Заслышав эти слова, полезли на крышу и двое, что ждали внизу — Андрей Никитенко и толстяк Мубар Ахмедов. Первым ступил на крышу Андрей. А вот когда к нам захотел присоединиться и Мубар, что-то под нашими ногами подозрительно всхлипнуло, хрустнуло, загудело, затрещало, задрожало, закачалось… И вдруг соломенная крыша, обмазанная глиной, ушла из-под наших ног, и мы, объятые ужасом, полетели в сарайчик. Слава бабке Наталье! В сарайчике она держала сено для коровы. В него мы и угодили, радуясь тому, что не напоролись на рога или вилы. Отделались легким испугом. Зато крыша отделалась…. дырой. Выскользнув из сарайчика, мы уставились на Мубара с нескрываемым негодованием.
Из-за тебя провалились!.. — всхлипнула Замирка.
Почему из-за меня? — злился Мубар.
А ты самый жирный.
А у тебя бинокль самый тяжелый! — нашелся Мубар.
Ясно было одно — эксперимент трещит по швам. Ни одной подходящей крыши рядышком больше не было. К тому же, того и гляди на шум выйдет бабка Наталья, и тогда нам будет не до эксперимента. Еще хуже, если шум разбудил и Рафаэльку. Это тоже мешало чистоте эксперимента. Ведь Рафаэлька должен честно спать, чтобы Блондинка была вне подозрений. Все рушилось вслед за крышей… И только светлая голова Сервера Мамбетова в этой ситуации сработала как микрокалькулятор.
Побежали в Дом пионеров! — предложил он и, не дожидаясь расспросов, молниеносно объяснил:
Там же телескоп… Вот мы и…
Идея была поразительно гениальной. Сейчас нам мог помочь только телескоп пионерского планетария. Уж если он солнечные пятна видит, будто это клякса на промокашке, да кратеры на Луне, то уж Блондинку, хоть на ней и пятнышек нет, наверняка разглядит, да еще и увеличит до размеров коровы.
Не знаю как насчет Блондинки, а вот светлая голова Сервера явно была головой следующего поколения. Опытным образцом…
Нельзя было медлить; ведь Блондинка уверенно семенила к веранде.
Минут через пять мы сгрудились у телескопа и завертели рукоятками.
Телескоп нехотя оторвал линзы от Луны и уставился в сторону дворика бабушки Ханифы. Сервер прильнул к окуляру и, силясь разглядеть что-либо в мутном, неохотно светлеющем утре, с сомнением процедил:
Что-то не вижу никакой Блондинки…
Дай-ка посмотреть, — я припал к окуляру и, вглядевшись, отпрянул:
Какая тебе Блондинка! Это же бабка Наталья.
Впрочем, всей бабки Натальи я не видел, а только разъяренное ее лицо — оно заполняло все. Овраги морщинок бороздили это огнедышащее лицо.
Бабка Наталья металась. Заслышав подозрительное беспокойство во дворике, она едва не застигла нас, мы успели улизнуть, и теперь она причитала по обвалившейся крыше, беззвучно раскрывая рот.
Но надо было искать Блондинку.
«Чуть дальше надо взять» — сказал я сам себе, малость передвинул ствол и сразу же напоролся на чьи-то огромные ноги. Теперь оставалось легонько подняться вверх по туловищу и…
Рафаэлька! — воскликнул я. — Это же Рафаэлька!
Спит? — осведомилась Замирка.
Глазами хлопает. Ну и глаза! По-моему, он сходит с ума… Что-то там случилось…
Дай поглядеть.
Я уступил Замиркё место, и она принялась разглядывать Рафаэльку, потом перевела телескоп пониже и в страхе отпрянула от телескопа.
Что с тобой? — Сервера явно позабавил испуг Замирки. Испуг был не искусственным, а вполне из натурального сырья.
П-пог-лядите… — пролепетала Артыкова. — Чудеса какие! Мамочка!..
Мы по очереди заглянули в телескоп. На рафаэлькином одеяле, окруженные барханами складок, покоились три гигантских валуна овальной формы.
Это же куриные яйца! — охнула Замирка. — Неужели Блондинка сегодня три снесла? Ой, что будет… Александру Григорьевичу даже сказать страшно.
Еще бы! — кивнул я, смущенный новостью не меньше Замирки, — За такие антинаучные сказки и из школы могут попросить. В лучшем случае — двойку в аттестат.
Все это произошло, когда я разглядывал лицо бабки Натальи…
Жаль все-таки, что наш телескоп не оборудован фотоаппаратом. Как теперь докажешь учителю чистоту эксперимента? Опять ведь не поверит.
Блондинка становилась все большей загадкой. Правда, мы опять не могли быть уверенными, что в те минуты, когда мы мчались к телескопу, а потом возились с телескопом, к Блондинке не присоединились еще две подруги. Вероятность такого заговора была близка к нулю, но исключать ее все равно было нельзя. Этого требовала Кристальная Чистота Эксперимента. Если же Блондинка все-таки справилась с таким потрясающим делом в одиночку, то ей пора заказывать бронзовый бюст, приглашать на пресс-конференцию и с почетом назначить ректором Международного института повышения квалификации кур. Блондинка грозила революцией в биологии, в сельском хозяйстве, а также в научных воззрениях Александра Григорьевича.
Блондинка тянула на памятник. А что? Существуют же памятники собакам, гусям и даже легендарному ослу Ходжи Насриддина. А Блондинка — никакая не легендарная, не придуманная, она ведь наша, можно сказать, современница. Мы еще и гордиться будем, что жили с ней рядом и были ее земляками. Вот ведь как!..
Нас распирали восторг и тревога, ликование и смятение. А главное — желание поскорее объявить всему человечеству о явлении миру Блондинки.
Мы помчались к Рафаэльке, и скоро каждый из нас уже не через телескоп любовался мировым рекордом Блондинки.
— Я знаю, что надо делать! — с жаром выпалил Сервер. — Давайте отвезем Блондинку на ВДНХ! Для такой курицы отдельный павильон построить не жалко. Может, с нее там и начнут собирать всех гениальных животных? Идея?!
И вновь Мамбетов был прав. Мы, конечно, гордимся Блондинкой, и расставаться с ней жалко. Но имеем ли мы право держать у себя в поселке сокровище, которое принадлежит всем. Всему прогрессивному человечеству! Ведь даже найденные в земле клады нужно обязательно сдавать государству. А Блондинка — настоящий клад, только не древний, а современный.
Но нас смущало одно. А вдруг на ВДНХ Блондинка закапризничает и откажется нести яйца по две-три штуки за сеанс? А вдруг запротестует и потребует: подавайте мне Рафаэльку, я кормлю именно его, а никакое не ВДНХ? Ведь вполне может статься, что Блондинка откажется работать в непривычных условиях и уронит производительность до нуля, перестав давать продукцию? Это же позор!
Выход был один — во имя чистоты эксперимента в условиях ВДНХ везти с собой и Рафаэльку — вместе с раскладушкой и постелью. А главное — не забыть его одеяло, ведь Блондинка именно его складки облюбовала. Может, у нее именно на это одеяло условный рефлекс срабатывает… Эх, Рафаэлька! Он даже не подозревает, что его ждет мировая слава. Правда, вполне может статься, что ему придется потом пожертвовать и одеялом. Сам Рафаэлька навечно выставке не нужен. Специалисты, если надо, его сфотографируют и сделают надувной манекен — и тогда Блондинка его от всамделишного Рафаэльки не отличит. А вот одеяло должно быть неподдельным. Вот почему мы твердо решили, что повезем на вы ставку и одеяло. В первоисточнике. Назавтра была суббота. Вот и отлично! Оставалось определить, кто повезет Рафаэльку и Блондинку в Ташкент — с научной ночевкой и возвращением в воскресенье. Все выходило на редкость удачно. Ведь в другой день никому уехать бы не удалось — учеба. Мы решили, что с Рафаэлькой поедут Сервер Мамбетов и Андрей Никитенко — пусть наш фотограф Андрей сделает снимки — документы. Интересно, что скажет Александр Григорьевич, когда ребята привезут с ВДНХ справку авторитетных специалистов?! Уж с ней-то он не отошлет нас вновь на крышу бабки Натальи.
Кстати, нужно было срочно заняться раненой крышей и сегодня же залатать прореху. Пойдет дождь, зальет сено…
… Время сгорало как бумага. Пора торопиться в школу. И когда мы уже расходились, Сервер
