наблюдения, то вполне возможно, смог бы освободиться. Однако пока рассчитывать на это не приходилось. До Москвы отсюда было слишком близко, и если они выедут прямо сейчас, то в город мы попадем уже во второй половине дня. Переход будет слишком коротким, чтобы им понадобилась в пути длительная остановка, так что на побег можно было не надеяться.
Между тем стрельцы вернулись к моему «бездыханному» телу и обступили его со всех сторон. Я продолжал симулировать беспамятство, рассчитывая услышать еще что-нибудь интересное. Но они обо мне больше не говорили, обсуждали достоинства увиденных во дворе женщин и делились мечтами, как бы с ними провели время, окажись у них такая возможность. Планы были яркими и жизнеутверждающими, но, скорее всего, нереальными.
Когда тема иссякла, стрельцы замолчали, стояли, просто переступая ногами, и плевали на землю.
— Долго они еще будут возиться с подводой, — недовольно сказал презрительно-равнодушный голос одного из стрельцов, — ничего деревенщина не умеет делать!
— Куда тебе спешить, смотри, какие здесь бабы ядреные! — ответил ему товарищ. — Может, кого уговорим?
— Доуговариваешься. Мне бы хоть чем угостили, только разве дождешься от боярских холопов!
Однако оказалось, что он был не совсем прав, невдалеке послышался приятный женский голос:
— Зайдите в избу, гости дорогие, откушайте, чем Бог послал!
— Нам некогда, нужно ехать, — не очень уверенно отказался за всех десятник.
— День долгий, куда вам торопиться, успеете еще на Москву-то, — не менее ласково проговорила искусительница.
— И, правда, Васильич, — поддержал приглашающую сторону один из стрельцов, — посидим, если зовут. Глядишь, воевода не обеднеет!
— А с этим что делать? — с сомнением спросил командир, видимо, имея в виду меня.
— Так куда он денется, сам видишь, мужичок совсем квелый.
— Нет, не скажи, мало ли что. Может, это он только с виду такой!
— Тогда пусть его Пашка покараулит.
— Чего как что, так сразу Пашка! — возмущенно воскликнул молодым баском невидимый мне Пашка. — Тебе надо, ты и карауль.
— Ты, Пашка, того, молод еще оговариваться! — нравоучительно одернул парня десятник. — Послужишь с Кузмичевское, тогда и будешь нос драть. Раз тебе велели, то стой и смотри в оба, не бойся, мы тебя тоже не забудем!
— Если какая баба давать будет, то тебя враз позовем! — засмеялся, словно заржал по-лошадиному, расторопный Кузьмич.
— А с лошадями что делать? — недовольным тоном спросил Пашка.
— Пусть здесь остаются, ничего с ними не случится.
Я услышал удаляющиеся шаги и приоткрыл глаза.
Стрельцы гуськом шли к дому вслед за искусительницей. Я вспомнил эту женщину и вполне их понял, такой красотке нормальный мужчина отказать не сможет ни в чем, тем более в халявном угощении.
— У, вражина, лежит он! — послышался над моей головой сердитый Пашкин голос, и он больно ударил меня носком сапога по ребрам.
Это было так неожиданно, что я вскрикнул.
— Не нравится?! — радостно спросил парень и ударил снова.
Теперь я был готов и только заскрипел зубами. Немотивированная агрессия всегда обидна и оскорбительна. Я пообещал себе при случае припомнить ему обиду, пока же расслабился, чтобы зря не расходовать силы.
— Что, дохлятина, отжил свое? Ничего, скоро попадешь на дыбу — не так заорешь!
Кто-то подошел к Пашке. Я лежал ничком, и мог видеть только ноги, однако голос узнал сразу, это был мой оруженосец.
— Чего тебе? — грубо спросил его стрелец. — Иди отсюда, здесь стоять нельзя!
— Да я, дяденька, только посмотреть, — совсем по-детски проговорил Кнут, — любопытно…
— Нечего попусту таращиться, — теперь уже снисходительно сказал Пашка, которому явно польстило обращение «дяденька».
— А за что его связали? — продолжил любопытствовать Ваня.
— Не твоего ума дело! Много будешь знать, скоро состаришься.
Парню явно было скучно, и он легко втягивался в разговор. Я еще не мог понять, что задумал Ваня. Парнишка не отличался силой и вряд ли мог напасть на стрельца.
— Я этого дядьку уже видел, — продолжил Кнут, — его раненым привезли, он чуть не помер, только третьего дня на ноги встал. Можно ему водицы дать, а то как бы не помер?
— Ничего с ним не сделается, а подохнет, туда и дорога. Он наших стрельцов зарезал, видимо-невидимо.
— Как так, зарезал? — поразился мой оруженосец.
— А вот так, напал, вражина, и ни за что зарезал. За ним охота давно идет. Хорошо хоть ваш воевода рассказал, что он здесь живет. За такие дела на кол посадить мало!
Теперь мне окончательно стало понятно, что происходит. Обиженные чиновники Разбойного приказа решили, пользуясь неразберихой при смене власти, меня крупно подставить. Теперь объяснилось и агрессивное поведение Пашки. Он мстил убийце за своих погибших товарищей стрельцов.
— Да никого он не резал, он хороший! — наивно вступился за правду оруженосец.
— А ты откуда про то знаешь? — разом насторожился стрелец.
— Люди говорили. Этот дядька как раз наоборот застрелил разбойника, что стрельцов порешил, а тот его ранил!
— Ты меньше бабью болтовню слушай, люди много что наговорят, про этого разбойника верный язык был.
— Нет, то не болтовня была, а правда, — упрямо сказал Ваня. — Так можно ему водицы дать?
— Ну, дай, если так хочется, — после длинной паузы разрешил Пашка, — думаю, беды от того не будет.
Рында наклонился ко мне, и я возле губ почувствовал горлышко керамической бутылки. Почему-то пить хотелось так, будто во рту неделю не было ни капли воды, Я разжал губы, поймал ими горлышко и сделал несколько жадных глотков. Сразу стало легче.
— А отчего ты, дяденька, со всеми есть не пошел? — между тем продолжил разговор Кнут. — Здесь страсть как вкусно кормят!
— Нельзя было, мне самое важное поручили, разбойника охранять! — веско объявил Пашка.
Было понятно, что мальчик пытается заговорить караульному зубы, что бы чем-то мне помочь. Однако, что он мог сделать в такой ситуации!
— Если хочешь, я его сам посторожу, — предложил рында, и я почувствовал, как его рука возится возле моего кармана.
— Нельзя, — недовольным голосом отказался Пашка. — Мне велел старший,
