Занималась она усовершенствованием ядерных боеприпасов. Причем активно. Ельцинское безвременье, когда сотрудникам, бывало, по целых полгода не платили зарплату, слава богу, давно ушло в прошлое, работа НИИ стабилизировалась. Новый президент не только сам посетил уральские ядерные объекты, но и отлично понял, что экономить на их финансировании – несусветная глупость. Потому что каждый вложенный в ядерную программу рубль через несколько лет обернется миллионной экономией для бюджета и налогоплательщиков…
Дорога заняла чуть меньше двух часов. Наконец справа мелькнул щит с поблекшей предупредительной надписью. Что-то вроде того, что впереди запретная зона. Логинов тут же сбросил скорость и приготовился к процедуре проверки документов. Каково же было его удивление, когда за поворотом он увидел остатки шлагбаума и скелет дежурной будки. Никакого намека на бдительных стражей порядка не было и в помине.
– Не понял, – повернул голову Логинов. – А где пост?
– Так это, – объяснил майор Крунин, – режим особой зоны давно ликвидировали. И «колючку» вокруг Касли и Неженска сняли – еще при Ельцине. В связи с новыми веяниями…
– Хреновые у вас веяния! – нахмурился Логинов, снова увеличивая скорость.
– Так это не у нас, – пожал плечами майор, – это у вас, в Москве. А наше дело под козырек взять.
– Да мало ли какого дурака на должность в Москве могут назначить! – раздраженно посмотрел на майора Виктор и прикурил сигарету. Выпустив дым в окошко, он уже спокойнее добавил: – Но у вас-то свои головы на плечах. Дураки приходят и уходят, а Россия у нас одна, чтоб на ее территории с ядерным оружием в игрушки играть…
– Да я все понимаю, – украдкой покосился на Логинова Крунин. – Только что я могу сделать? Я человек маленький. У нас в то время и штат сократили в несколько раз. В связи с изменением вектора деятельности…
– Какого еще вектора? – удивленно посмотрел на майора Логинов.
– Ну так в директиве было сказано, – принялся объяснять Крунин, – которую мы при Ельцине получили. Мол, в связи с отсутствием потенциального противника и потеплением международной обстановки направить вектор деятельности внутрь…
– Бред какой-то, – не сдержался Виктор. – Это вам точно из Москвы прислали?
– А откуда же еще? Я сам полдня читал, пока понял. А смысл там был такой, что если раньше вектор был направлен вовне, чтоб, значит, противодействовать попыткам ЦРУ проникнуть на территорию ядерных объектов и получить информацию, то теперь его нужно перенаправить вовнутрь. Типа, искать среди сотрудников неблагонадежных, которые из корыстных соображений могут стать потенциальными источниками утечки…
– Ну и ну! – покачал головой Виктор. – В общем, я понял. И что, перенаправили?
– Перенаправили, – кисло кивнул Крунин. – Поневоле перенаправишь, если всех сотрудников, отвечавших за антидиверсионную деятельность и борьбу со шпионажем, сократили. У нас теперь в Касли и Неженске местные работают. В смысле, выходцы из «сороковки» и «забабаховки». Бывшие научные сотрудники, которые знают производство изнутри. А спецы кадровые все ушли в охранные структуры и частный бизнес, потому что зарплаты у нас курам на смех…
– Да, – вздохнул Логинов. – Здорово вас при Ельцине переколбасили. У нас тоже в то время дел натворили, но как-то все постепенно наладилось. Работать по крайней мере не мешают…
– Может, и у нас наладится, – вздохнул Крунин. – Сигареткой не угостите, товарищ полковник, а то до получки три дня осталось, сижу на голодном пайке…
ГЛАВА 6
Разговор в машине с майором Круниным не только не развеял тревог Логинова, но еще больше их усилил. Россия большая. И на то, чтобы позитивные перемены докатились до окраин, требуются порой годы. В Москве и центре страны при новом президенте положение заметно улучшилось, на местах же все было по-прежнему…
Неженский горотдел ФСБ находился в одном здании с горотделом милиции. Это было стандартное кирпичное четырехэтажное здание, которых на просторах бывшего СССР понастроены тысячи и в которых Логинову приходилось бывать сотни раз.
Лихо завернув на ведомственную стоянку, Виктор заглушил двигатель. Откуда-то из-за деревьев тут же выглянул откормленный сержант с красной мордой и с воинственным видом направился к машине. Однако, увидев выбравшегося с пассажирской стороны Крунина, сержант свой пыл поумерил и даже лениво козырнул прибывшим.
Номинально дело о самоубийстве старшего лейтенанта ФСБ Ломацкого вела прокуратура. Но следователя давно и след простыл. Зато на месте оказался начальник ГОВД подполковник Комаров. Лет тридцати пяти, фигурой напоминавший борца, резкий и энергичный, Комаров вызвал у Логинова невольную симпатию.
После представления он не стушевался, а, наоборот, как-то очень естественно перешел на «ты» и угостил гостей чаем, по ходу дела откровенно высказав о случившемся свое мнение:
– Если ты, Логинов, приехал только из-за Ломацкого, то зря. Я, конечно, понимаю, что вы, фээсбэшники, как и мы, менты, с подозрением относитесь к таким случаям, но тут криминалом и не пахнет. Поверь моему опыту. А он у меня большой. Я до Неженска в Челябинске пахал «на земле». От рядового опера до начальника РОВД все ступеньки прошел. И бытовое самоубийство от криминального «жмура» отличить смогу с закрытыми глазами. На нюх. О покойниках, конечно, плохо не говорят, но Ломацкий этот был слабаком. Во всех смыслах. Вот по тебе сразу видно, что ты опер от бога. И нутро человека на раз просечешь, и меня в «рукопашке» сделаешь, хотя я по молодости, было дело, здоровенных бандюков штабелями укладывал. А Ломацкий этот был ни рыба ни мясо. Научный сотрудник, одним словом. Ему бы и заниматься наукой, а он в вашу Контору завербовался. Интересно было бы посмотреть, какой только дурак его туда взял…
– Я его взял, – самокритично вздохнул Крунин, опустив голову. – В связи с изменением вектора…
– Ну извини… – спохватился Комаров. – Не знал. Только я говорю то, что думаю. Откровенно. Поэтому если вы решили, что со смертью Ломацкого какие-то непонятки, типа, мои орлы к этому каким-то краем причастны, а я их покрываю, то вы глубоко не правы. Оно, конечно, в жизни всяко бывает. И менты конторских мочат. И наоборот. Но здесь не тот случай…
– Да я твоих орлов ни в чем не подозреваю, – пожал плечами Логинов.
– И правильно делаешь, – спокойно согласился Комаров. – Если бы что было, я бы лично это дело раскрутил. А тут крутить нечего. Прокурору на две минуты работы – чтоб вынести постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. Сломался просто ваш Ломацкий, ребята, вот и все. Ты, Логинов, о нем последнюю хохму знаешь?
– Нет, – покачал головой Виктор. – А что за хохма?
– Насчет сидирома! – хмыкнул Комаров.
Крунин вздохнул:
– Было дело две недели назад…
– Да не дело, а посмешище! – махнул рукой Комаров. – В общем, в «забабаховке» корпуса института опечатывают и снаружи их ночью пацаны молодые охраняют из дивизии внутренних войск. По одному на корпус. У каждого штык-нож и тревожная кнопка для вызова караула. Но дело не в этом. Дело в том, что пару недель назад из одного такого опечатанного и бдительно охраняемого корпуса из персонального компьютера пропал сидиром. Кипиш, конечно, поднялся нешуточный. У них же в этих компьютерах супер- пупер секретная информация. И хотя винты компьютеров на ночь после окончания работы сдаются в секретную часть в сейф, все встали на уши. Потому как прецедент вышел очень тревожный. Тем более что все печати и замки наутро были целы-целехоньки. Ну и примчался туда, значит, этот Шерлок Холмс местного розлива, Ломацкий, я имею в виду. С ходу всю эту инфо проанализировал и методом дедукции вычислил, где собака зарыта. После чего согнал всех сотрудников корпуса в актовый зал и выдал такую заморочку. Мол, поскольку все печати и замки на месте, то свистнуть сидиром мог только кто-то из своих. Научных сотрудников и персонала, то бишь. И сделать это он мог только одним способом – остаться после работы на ночь в корпусе, а наутро как ни в чем не бывало влиться в трудовой коллектив. – Логинов покосился на поникшего Крунина и прикурил сигарету. А Комаров с насмешкой продолжил: – А в конце своей речи Ломацкий сказал, что злодей этот глубоко просчитался, потому что изловит он его на раз. Все тем же
