вперед.
Постепенно серая пелена в глазах рассеивалась, и видеть я стал немного четче. Человек стоял на месте и раскачивался из стороны в сторону. Когда я подошел к нему совсем близко, сомнений кто это, больше не осталось. Великий тенор стоял ко мне спиной и держал в опущенной вдоль бедра руке пистолет. Перед ним на снегу, широко раскинув в стороны руки, лежала Маша Урусова. Она была мертва или без сознания.
Я остановился, укрепился на ногах, заставил себя сосредоточиться и поднять клинок. Бить противника в спину, против моих правил, но на этот раз я решил им не следовать. Разговаривать с магистром было не о чем. Я заранее знал, что он может сказать, и слушать его прогнозируемую ахинею мне было неинтересно.
Мне осталось дойти до него всего четыре-пять шагов, но сделать их оказалось неимоверно трудно. Тот же стоял в прежней позе и продолжал раскачиваться на месте, как будто под ним была шаткая палуба корабля. Я чувствовал, как вымотан, обессилен и оглушен.
Чтобы заставить себя до него дойти и навсегда покончить с этой проблемой, нужно было сделать над собой сверх усилие, но как раз на это, меня и не хватало. Между тем магистр начал поднимать пистолет. В кого он собирается выстрелить, я понял и вяло порадовался, что Маша оказывается жива. Мне казалось, что тенор пребывает примерно в равном со мной положении. Руку он поднимал очень медленно и не переставал качаться.
— Эй! — крикнул я и с трудом, сквозь заложенные уши сам себя услышал. — Эй, Вий, — повторил я и сделал небольшой шаг вперед.
Магистр начал очень медленно поворачиваться в мою сторону. Я еще раз заставил себя переставить ноги и продвинулся к нему чуть ближе. Теперь нас разделяли всего три короткие шага. Уже можно было дотянуться до его спины концом клинка. И тут я увидел его совершенно черное лицо с неестественными белыми глазами. Они смотрели поверх меня на развалины дома и, возможно, на взорванную как и он жизнь.
— Какой великий артист погибает! — невнятно произнес он черными губами, вместе с клубами красно-белой пены выталкивая слова изо рта. Потом он глаза его погасли и он начал опускаться на землю.
Я проводил взглядом отлетевшую душу великого тенора, обошел его бесформенное тело и опустился на снег рядом с княжной Марьей.
