будто наперегонки двинулись из его глубины буквастые, надорванные Юлькины конверты. Так смешно и густо они посыпались.
– Юлька! – прошептал Роман.
Он читал их прямо с пистолетом к руке, все, залпом. Он засмеялся, когда она передала ему привет от Сени и Вени. Он испугался, что «ей все, все, все равно, раз он не пишет». Он обрадовался, что дождь висит над городом, а значит, она не осуществит свою идею – прилететь самолетом. Он сам, сам приедет к ней. Завтра.
Он был счастлив, потому что все обрело смысл, раз были, были письма, и были они прекрасны. Вот тогда он испугался того, что мог сделать.
И почувствовал головокружение, представив это. Он начал заталкивать письма в куртку и не мог понять, почему ему неудобно это делать. Потом сообразил – это пистолет, который он продолжает держать. Снова подумал: какой я идиот, если бы
Теперь осталось уйти. И тогда он осознал, что ему не пройти мимо старухи (он так и подумал: старуха), не вынести ее вида, ее голоса, ее запаха. Значит, ее надо обмануть. Он знал, как…
Он только не знал, что бабушка звонит в школу, зовет на помощь учителей, что там уже всполошились, что молоденькая классная руководительница второпях сломала «молнию» на сапоге и бежит к нему в высоких лодочках, бежит по холодным лужам с одним-единственным желанием помочь ему – вплоть до денег на билет в Москву. «Нельзя иметь принципы для себя и для других», – сформулировала учительница тезис и припустила бежать быстрее, потому что ей было стыдно, стыдно, стыдно…
А Роман рванул уже заклеенное на зиму окно и посмотрел вниз. Даже присвистнул от удовольствия, что уйдет так, минуя дверь и голос. Раз – и прямо на свободу. Он встал на подоконник и спружинил колени. Третий этаж – такой пустяк. Он, как крылья, расставил руки, а сумку перекинул на спину. Третий этаж – ерунда. А газон, который он себе наметил, все равно осенний – грязный и мокрый. Не страшно истоптать снова. И он присвистнул, прыгая, потому что был уверен. Третий этаж – пустяк.
Он ударился грудью о водопроводную трубу, которая проходила по газону. Из окна ее видно не было. Но, ударившись, он встал, потому что увидел, как по двору идет Юлька.
– Юль! – крикнул он и почувствовал кровь во рту. И закрыл рот ладонью, чтобы она не увидела и не испугалась.
Она подбежала, смеясь:
– Что ты делаешь в газоне?
– Стою, – сказал он и упал ей на руки.
А со всех сторон к ним бежали люди… Как близко они, оказывается, были…
