Куда ты? Я пошутил. Дай, я прочту.
Это я вам сам скажу. Мой хозяин – богач Капулетти, может, слыхали? Если вы не родня Монтекки, пожалуйте к нам на чарочку.
Сцена третья
Я прозакладую своих четырнадцать зубов, даром что их только четыре, что нету. Сколько до Петрова дня?
Две недели с лишним.
С лишним или без лишнего, не об этом спор, а четырнадцать ей минет на Петров день, я вам верно говорю. Она и Сусанна, упокой ее Господи, были ровесницы. Но я ее не стоила, и ее Господь прибрал. А четырнадцать ей минет на Петров день, это вы не сомневайтесь, я хорошо помню. Этому трясенью земли, вы теперь сосчитайте, полных одиннадцать годов. А в самое трясенье, как сейчас помню, я ее отлучила. Натерла я себе соски полынью и села у голубятни на солнечный припек. Вы с их милостью были в Мантуе, ну скажите, какова память! Хватила она, родимая, с соска полыни и закатилась – не приведи Бог. В это самое время голубятня передо мною кувырк, и я, само собой, оттуда давай бог ноги. А этому делу теперь полных одиннадцать годов. Она уже тогда на ножки становилась, да что я, на ножки, бегала уже и ходила, ей-богу, правда, истинный Господь! Теперь я вам скажу, расшибла она себе в то время лобик. И вот мой муж… царствие ему небесное, ужасный был шутник!.. взял он ребенка на руки и говорит: «Лицом, – говорит, – Джулинька, падать не годится. Вырастешь, будешь, – говорит, – норовить упасть на спину? Будешь?» – говорит. И что же вы думаете? Утерла моя крошка слезы и отвечает ему: «Да». Вы подумайте, что за смехота! Тысячу лет проживу и никогда не забуду. «Будешь, – говорит, – на спину, Джулинька?» И она, как ни в чем не бывало, отвечает ему: «Да».
Довольно болтать. Замолчи, пожалуйста.
Слушаю, сударыня. Но, скажите, разве не умора? Угомонилась в минуту и, не задумываясь, отвечает ему «да», а ведь шишка-то была здоровенная, с голубиное яйцо, и плакала она горючими слезами. «Лицом, – говорит, – падать не годится. Вырастешь, будешь, – говорит, – на спину? Будешь?» – говорит. И эта крошка отвечает ему «да» и разом угомонилась.
Угомонись, кормилица, и ты.
Слушаюсь, больше не буду. Из моих питомиц ты была самая хорошенькая. Дожить бы мне до твоей свадьбы, то-то была бы радость!
Об этой чести? Вы подумайте! Жаль, я твоя кормилица, а то можно было бы сказать, что ты ум с молоком всосала.
Ну, это, барышня моя, мужчина на славу! Такой мужчина, что объедешь целый свет – лучшего не сыщешь. Не человек, а картинка.
Не сделаешься меньше! Больше, сударыня, больше! От мужчин женщины полнеют.
