В это день было всё хорошо. Хозяин сел в постели. Сейчас его можно было бы рассмотреть и дать относительно верное описание. Однако описывать, - слово джентльмена, - было нечего. Средний рост, возраст - сорок, умеренное пузцо, небольшая плешь на макушке. Лицо - самое заурядное. В зависимости от одежды такой человек мог без каких-либо усилий перемениться и в конюха, и в нотариуса, и в акушера, и в преподавателя арифметики, и в лакея, и в короля. Однако владелец серокаменной виллы не был ни первым, ни вторым, ни пятым. Я не стану приводить здесь ни его титула, ни должности при Дворе: слишком просто будет угадать, а это по нескольким соображением крайне нежелательно.
Человек сел, свесив ноги. Почесал в вороте голландской рубахи волосатую грудь. Улыбнулся.
– Пятница, утро! - сообщил он сам себе. - Значит, пора ехать в Плимут.
Встав с постели, он подошёл к небольшой двери из толстых дубовых плах, стянутых болтами и, повернув ключ, отпер замок. Тотчас спальня и примыкающие к ней помещения наполнились мельканием суетливых, бесшумно порхающих слуг.
Выпив крепкого кофе из старинного китайского керамического фиала и пробежав глазами биржевой листок, хозяин виллы приступил к моциону. Он облачился в полосатое, с длинными рукавами и короткими штанинами гимнастическое трико и выбежал в пустынную, длинную, вытянутую в струнку буковую аллею. На ногах его, как ни странно, были заурядные матросские полотняные тапочки. Обязательно нужно отметить, что бегун в трико только на вид был плешивым и толстым. Двигался он легко и проворно, - то припуская что было сил, то замедляясь и подбрасывая колени к самой груди; бежал и боком вразножку, и прыгая вверх до возможной высоты, и спиной вперёд, и в полуприсяде. Если бы кто-то бежал следом - он сразу бы понял, что плешивый бегун весьма заботится о здоровье. Но только понял бы - и всё, а не заметил бы главного: слева и справа аллеи, невидимые за деревьями и кустами, не отставая от человека в трико, бегут ещё люди - добрый десяток, и почти все - с оружием. В мягкой обуви, без шумного дыхания, синхронно с хозяином то замедляя бег, то ускоряя.
Моцион завершился обтиранием тела куском «плачущего» льда.
После моциона человек завтракал. Глубокая миска клейкой овсянки, большой кналлер и стакан молока. Позавтракав, наш знакомец двинулся в путь. Сначала от виллы на проезжую большую дорогу вынеслась кавалькада из шести всадников, затем - кортеж из трёх разновеликих карет: передняя - лёгкая прогулочная, с парой стрелков и дорожным припасом, вторая - с хозяином (он внутри - в одиночестве, в довольно просторном чреве с мягкими стенками, обложенными малиновой кожей; дверцы - заперты на замки), - и в третьей, длинной, похожей на фаэтон - тот самый десяток вооружённых сопровождающих.
Довольно долгое путешествие с неоднократными остановками для отдыха происходило привычным для всех образом: маршрут знаком до подробностей, да и всё остальное - далеко не в первый раз. Случайность объявилась у самого Плимута. Дорога здесь выгибалась, уходя дальше на гору - в петлю, и хозяин видел всё происшедшее от первой до последней секунды. По краю дороги, также по направлению к Плимуту, двигался высокого роста путник. За ним, ведомые в поводу, шли две лошади. Передний всадник из кавалькады, поравнявшись с ним, что-то крикнул - очевидно, потребовал, чтобы тот сошёл с дороги. Видимо, предводитель кавалькады желал исключить любую возможность помехи для едущих следом карет. Но, на беспристрастный взгляд, путник мог и не уходить: дорога была достаточно широкой. Не мудрено, что путник, понимая это, не обратил на окрик ни какого внимания. Скорее с досады, а не со злости, предводитель кавалькады, перегнувшись, «ужалил» невозмутимого наглеца длинной плетью, - а точнее сказать, - попытался, так как тот, вдруг проворно и гибко качнувшись, поймал плетённый в грань кожаный хлыст и, зажав его во внушительном кулаке, резко дёрнул. Короткая деревянная рукоять плети была снабжена петлёй, надеваемой на запястье, так что после рывка незнакомца всадник с выдернутым из плеча суставом вылетел из седла. Он упал на голову - послышался хруст - и тело его замерло неподвижно. Повинуясь инстинкту, оставшиеся пятеро, изыскрив воздух просверком выхватываемых шпаг, пошли на обречённого одиночку плотным кольцом, и хозяин кортежа, высовывающийся в окошко кареты, не успев крикнуть команды, увидел, как случилось немыслимое: каким-то хитрым финтом незнакомец толкнул ближнюю к нему лошадь, и она вместе со всадником грохнулась на бок, придавив седока, и конечно же, преломив тому ногу. А встреченный ими путник, двигаясь на удивленье легко для своего массивного тела, подскочил к одному из поверженных, затем ко второму, наклонился, выпрямился - и в руке у него блеснули две шпаги. Взяв одну в левую руку, он несильно, и даже как-то небрежно махнул - и ещё один всадник слетел на землю, - уже откровенно убитый: клинок шпаги пронзил его насквозь, - и потом обороняющийся махнул ещё раз. За какие-то полминуты из шести человек конной охраны в сёдлах остались лишь двое, и те поспешно настёгивали лошадей, отходя на дистанцию. А страшный «попутчик», опустив тяжёлые руки вдоль тела, неторопливо пошёл к каретам, передняя из которых остановилась, доехав до растянувшегося на земле одного из своих.
Бэнсон не знал, сколько людей следует в случайном кортеже, и не пытался их сосчитать. Ему предложили схватку - и он просто «работал». Из прогулочной каретки выскочил один из стрелков, повернув короткую аркебузу стволом в сторону приближающегося к нему незнакомца, стал торопливо насыпать порох на полку - и не успел. Громила вырвал у него оружие и, развернувшись, ударил его кулаком в середину груди.
В удар Бэнсон вложил не только вес и мощь тела. В этот миг выплеснулись накопившиеся за дорогу от монастыря «Девять звёзд» и его гнев, и отчаяние, и горечь утраты. Аркебузник, подброшенный в воздух, ударил спиной в дверцу кареты - и, проломив её, в ней и застрял. В окошко рядом с его бессильно свесившейся на грудь головой высунулся было ствол второй аркебузы, но громила не мешкал. Подхватив карету за край он приподнял её - и опрокинул. Завалившись набок, карета беспомощно задрала к небу медленно вращающееся колесо.
На секунду все, видевшие это, оцепенели. Затем послышался топот и звон оружия подбегающего десятка охранников. И тут хозяин кортежа высунулся из окна кареты почти по пояс и громко крикнул. Передние остановились, но задние продолжили бег, и тогда их повелитель крикнул ещё раз:
– Всем стоять!
Охранники послушно остановилась, во все глаза глядя на чудовищного убийцу, который приближался к ним размеренно и проворно, и с каким-то нечеловеческим, диким спокойствием. Во все глаза смотрел на него и плешивый толстяк. По пояс высунувшись из окна кареты, он прокричал:
– То, что ты сделал - справедливо и честно! Но теперь - остановись! Хватит крови. Я хочу познакомиться.
Убийца приблизился, кивнув на ходу. Сел на ступеньку кареты (она скрипнула и покосилась). Негромко сказал:
– Интересно, есть поблизости ручей или речка? У меня лошади с ночи не поены.
– Позади, в миле примерно, был ручей, - ответил ему сверху, из окна, взволнованный собеседник. - Но с дороги не виден. Ты прошел его. Теперь напоить лошадей можно лишь в Плимуте. Ты едешь туда?
Незнакомец кивнул массивной, с двумя макушками, головой.
– Ты где-то служишь, или наёмник, или чей-то вассал? - продолжал интересоваться сидящий в карете.
– Я вольный, - ответил путник, глядя в глубокое осеннее небо.- Был в обучении у мастера. Теперь - один.
– Мастера - чего?
Сидящий на ступеньке перевёл взгляд на замершее колесо лежащей на боку кареты и ничего не сказал.
– Я участник одного общества в Плимуте, - понизив голос, сообщил сидящий в карете, - не состоять в котором я не могу, но и состоять в котором - довольно опасно. Мне нужен телохранитель. Моему ты только что шею сломал. Назови цену или условия…
Если бы говорящий это смотрел собеседнику не в макушки, он, быть может, заметил бы движение на его лице, - тень тайной мысли, - случившееся при упоминании об «одном обществе» в Плимуте. Но это осталось незамеченным, и сидящий на ступеньке ровным голосом произнёс:
– Работа - знакома. Твоё поведение - благорасполагает. Служить тебе - соглашусь. Ты только иногда отпускай меня, ни о чём не спрашивая. Время от времени мне нужно человеческой крови попить.
– Назови… - голос нанимателя задрожал от радостного волнения, -… цену!
– В деньгах не нуждаюсь, - сказал рекрутируемый головорез. - Покровительство от полиции, стол, и -
