степени нелюбезно с вашей стороны навалить на меня ваш приют, а самим удрать на юг и наслаждаться благами жизни. Было бы справедливо, если бы я все сделала не так.
Разъезжая в салон-вагонах и гуляя при лунном свете под пальмами, думайте, пожалуйста, как я, под пронизывающим мартовским дождем, пекусь о 113-ти малютках, которые по праву принадлежат вам, — и будьте благодарны.
Остаюсь (на ограниченное время)
С. Мак-Брайд, зав. приютом Джона Грайера
Уважаемый недруг!
Прилагаю при сем (в отдельном конверте) Самми Спейра, пропавшего во время Вашего утреннего визита. Мисс Снейс извлекла его на свет Божий после Вашего ухода. Осмотрите, пожалуйста, его больной палец. Я никогда не видела фурункула, но, по-моему, это он.
Искренне Ваша
С. Мак-Брайд
Дорогая Джуди!
Не знаю, будут ли дети любить меня, но мою собаку они любят. В этом доме не было столь популярного существа, как Сингапур.
Каждый вечер трем из мальчиков, которые образцово вели себя весь день, разрешается расчесывать его щеткой и гребенкой, а три других хороших мальчика удостаиваются чести кормить его. Но воскресенье — день высшего блаженства: три сверххороших мальчика моют его в горячей воде мылом против блох. Эта привилегия (служить камердинером Сингапуру) — единственное, что я использую для поддержания дисциплины.
Просто сердце разрывается — эти дети живут в деревне, и у них нет ни одного любимого зверька! А ведь они особенно нуждаются в том, чтобы кого-то любить. Я непременно достану им кого-нибудь, хотя бы мне пришлось потратить все наши доходы на зверинец. Не можешь ли ты привезти с собою двух-трех маленьких аллигаторов и пеликана? Все живое примем с благодарностью.
Сегодня у меня первое попечительское собрание. Я очень благодарна Джервису, что он устроил просто деловое свидание в Нью-Йорке, мы еще не приняли парадного вида. Но мы надеемся, что к первой среде апреля у нас будет чем похвастать. Если все идеи доктора и две-три мои осуществятся, представляю себе, как вытаращат глаза наши попечители.
Только что составила меню обедов и ужинов на будущую неделю и повесила его в кухне, на виду у расстроенной кухарки. Разнообразие — слово, которое до сих пор не значилось в лексиконе П.Д.Г. Если б ты знала, какие у нас будут сюрпризы! Кукурузные пышки, пончики, рисовый пудинг с массой изюма, густой суп из овощей, макароны по-итальянски, блинчики с патокой, яблочные оладьи, пряники — ну, бесконечный список!
Когда наши старшие девочки научатся готовить такие аппетитные блюда, они почти смогут удержать любовь своих мужей.
О Господи! Сижу и болтаю всякий вздор, когда у меня в запасе несколько настоящих новостей. У нас новая сотрудница, да еще какая!
Помнишь ли ты Бетси Кайндред, выпуска 1910? Она руководила «Клубом веселья» и драматическим кружком. Я-то ее помню, у нее всегда были прелестные платья. Так вот, представь себе, она живет в 12-ти километрах отсюда. Я случайно налетела на нее вчера утром, когда она проезжала на автомобиле по деревне; вернее, она чуть не налетела на меня.
Мы с ней никогда в жизни не разговаривали, но поздоровались, как старые друзья. Выгодно иметь рыжие волосы, она меня сразу узнала. Я вскочила на подножку ее машины и сказала:
— Бетси Кайндред, 1910, придется заехать ко мне в приют и переписать со мной моих сироток.
Она так удивилась, что беспрекословно послушалась, и будет работать здесь четыре или пять дней в неделю, как временный секретарь. Непременно постараюсь удержать ее навсегда. В жизни не видела такой полезной особы. Я надеюсь, что она привыкнет к сироткам и не сможет без них жить. Мне кажется, она осталась бы, если бы мы платили ей достаточно. Ей хочется быть самостоятельной и не зависеть от семьи, как и всем нам в этот упадочный век.
Я все усердней классифицирую людей и хотела бы определить место доктора. Если Джервис знает о нем какие-нибудь сплетни, сообщи их мне, пожалуйста; чем хуже, тем лучше. Вчера он зашел вскрыть нарыв на пальце у Сэми Спейра, а потом поднялся в мой ярко-синий кабинет, чтобы показать и рассказать, как делать перевязки. Обязанности заведующей весьма разнообразны.
Я, между делом, попросила его остаться к чаю, и он согласился — не ради удовольствия провести время в моем обществе, нет, только потому, что как раз в это время появилась Джейн с тарелкой горячих пончиков. Он, оказывается, не завтракал, а до обеда было далеко. Между пончиками (он съел всю тарелку) он сумел допросить меня. Подготовлена ли я к занимаемой должности? Изучала ли я биологию в колледже? Что прошла по химии? Что знаю о социологии? Посетила ли образцовый детский дом в Гастинге?
На все это я отвечала любезно и откровенно. Потом я позволила себе, в свою очередь, задать ему вопрос-другой, а именно: какое воспитание сумело создать такой образчик логики, точности, достоинства и здравого смысла? Благодаря моей настойчивости мне удалось извлечь из него несколько сиротливых фактов, впрочем, весьма почтенных. Судя по его уклончивости, можно подумать, что кого-нибудь из его родственников повесили. Мак-Рэй-отец родился в Шотландии и поехал в Америку, чтобы занять кафедру в одном университете; но сына Робина отправили назад в добрую старую Шотландию, где он и учился. Его бабушка — урожденная Мак-Лэклен из Стрэтлэкен (звучит неплохо, правда?), и каникулы он проводил в шотландских горах, охотясь за дичью.
Вот все, что мне удалось выведать, ровно столько, и ни слова больше. Умоляю тебя, сообщи мне несколько сплетен о моем недруге — предпочтительно что-нибудь скандальное!
Почему он, такой ученый, хоронит себя в глуши? Казалось бы, будущему светилу необходимо иметь больницу с одного бока и анатомический театр — с другого. Уверена ли ты, что он не совершил преступления и не скрывается от закона?
Я извела уйму бумаги и не сказала почти ничего. Vive la bagatelle![4]
Твоя, как всегда,
Салли.
P.S. В одном я успокоилась: доктор Мак-Рэй не сам выбирает костюмы. Он предоставляет такие пустяки своей экономке, миссис Мэгги Мак-Гурк.
Еще раз и бесповоротно — прощай!
Милый Гордон!
Ваши розы и письмо утешали меня целое утро — со дня моей разлуки с Вустером это в первый раз.
Немыслимо передать словами, как угнетает рутина приютской жизни. Единственный проблеск — то, что Бетси Кайндред проводит с нами четыре дня в неделю. Мы с ней учились вместе в колледже и постоянно находим что-нибудь забавное, все ж можно посмеяться.
Вчера мы пили чай в моем отвратительном кабинете и вдруг решили
восстать против ненужного уродства. Мы позвали шестерых крепких и разрушительных сирот, раздобыли стремянку, лохань горячей воды, и за два часа на стенах не осталось ни следа от обоев. Вы не можете себе представить, как весело сдирать обои со стен!
Сейчас два человека оклеивают комнату лучшими обоями, какие только можно найти у нас в деревне, а немец-обойщик стоит на коленях и снимает мерки с моих стульев, чтобы покрыть их кретоном, не оставив и намека на плюшевое прошлое.
Пожалуйста, не пугайтесь. Это совсем не значит, что я собираюсь провести в приюте всю свою жизнь. Просто я хочу достойно встретить мою преемницу. Я не решилась сказать Джуди, каким безотрадно унылым я нахожу ее приют, не хочу омрачать Флориду; но когда она вернется в Нью-Йорк, она уже в передней найдет мое заявление об отставке.
