинал.
– Боюсь! – честно признался отец-настоятель. – Пусть в монастыре полно ангелов и сильных экзорцистов, но все равно, от одного взгляда этого дьявольского графа кровь в жилах стынет!
– В аббатстве готовят боевых экзорцистов? – с плохо скрытым удивлением в голосе воскликнул кардинал Туринский. – Я правильно вас понял, отец Ансельм?
– Воистину так! – горделиво выдохнул настоятель. – По высшему указанию самого папы, тайно и усиленно. И все равно – мне боязно ночевать под одной крышей со стригоями…
– Ну, зачем же так демонстративно не доверять нашей компетентной защите! – обиженно запротестовал брат Бернард. – У меня много талантливых девушек. Взять хотя бы Оливию или Селестину…
– Женщины? – не поверил ди Баллестро. – Женщины становятся более сильными экзорцистами, чем мужчины?
Бернард замялся.
– Да, Ваше Высокопреосвященство! – нехотя засвидетельствовал он. – Они более любимы Господом нашим и одарены им сверх меры…
Кардинал язвительно хмыкнул:
– Несправедливость, нонсенс! Не уважаю женщин! Как можно доверять тому, кто пять дней в месяц кровоточит, да все никак не сдохнет?
Я стиснула зубы, с трудом сдерживая гнев. Ах, как сильно вы не любите женщин! Уж не извращенец ли вы, неуважаемый прелат? Мстительные строчки мгновенно срифмовались сами собой:
А ди Баллестро продолжал изощряться в скабрезностях:
– Женщины есть по сути своей низшие создания, весьма похожие на вампиров. Всю жизнь только и занимаются тем, что сосут кровь из мужчин. Я склонен считать их грязные дни совсем не физиологической особенностью организма, а банальным выбросом излишков неправедно употребленного…
Отец Ансельм, тоже не отличавшийся особой благосклонностью к женскому полу, глумливо захохотал. Я возмущенно дернулась, кусты предательски зашуршали.
– Слышите, что это? – встрепенулся кардинал.
Настоятель с кряхтением выбрался из кресла и тяжелой походкой беременного бегемота протопал к
