Очевидно, бандиты смекнули, что кружащий в небе штурмовик не испытывает к ним нежных чувств. Как тараканы они кинулись в рассыпную. Кто катился вниз по крутому каменистому склону, кто скинул мешки и припустил вскачь по тропе. Один джип попытался развернуться, да так и застрял, надежно закупорив пути отступления.
Пустая суета. С хладнокровием удава, сжимающего горло кролика, я взял на прицел скалу, расположенную метров на двадцать выше тропы. Сброс! Самолет слегка качнулся, освобождаясь от двух полутонных толстух, которые голодными акулами помчались по волнам небесного океана.
Промахнуться невозможно. Я никогда не промахиваюсь! Бомбы впечатались точно в намеченное для них место. Тонна взрывчатки это не шутка! Тонна взрывчатки может снести целый квартал, ну или скалу размером с квартал. И я не просчитался. Не знаю, сколько уж там тысяч тон пароды ухнуло вниз, но добрых полкилометра тропы вмиг перестало существовать. А впрочем нет, где то там, глубоко под землей, она по- прежнему извивалась и по ней по-прежнему шел караван с наркотиками. Только вот и бандиты, и лошадки, и дорогие японские внедорожники теперь стали плоскими и скользкими. Они мигом переселились в другой мир. Лучший или худший не знаю, но уж точно не наш. Ну, что ж пускай теперь там они попробуют найти себе таких же плоских клиентов.
Расправившись с наркоторговцами, я не испытал радости или удовлетворения. Даже наоборот, в душу заползло свербящее гаденькое чувство вины и сожаления. Все-таки убить человека – не высморкаться. Это на войне привыкаешь к смерти. Как поется в песне: «То ли мы, а то ли нас». И это «то ли» повторяется каждый божий день. Но сейчас не война. Уже много лет как не война. И стрелял я, последние лет так пятнадцать, по большей части по мишеням. Рвал в куски бочки и старые грузовики. А тут все-таки живые люди… Может, я ошибся, может, должен был поступить как-то иначе?
Раскис, тряпка! Я в сердцах двинул себя по шлему. Кого пожалел?! Мразей, подонков без чести и совести. За медную монету они перегрызут глотку каждому, в том числе и тебе. Так что молодец, Виктор Петрович! Подкрепление к бандитам у заставы теперь уж точно не придет.
Мысль о погибающих пограничниках подействовала как хлыст на скаковую лошадь. Разогнав самолет до девяти сотен, я помчался в сторону одинокого дымка, подымающегося у подножья извилистого горного хребта. Это не лесной пожар и не костры пастухов. Это… Я точно знал, что это такое!
Мой «Грач» облизывал каждую кочку. Высота сто метров. Выше подниматься нельзя, исчезнет эффект внезапности. Бандиты забьются во все щели, потом, попробуй, выкури их оттуда.
Заставу или вернее то, что ранее именовалось заставой, я увидел издалека. С грузинской стороны ее не закрывали ни горы, ни лес. Несколько разрушенных дымящихся бараков, покореженная наблюдательная вышка, черные подпалены выжженного кустарника и травы. Оазис смерти в море нетронутой первозданной природы. Кстати, что касается природы… Склоны вокруг заставы зеленели густой сосновой порослью. Погранцы вырубили ее по периметру вдоль проволочного заграждения, однако, метров через тридцать деревья вновь смыкались сплошной изумрудной стеной. Ошибка! Опасная ошибка! Как можно было оставить закрытые для наблюдения участки в непосредственной близости от расположения части?! Это ведь первоклассный плацдарм для штурма! Противник имеет возможность скрытно подобраться к объекту буквально на бросок гранаты.
Так и есть! Я даже не удивился, когда среди хвойных ветвей сверкнули вспышки выстрелов. Как не дико, но я был рад этому смертоносному салюту! Значит, успел! Бой продолжается! Пацаны еще живы! И кто знает, может, радист Артем все-таки увидит свою мать.
От накативших мучительных воспоминаний я взвыл как от пытки. Рука сама собой выжала ручку управления, заставляя штурмовик опустить свою тупую хищную морду. Соснячок, из которого палили по заставе, мигом прыгнул в прицел, и я, не колеблясь ни секунды, дал залп.
Небо под крыльями взорвалось морем огня, когда кассеты выплюнули два десятка затаившихся в них ракет. Ревущие молнии ударили точно в цель. Через мгновение гектар леса, нависающего над заставой, превратился в добросовестно перепаханное колхозное поле. Не думаю, чтобы там кто-нибудь выжил.
Готово, одну сторону вроде как вычистили, – сказал я себе. Самое время заняться другими.
Низко промчавшись над пожарищем, я взял ручку на себя. Скользя вдоль вздымающегося к небу крутого склона, самолет взвился в вертикальную свечу. Левый разворот под облаками и снова крутое пике. Не люблю я такие качели, но что поделать. Уйти на круг – непростительное легкомыслие. Кружить – значит безалаберно тратить драгоценное время. Я страшно боялся, что уцелевшие контрабандисты опомнятся и немедленно кинутся в атаку. Даже если и не прорвут оборону, то залягут так близко от позиций пограничников, что я не смогу стрелять. Риск накрыть своих будет слишком велик.
Спешно выбирая новую цель, я падал вдоль склона горы. Вон тот чахлый подлесок к востоку от заставы идеальное место для позиции миномета. Система наведения уже держала рощицу на прицеле, когда в переднем правом секторе вдруг вспыхнула маленькая огненно-рыжая звездочка. Оттолкнувшись от земли, она с бешенной скоростью взвилась в небо, прямехонько мне на перерез. Сердце екнуло. Дьявольщина, зенитная ракета! Выпустили в бок с дистанции всего в шестьсот, в лучшем случае семьсот метров. Маневрировать и отстреливать инфракрасные ловушки уже поздно. Остается лишь одно… Рука нащупала рычаг катапульты.
Что жить хочешь, уважаемый Виктор Петрович? В этом ты не оригинален. Пацаны внизу тоже хотят! И ты был их единственной надеждой. Словно обжегшись, я одернул руку. Ты зачем сюда прилетел? Помогать, выручать? Так помогай и выручай, черт тебя подери!
Сцепив зубы, я развернул самолет навстречу ракете. Рискованно, но шанс есть. Один крохотный шанс!
Как в замедленном кино я наблюдал за приближающейся огненной точкой, вслед за которой тянулся белый дымный шлейф. Ракета подныривала под меня, словно норовила ударить «Грача» в брюхо. Э, подруга… что это ты надумала? Двигатели я тебе не дам! Лучше попробуй вот это! Рывком я бросил самолет вниз, подставляя под удар пилотскую кабину.
От взрыва помутилось в голове. Почудилось, что я очутился внутри огромного церковного колокола, стонущего от набатных ударов. Штурмовик тряхнуло так, будто он с ходу влетел в бетонную стену. Бетон устоял, а «Су» как резиновый мячик отшвырнуло высоко вверх. Машина задрала нос, вот-вот собираясь кувыркнуться через левое крыло.
– Стоять, Зорька! Куда это ты намылилась?
С бешеной радостью я осознал, что цел и невредим и что двигатели продолжают гудеть в обычном штатном режиме. На счастье ракета оказалась чахленькая, или наша «Стрела» или американская «Ред Ай». Титановая броня кабины устояла, и теперь оставалось лишь укротить испуганный самолет.
Это я мигом, это я умею. Обуздать штурмовик у меня заняло всего несколько секунд. Двадцати пяти летний опыт это вам ни хухры-мухры. Выбирался и не из таких передряг! Выбирался и никогда не давал спуска своим обидчикам.
Точку пуска ракеты удалось просчитать. Приблизительно, конечно, но и этого пока хватит. Попробую, как говорится у блатных, взять бандитов на понт. Сказано, сделано. «Грач» пулей понесся навстречу невидимому пока врагу. Пусть стрелок думает, что обнаружен и трясется от страха. Когда за тобой… ни за кем-то там, а именно за тобой, охотится увешенный бомбами воздушный монстр, нервы сдадут у кого угодно. Не думаю, что внизу супер-пупер профессионал. Скорее мелкая сошка, привыкшая безнаказанно гадить исподтишка. Такая гнида наверняка обложается. Сотворит какую-нибудь глупость: не целясь пульнет ракетой, а может даже и побежит. Вот тут-то я его, голубчика, и прищучу.
Перебирая варианты, я взглядом выискивал укрытие проклятого зенитчика. С открытого места стрелять не будешь, вмиг засекут. Из-под деревьев не прицелишься. Остается кустарник или какие-нибудь крупные валуны, за которые можно юркнуть после того, как ракета вышла из пусковой трубы. В зоне поиска, которую я себе наметил, подходящих каменных глыб не было, а вот кустарник… Точно, кустарник есть, невысокий такой, с воздуха можно принять за буйные заросли какого-то бурьяна.
Только я наладился пощупать его из пушки, как краем глаза засек взрыв. На заставе в воздух взвился огненный гриб. За ним второй. Юркими ящерицами скользнули зловещие тени. Вот, и допрыгался! Атака! Чего боялся, того и дождался.
Само собой зенитчика выкуривать не стал. Дал наугад одну короткую очередь для острастки и сразу ушел. Скорее вниз, бандиты не должны ворваться за ограждение.
Времени в обрез. Напор атакующих будет безудержным и остервенелым. Мой первый залп существенно
