– Он помер, а мы его живого ставим, да еще с бабой! Меняй материал, Феофанов! Кому говорю!
Тут дежурный редактор посмотрел на главного как будто с сочувствием и сказал осторожно:
– Андрюш, ты там, в своей… Венесуэле, счет дням потерял. Сегодня уже… десятое, а не восьмое и не третье. Тираж в типографии, вечером продаваться будет…
Дэн Столетов замер, и рот у него приоткрылся, как у идиота. Сегодня и вправду десятое, елки-палки! Это что значит? Зарплата скоро, вот что это значит!
А тираж и впрямь почти в продаже!.. Изменить ничего нельзя.
И тут, словно в подтверждение того, что ничего уже не изменить, за матово-стеклянными стенами кабинета главного пронеслась какая-то тень, ломающаяся на углах и стыках, а за ней еще тени, погуще и пожирнее, и только потом добавились шум, гул и топот, и Феофанов изумленно поднял брови, а Дэн Столетов вытянул шею.
– Остановитесь! Остановитесь, кому говорю!
– Девушка! Девушка, предъявите паспорт!
– Задержите ее! Стой, стой!
Прохоров быстро пошел к двери, но она сама распахнулась ему навстречу, и в кабинет ввалилась целая толпа.
– Что?! Что происходит?
Дэн Столетов – из соображений безопасности! – юркнул в открытую балконную дверь и там затаился.
– Андрей Ильич, мы ничего не могли… – начал один из ввалившихся охранников. Он с трудом дышал и вращал глазами. – Ну не бить же ее, Андрей Ильич!
– Я требую разбирательств! – собравшись с силами, вдруг закричала платиноволосая тоненькая девушка, и секретарша Галя отшатнулась в сторону. – Я в милицию заявление напишу! Вы что, не понимаете, что это уголовное дело?!
– Мы ничего не могли, Андрей Ильич, ничего! Ну не бить же, на самом деле…
За матовой стеной кабинета было черным-черно от собравшегося в коридоре народа.
Прохоров хотел что-то сказать и осекся. Дэн Столетов потихоньку выбрался из-за балконной двери. Тоненькая девушка продолжала бушевать.
– Если это подтвердится, если только подтвердится, вы все, – тут она ткнула охранника пальцем в грудь, – пойдете под суд! И вы тоже!
Это она выкрикнула в лицо Прохорову, и Дэн Столетов с холодеющим, как в минуты сильной опасности, сердцем узнал в ней героиню сегодняшнего злополучного материала, любовницу покойного Владимира Разлогова Олесю Светозарову – львицу или тигрицу, у которой он сам две недели назад брал интервью.
Тут она вдруг заметила Дэна и пошла на него, замахиваясь смешной крошечной сумочкой. Глаза у нее налились слезами.
– Это ты, ты! Куда ты его дел?!
Дэн попятился, зацепился за стул и с размаху сел на пол. Стул покачнулся, не устоял и тоже рухнул. Дэн взвизгнул от боли – стул ударил его по коленке, больно.
– Ти-хо! – гаркнул Прохоров, про которого все забыли, и вдруг наступила тишина. Только сопели охранники и всхлипывала девушка. Даже в коридоре стало необыкновенно тихо.
– Что случилось? – среди этой тишины спросил Прохоров. – Вы ведь… госпожа Светозарова, если не ошибаюсь?
– Да, да! – закричала девушка. – Не ошибаетесь! Ваши… ваши… бандиты брали у меня интервью. И особенно этот!
Она вздернула подбородок и им показала на Дэна. Видимо, хорошие манеры не позволяли ей показать пальцем.
– А еще про маму мою спрашивал, мерзавец!
Прохоров растерялся:
– Почему бандиты?! Почему мерзавец, госпожа Светозарова?! – Он быстро взглянул на Дэна. – Это… наш корреспондент, Денис Столетов, и никакой он не…
– Он вор, нет, он грабитель! – завизжала девушка. – Пока один фотографировал, другой грабил!
Все посмотрели на Дениса Столетова, который ничего не понимал.
– Я вор? Я грабитель? – переспросил он и вдруг улыбнулся на одну секунду доброй мальчишеской улыбкой. А потом побагровел до ушей, до корней волос. – Я у вас украл?!
– Или ты, или тот, второй, – выпалила девушка. – Ну что ты на меня смотришь?! Ты думал, я никогда не хвачусь, да?!
– Что у вас украли?! – Это Прохоров вступил. – И почему вы уверены, что украли именно… мои люди?
Девушка открыла свою крохотную смешную сумочку – руки у нее сильно тряслись – и достала пакетик с салфетками. Открыть его у нее получилось не сразу.
Все стояли и смотрели, ждали, пока она откроет.
Зарычав, она разорвала пакетик и выхватила салфетку.
– У меня украли перстень, – отчеканила она и приложила салфетку к лицу. – Очень дорогой, вы даже не можете себе представить, насколько! И это не просто перстень! Это подарок самого близкого человека, и перстень пропал! А человек умер! Понимаете, умер! И он подарил мне кольцо, а эти… сволочи его стащили!
Прохоров невольно покосился на Дениса, и тот, залитый тяжелым, жгучим, температурным румянцем, забормотал по-детски:
– Я не брал… Я ничего не брал, Андрей Ильич, правда…
– Девушка, милая, с чего вы решили, что…
– Я вам не милая! – прорыдала милая девушка из-за своего скомканного бумажного платка. – И не смейте так говорить! Я точно знаю, что это они утащили!
– Да почему?!
– Потому что мы разговаривали в алькове. – Она так и сказала «в алькове». – А туда никто из посторонних никогда не заходит! Даже слуги!
Она так и сказала «слуги», и Галя, секретарша, вдруг стрельнула в нее глазами и усмехнулась недобро.
– Так, хорошо, – быстро подхватил Прохоров, – слуги не заходят, и дальше что?!
– Дальше они сказали, – снова подбородок вперед, в сторону Дэна Столетова, – что нужна интимная обстановка! Что чем интимней, тем лучше! Ну для интервью лучше! И для фотографий, чтоб красиво было. Ну я их и пригласила в альков!..
Прохоров вдруг как будто очнулся, оглянулся по сторонам – неистовое, первобытное, жаркое любопытство истекало из горящих глаз, сочилось с полуоткрытых губ, собиралось и закручивалось в смерч, в центре которого были Прохоров и красотка.
– Я прошу всех немедленно выйти, – тихо и твердо сказал Прохоров.
И, чуть повысив голос:
– Пожалуйста, без дискуссий!
Ясное дело, никто не двинулся с места – еще бы!..
– Я заявление в милицию напишу, я всем газетам расскажу! А тебя, гаденыш, я своими руками!..
Нет, решил Прохоров, дело так не пойдет! Мягко, но твердо он взял обоих охранников за надувные резиновые плечи, развернул к двери и подтолкнул. Охранники переступили слоновьими ногами, и дальше дело застопорилось. Прохоров кивнул Гале, рывком поднял валявшийся на полу стул и так, со стулом в руках, пошел на журналистов. Умная Галя раскинула руки, как наседка крылья, и тоже двинулась на толпу.
Девушка всхлипывала и порывалась вцепиться в волосы Столетову, а тот отмахивался от нее, как от мухи, делая нелепые пассы руками.
В несколько приемов, не сразу, Гале с Прохоровым удалось вытолкать всех за дверь – теперь темная туча народа за матовым стеклом выглядела угрожающе, как грозовая.
Галя оглянулась, и Прохоров велел:
