Люк подумал о документах, гарантирующих ей свободу, и о своей любви, которую хотел подарить ей. Но этого недостаточно, если у него не будет средств обеспечить ее. Она заслуживала гораздо большего, чем он мог дать ей сейчас.
Тяжко вздохнув, он пробормотал:
– Тогда мне нечего предложить тебе.
Она взяла его лицо в ладони и, поцеловав в губы, прошептала:
– А знаешь, Люк… Что, если мы все-таки заставим Монтгомери раскошелиться?
Он грустно улыбнулся:
– Мы не сумеем это сделать, моя дорогая.
Элиза тихонько рассмеялась:
– А если у нас в руках окажется его дочь?
– Но ее… нет.
– А что, если я знаю, где найти ее?
Глава 28
Филомена Прайн утерла пот со лба, подняла на плечо один из подносов и постояла несколько секунд – она хорошо знала, что спешка в этом деле не нужна, потому, что может обернуться потерей, за которую ей уже нечем будет расплачиваться. Однако она знала и другое: ей следовало поторопиться, потому что ее ждали в шумном и зловонном пивном баре. Увы, впереди у нее были долгие часы изнурительной работы, – думая об этом, она не могла удержаться от слез.
Какой же она была наивной месяц назад, когда уговорила своего нищего возлюбленного согласиться на романтический побег. Ее фантазии обернулись страданиями и лишениями. Они поженились и некоторое время жили у друзей, но затем пришлось столкнуться с суровой действительностью, и избалованная Филомена, выросшая в роскоши и никогда не знавшая реальной жизни, вынуждена была расстаться со своими иллюзиями. Теперь она уже была не дочерью Джастина Монтгомери, а женой Джонатана Прайна. Прежде Филомена не понимала этой разницы, однако теперь со слезами на глазах вспоминала о своей прежней жизни.
Прижав одну руку к ноющей спине, она направилась в бар, где матросы, возможно, будут щедры, если она с улыбкой подаст им кружки пива. С улыбкой, которая когда-то кружила головы богатым поклонникам, а теперь служила для того, чтобы заработать на хлеб насущный.
Собравшись с духом, Филомена толкнула бедром дверь и вошла в бар; она привычно лавировала между столами и ловко уклонялась от щипков и хлопков по заду. Раздав кружки и собрав монеты у моряков, она повернулась к следующему столику:
– Чем угостить вас в этот прекрасный ве…
Она умолкла – ледяной ужас сковал ее горло. Сидевший за столом мужчина, такай же высокомерный и красивый, каким она впервые увидела его, оказался страшным пиратом по прозвищу Черная Душа. А рядом с ним сидела… Неужели Элиза? Тяжелый поднос с грохотом упал на пол, и все поплыло перед глазами Филомены. Сильные руки тут же подхватили ее и усадили на свободный стул.
Наконец она пришла в себя и пробормотала:
– Элиза, неужели ты? – Она со стоном обняла свою бывшую служанку. – О, Элиза, как я рада видеть знакомое лицо!
Элиза смотрела на нее в изумлении: она не ожидала таких слов от своей бывшей хозяйки.
– Мена, как ты себя чувствуешь?
Филомена вздохнула, и на ее бледном лице появилась грустная улыбка.
– Как может себя чувствовать беременная женщина, обслуживающая матросов в баре? – Немного помолчав, она с гордостью добавила: – Я замужем за Джонатаном, и теперь я миссис Прайн.
Элиза не знала, что сказать на это.
Тут подошел хозяин таверны и грубо толкнул Филомену:
– Вставай, грязная лентяйка. От твоей болтовни на столах не появятся кружки, а в моем кармане – монеты.
Хозяин вскрикнул, когда его запястье стиснула чья-то сильная рука. Повернувшись, он встретил холодный и пронзительный взгляд черных глаз.
– Нельзя так дурно обращаться с леди, иначе монеты, о которых ты так беспокоишься, пойдут на покупку твоего гроба.
Хозяин таверны не знал, кем был этот человек, однако сразу понял, что его слова не пустая угроза. Повернувшись к Филомене, он пробормотал:
– Даю тебе десять минут, но потом ты отработаешь их.
Филомена смиренно кивнула и повернулась к Элизе.
– Мне надо работать. – Она снова вздохнула. – Пожалуйста, не мешай мне больше.
Куда только девались ее надменность и высокомерие, которыми она так отличалась в Сейлеме?
– Мена, что ты делаешь здесь?
Филомена пожала плечами:
– Это лучшее, что я смогла найти. За одни только хорошие манеры не платят. Джонатан работает в таможенной конторе. Это хорошая работа, но, когда появится ребенок… – Горло ее болезненно сжалось. –
