Второй мой блеф был куда меньшего масштаба: я уверял, что диски лежат где-то в сейфах под надежной охраной и добраться до них можно будет не раньше завтрашнего утра. Это тоже была ложь: диски по-прежнему были со мной, а именно, в «эвакуарии». Я только сейчас собирался вынести их через черный ход и положить в намеченное место. Но теперь лишился и этой возможности. Вокруг дома люди «Фаруса», а глядишь, и Хабара: выйти из офиса с дисками, даже в самой надежной маскировке, означало подвергнуть огромному риску весь план. Не говоря о жизнях ? своей и еще двух человек.
Правда, для подобных случаев существовал еще чердак, которым мне иногда доводилось пользоваться. По нему можно перейти в любой другой подъезд нашего огромного, как караван-сарай, дома. Но сегодня выходить даже через другое парадное значило ставить на кон слишком многое. Оставался единственный выход: послать кого-то вместо себя.
Да, в этом доме я прожил всю свою сознательную жизнь. Здесь полно знакомых, с которыми я любезно раскланиваюсь во дворе. Но вряд ли этого достаточно, чтобы вламываться к ним посреди ночи со странными и подозрительными поручениями. Начать с того, что большинству из них завтра на работу, в такое время они просто спят... Вот тут-то и пришла в голову мысль, которая в математике называется «верно и обратное».
Не спит сейчас тот, кто в такое время работает!
Я мигом спустился в «эвакуарий», вынул диски, рассовал их по карманам, вызвал лифт и поехал на самый последний этаж. Там еще один пролет вверх пешком, и передо мной дверь на чердак. Амбарный замок на ней всегда был не более чем декорацией -легко снимался вместе с петлями, на которых висел. Я зажег специально прихваченный фонарь и осторожно двинулся по чердачному полу, как по болоту: щупая дорогу перед собой носком ботинка, чтобы какая-нибудь трухлявая доска не провалилась под моей тяжестью. Когда мы мальчишками играли на этом чердаке в войну или в искателей кладов, мне был знаком здесь каждый закуток. А сейчас я опасливо пробирался по нему, чтобы неровен час не стукнуться лбом о невидимое в темноте препятствие или не быть похороненным под какой-нибудь рухнувшей балкой.
Считая выходы, я добрался до нужного мне седьмого подъезда. На этот раз дверь, ведущая наружу, оказалась заперта. Я не очень сильно двинул ее ногой, и сезам распахнулся настежь. Старение основных фондов, знаете ли. Мне нужен был шестой этаж. Или седьмой? Только бы не ошибиться! Но меня выручил сам вид двери в квартиру: не думаю, что кто-нибудь еще в нашем доме рискнул бы обить ее розовой, как облачка на восходе, кожей. Я немного постоял перед ней, набираясь духа, а потом нажал на звонок.
Цыпка открыла мне почти сразу, даже не поинтересовавшись, кто это. На ней был коротенький шелковый халатик, она смотрела на меня, щурясь от дыма зажатой в углу рта сигареты. А за ее спиной маячил ражий детина в одном махровом полотенце, перепоясывающем могучие чресла. На плече у него была татуировка с куполами, на роже ? явное неудовольствие.
? О, кто к нам пришел! ? радостно возвестила Цыпка.
Но детина почему-то не разделил ее чувств и поинтересовался с видом альфа-самца, на территорию которого вторгся наглый конкурент:
? Это еще что за хрен с горы?
? Хрен с горы ? это ты, ? обернувшись к нему, презрительно процедила Соня Циппельбаум. ? А это мой старый друг Стасик Северин.
Альфа-самец заявил было, что так не договаривались, он заплатил за ночь. И даже попробовал поиграть мускулами. Я с тоской подумал, что опять придется драться. А мне меньше всего нужен был сейчас скандал посреди ночи. Но на мою сторону неожиданно встал пудель Хуссейн, угрожающе зарычав из-за хозяйкиной спины на татуированного куполами клиента. После чего Цыпка легко справилась с ситуацией сама. Просто сказала:
? Пошел вон! В следующий раз отпущу тебе бесплатно.
И грозный альфа-, собственно теперь уже бета-здоровяк, быстренько оделся и уступил поле боя.
? Заходи, ? сказала Цыпка. ? По делу или так?..
«Или так» в два часа ночи ее совершенно не смущало.
? Хочешь сигарету, кофе или выпить? ? не дав мне ответить, спросила она, сама уже устремляясь на кухню.
Я прошел за ней, ощущая во всем ее облике домашнюю теплоту, которой давно не встречал у людей, занятых куда более почтенными ремеслами.
? Так он же вроде наш? ? поинтересовался я, усаживаясь за стол.
? Я больше не сплю с иностранцами, ? пояснила Цыпка, засыпая молотый кофе в турку. ? Поддерживаю отечественного производителя. К тому же у них там сплошные революции. Приезжают, гады, злые и прижимистые.
Я рассказал ей все. Ну, или почти все. А в конце объяснил, чего хочу от нее.
? Как два пальца об асфальт! ? откликнулась Цыпка. ? Я сама туда собиралась ? у меня сигареты кончились. Этот боров все равно не пошел бы.
Она скрылась в спальне и быстро вернулась уже в джинсах и облегающей майке, под которой отчетливо прорисовывались два больших, как наперстки, соска.
? Давай, чего там у тебя.
Я бестрепетно отдал ей оба диска, объяснив, что нужно с ними сделать. Цыпка, порывшись в комоде, даже нашла для них небольшие пакеты.
Ее не было довольно долго, и я уже стал думать о самом худшем. Но тут она вернулась, нагруженная сумками, доложила, что «все хоккей», и стала выкладывать на кухонный стол французские сыры, фуа гра и прочие деликатесы. В отдельном пакете была бутылка «Хеннесси» ХО.
Я не успел и глазом моргнуть, как на столе появились коньячные стаканы.
? Ну, ? торжественно произнесла Сонька, ? за твой успех!
Часа в четыре, посмотрев на пустую бутылку, а потом на часы, она сказала:
? Иди прими душ и ложись. У тебя завтра трудный день.
Я не стал спорить. Кровать в комнате была только одна, и я пристроился с краю. Через пару минут и Цыпка вышла из ванной совершенно голая, с длинными распущенными до самых бедер волосами, похожая на кающуюся Марию-Магдалину с картины Леонардо. Она нырнула под одеяло рядом со мной. Но я, кожей ощущая всю глупость и непристойность своего поведения, сказал:
? Сонька, прошу тебя, не надо.
? Почему? ? исренне удивилась она.
? Любовь у меня.
? Эка невидаль ? любовь! ? засмеялась Цыпка. -Любовь ? такое дело, поболеет и умрет.
Я промолчал, просто потому, что не знал, что сказать.
А Мария-Магдалина склонилась надо мной, обрушив на меня тугую волну своих тяжелых, как все грехи мира, волос, и целомудренно поцеловала в нос. После чего повернулась ко мне спиной, строго сказав:
? Но помни, за тобой должок. Я ведь, как все девчонки у нас, влюблена была в тебя в седьмом классе.
? Цыпка ? ты святая, ? засыпая, пробормотал я заплетающимся языком.
35
Глаза я открыл в девять. Сонька еще спала. Я тихонько вышел на кухню, сварил себе кофе и съел бутерброд. Начинался действительно трудный день.
В десять мне на мобильный позвонил Понос.
? Ну? ? произнес он вместо приветствия.
? Баранки гну, ? проявив верх остроумия, ответил я. ? Сколько времени тебе нужно, чтобы доехать до «Азбуки вкуса» на Ленинградском проспекте? Вместе с Прокопчиком.
? Двадцать минут.
? Значит, в десять двадцать твоя машина стоит у входа в магазин. Я выхожу с диском в левой руке и отдаю его тебе, когда в моей правой руке будет рука Прокопчика. После чего я еду за вторым диском, встречаемся там же. Все ясно?
Он хмыкнул и положил трубку.
Я немедленно набрал контактный телефон, оставленный мне для связи с Хабаром.
Подошла сама Валерия Никитична. Я решил быть вежливым:
