— Считать не буду, а проверить, не куклу ли ты мне подсунул, не откажусь.
— Дело хозяйское, — небрежно произнёс Щербатый, поднимаясь с лавочки. Он как бы давал понять, что только желание Косого при нем проверить наличие в пакете денег заставляет его здесь находиться.
Когда Косой развернул пакет и стал рассматривать под светом газовой зажигалки деньги, Щербатый оказался вне поля его зрения. В одну секунду он достал нож и с силой всадил его под левую лопатку Косому, успев при этом другой рукой зажать рот своей жертве, чтобы не дать ей возможности издать предсмертный крик. Затем Щербатый опустил тело Косого на песок, забрал из его ещё тёплых рук перетянутую резинкой пачку денег. Деньги он положил вновь в целлофановый пакет и засунул его себе за пояс брюк. Вытерев с лезвия ножа кровь об одежду убитого, он положил нож в задний карман брюк.
Щербатый был полностью уверен в отсутствии свидетелей его преступления. Оправдывая себя в убийстве сообщника, он думал: «Не мог классно выполнить грязную работу, нечего было за неё и браться. Хоть бы „КАМАЗ“ сжёг, а то наследил в нем своими пальчиками и прибежал ко мне за деньгами. И этим дал возможность ментам в будущем выйти на него, а потом они и ко мне пришли бы. Теперь я эту ниточку порвал и у сватов на меня нет выхода. — Потом его мысли вернулись к Косому. — Как же обрадовался бабкам! Совсем контроль над собой потерял, забыл об элементарной осторожности. Прежде чем бабки хватать и считать, научился бы их сначала зарабатывать».
Щербатый спокойно покинул пляж, отошёл от места преступления километра два и, поймав такси, уехал к себе на базу.
Глава 3
Допрос потерпевшего
Благодаря имеющимся в «форде» средствам безопасности на случай аварии, в частности наличию воздушной подушки, Транквиллинов избежал перелома рёбер, но и полученных телесных повреждений — сотрясения головного мозга, закрытого перелома правой голени — ему было достаточно.
Врач, накладывавший гипс на его повреждённую ногу, заметил, что если учесть, между какими транспортными средствами произошло столкновение, то можно считать, что, несмотря на полученные телесные повреждения, он ещё легко отделался.
Боль в переломанной ноге помешала Транквиллинову вступить в спор по поводу такого заключения. Он понимал, что если бы у самого врача были такие телесные повреждения, как у него, и тот испытывал бы его муки, то не стал бы так легко о них рассуждать. Как бы врач ни рассуждал, Транквиллинов на него не мог обидеться, ведь он его лечил. Возможно, что подобным рассуждением врач хотел его успокоить. Правда, в таком успокоении Транквиллинов не нуждался.
После операции Транквиллинова поместили в палату для выздоравливающих травматологического отделения, и он, устав от свалившихся на него переживаний, уснул. Поспать ему удалось немногим больше двух часов. Его разбудил следователь милиции капитан Золкин Владимир Фёдорович, который намеревался допросить потерпевшего о дорожно-транспортном происшествии. Транквиллинов мог, сославшись на плохое самочувствие, отказаться от допроса, но желание помочь следователю взяло верх. Он подробно рассказал Зол кину об обстоятельствах случившегося.
В завязавшейся между ними непринуждённой беседе Транквиллинов узнал от следователя, что человек, участвовавший, кроме него, в ДТП, до его совершения угнал со стоянки «КАМАЗ», а после аварии сбежал с места происшествия.
Услышанная от следователя информация заставила Транквиллинова призадуматься, что не укрылось от наблюдательного собеседника.
— Вы чем-то озабочены, Тарас Кондратьевич? Поделились бы со мной своими сомнениями, — отрывая Транквиллинова от неприятного размышления, посоветовал Золкин.
— Я, Владимир Фёдорович, грешным делом подумал, что случившаяся авария — это не чья-то неосторожность. Возможно, наезд «КАМАЗа» на мой автомобиль кем-то был организован, чтобы убить меня.
— Почему вы пришли к такому заключению?
— Это не заключение, а всего лишь предположение.
— Я допускаю вероятность такого предположения, но оно не могло возникнуть в вашей голове без достаточных на то оснований, — рассудительно заметил Золкин.
— Вы правы: чтобы так думать, у меня есть определённые основания.
— Какие?
— Только ради интересов нашего общего дела я посвящу вас в них.
Транквиллинов рассказал Золкину, как навязчиво соседка по санаторию добивалась сближения с ним, как она выманила его одного из Сочи в Красную Поляну и как потом сразу потеряла к нему интерес, встретив своего старого знакомого Сергея. В заключение своей исповеди Транквиллинов заявил следователю:
— Я считаю, что ухаживание за мной Ксении, поездка в Красную Поляну и авария — звенья одной цепи.
Выслушав его, Золкин произнёс:
— Как следователь, я не могу согласиться с вашим мнением и поддержать вашу версию полностью, так как она основана на предположениях, но я постараюсь проверить все, что вы мне сейчас сообщили. Возможно, однако, эта версия подтвердится. Где и как я могу найти вашу бывшую знакомую Ксению?
— Вы уже знаете, в каком санатории я с водителем и телохранителями остановился?
— В санатории «Зелёная роща», как я понял из вашего рассказа.
— Верно. Номер моей палаты 401, а её — 403.
— Понятно. Мы проверим, чем дышит эта девица. После того как следователь Транквиллинова покинул, к нему в палату зашли его телохранители и водитель.
— Вы уж нас извините, Тарас Кондратьевич, что мы оставили вас без своего присмотра… — начали извиняться перед ним телохранители.
Хотел того или нет Транквиллинов, но жизнь требовала, чтобы он вновь окунулся в решение её проблем.
— В том, что я попал в больницу, вашей вины, парни, нет. Во всем виноват я сам, а поэтому давайте больше не будем говорить на эту тему. Пока я буду находиться в больнице, установите наблюдение за Ксенией. Узнайте, с кем она Общается и кто они такие: случайные знакомые или одна компания, прибывшая в Сочи из одного места, с одной целью? Думаю, нам придётся в своё время разобраться и с ней самой, и с её друзьями.
— А как нам её найти? — спросил один из телохранителей, двадцатитрехлетний Осипов.
— Николай Васильевич, телохранителю следует быть наблюдательным. Ты что, не знаешь, что она живёт в 403-й комнате?
— Я знал, что она проживала в этой комнате, но теперь её там уже нет. Мы видели с Иваном, что примерно за час до того, как нам стало известно об аварии, она освободила свою комнату и куда-то уехала.
— Это точно, — подтвердил второй телохранитель, тридцатилетний Провоторов Иван Сергеевич.
— И вы её не остановили, не поинтересовались, почему она решила покинуть санаторий?
— Остановили и побеседовали, я спросил её, почему она уезжает. Она ответила, что цены нашего санатория ей не по карману, — пояснил Провоторов.
Транквиллинов обратился к водителю:
— Игорь Николаевич, что нам делать с машиной? Сдать в металлолом или её ещё можно отремонтировать?
— Если путёвый специалист поработает с ней несколько дней, то она сможет своим ходом добежать до Питера.
— Очень хорошо. Займёшься со специалистом ремонтом машины, после чего отгонишь её домой. Деньги на ремонт и на дорогу я тебе дам.
Получив эти задания, а также деньги на покупку фруктов для больного шефа, его подчинённые покинули палату.
Оставшись один, Транквиллинов задумался: «Вот теперь появились более серьёзные основания
