Тамара, помедлив, отняла руки от глаз. Она соображала, прикидывая на уме: диспетчером, в одну ли смену и каков оклад?
Директор догадался, отчего она молчит, и пояснил:
— Диспетчером на потоке. Работать только днем, ну и оклад… Сколько бы вас устроило?
— Бригадиром я зарабатывала много, сейчас на потоке, сами знаете, уже не то, — отвечала Тамара. — Но если рублей девятьсот, то я согласна.
От директора Комова прошла в буфет, где с аппетитом покушала, затем спустилась в цех с лицом, сияющим самодовольством. Ей хотелось похвалиться всем о своей только что одержанной победе; Тамара даже не предполагала, что в цехе уже все знали от Симы Кулаковой, которая случайно слышала телефонный разговор директора с Никитой Степановичем.
— А, стахановка, вошедшая в историю! Осчастливьте нас своим присутствием, — с почтительной издевочкой встретила её Сима. — Вас, помазанников славы, двести семьдесят, а нас тьма-тьмущая вместе с директорами заводов…
— Ты… вот что, брось! Над этим но шутят, — сразу побледнев, строго прикрикнула на Кулакову Тамара. Было мгновение когда она едва сдерживалась, чтобы не броситься на Симу с кулаками.
— Какие шуточки, мы все трепещем! — отвечала Сима, но Комова, овладев собой, снисходительно улыбаясь, отправилась дальше в свой триумфальный поход по цеху.
Она не оглянулась, даже виду не подала, что слыхала, как сзади неё сказал кто-то:
— Нашей Комовой все нипочем, как с гуся вода! Опять в начальники вылезла!
И следом ядовитый голос Симы:
— Неужели такая до коммунизма доживет, короста поганая, приспособленец!
Глава 26
Третий день Варя Жданова работала на потоке мастером вместо Тамары Комовой. Титов сразу ввел девушку в круг её обязанностей, которых он, начальник потока, требовал от своего помощника.
Варя уверенно и деловито включилась в работу: знания техника за спиной были к тому серьезным подспорьем
Сима Кулакова, как и предполагала Варя, была назначена бригадиром на её место. Сима отнеслась к этому событию в своей жизни внешне спокойно, но с достоинством. И только выйдя на улицу, не смогла совладать с нахлынувшей в сердце радостью, её так и подмывало крикнуть, созоровать. Повинуясь безотчетному желанию, она шагнула к стоящей «Победе» и, уцепившись за ручку багажника, присела на бампер.
Машина тронулась, и Сима, обдуваемая со всех сторон ветром, поплыла вместе с нею.
— Встречай бригадира, Варенька!
Сима похудела, стала как будто взрослеё. И вдруг на глазах у всех начала худеть Фрося, словно из солидарности к подруге. Расплывчатые черты лица её приобрели выразительность, взгляд утратил наивное, детское выражение.
— Поработаешь со мной годик и тоже бригадиром пойдешь, — говорила Сима, — видя Фросино усердие.
Комова, осмотревшись на своей новой работе диспетчера, тоже осталась весьма довольна ею. Она должна была обеспечивать поток деталями из кузницы, заранеё проверив там, что они куют: нужны ли им типы.
Работа живая, всегда на людях.
— Хожу и проталкиваю, хожу и проталкиваю, — рассказывала Тамара Белочкину. — Со мной считаются, потому что знают, кто я! — с высокомерной ноткой в голосе добавляла она. — Что же, работа, как говорится, не пыльная, а денежки текут. Жить, Левушка, можно!
Поток работал теперь в две смены, а третья — ночная, предоставленная слесарям-ремонтникам, — обеспечивала бесперебойную работу дневной и вечерней. Ушедшие когда-то с потока рабочие вновь просились на него; заработки здесь повысились, а работа стала менеё утомительной и требовала определенных знаний. Лишь на немногих станках, где не совсем еще ладилось, оставались станочники, чтобы присматривать за автооператорами. Но повсеместно обслуживали линию уже одни наладчики. Тут были наладчики со стажем и начинающие — патриоты потока, вчерашние станочники, окончившие специальные курсы.
Поток давал теперь продукцию сверх проектной мощности, и производительность его все увеличивалась а увеличивалась с каждым днем.
Дело оставалось за государственной комиссией — принять его. Однако Титов, не переставая, работал над совершенствованием потока. Вместе с чувством уверенности в свою удачу росли и чудесные, необъяснимые силы ума и таланта. Уже новые смелые замыслы зрели в душе Титова. Он работал ночами, урывками днем, пока еще ни с кем, даже с Варей, не делясь своими мыслями.
Ивану очень хотелось, чтобы Варя побывала у них. Он тяготился, был недоволен теми коротенькими, на людях или в кино встречами, которые как будто вполне устраивали девушку.
Варя пришла к нему в восьмом часу вечера и застала дома Вассу; был обеденный перерыв второй смены. Иван спал на кровати: лег отдохнуть не раздеваясь, прямо на одеяло, снял лишь ботинки. Черная голова его
рельефно выделялась на белой подушке, лицо закрыто согнутой в локте рукой, будто не спит, лишь делает вид, а сам подглядывает: так вначале показалось Варе.
— Спит, спят, — промолвила Васса. — Умаялся за день-то.
Она пригласила Варю на диван к столу, заставила снять туфли и поставила их на батарею, узнав, что у гостьи озябли ноги. Варя села в свою любимую позу, поджав ноги, и потому должно быть сразу почувствовала себя как дома.
Поощряемый взаимной симпатией, быстро завязался разговор о приезде Марьи Николаевны: что пишет, когда ждать? Васса по-своему, весьма бурно, — все соседи и товарки были оповещены о достоинствах выбранной племянником невесты, — переживала предстоящую женитьбу Ивана. Лучше девушки, по мнению тетки, грешно было и желать. Молодец Ванюшка! И все же была одна тучка в этом безоблачном настроении Вассы: где после свадьбы поселятся молодые? В комнате Вари вместе с приехавшей матерью или у неё? Ведь она, хотя и тетка, но, как ни говори, заменила Ивану мать, так что права у них с Марьей Николаевной почти равны.
— Мамушка, — сказал сегодня Вассе Иван, — льщу себя надеждой и уповаю, — он вдруг захохотал, обняв тетку. — Фу ты, какая торжественность, глупею от счастья… Одним словом, так: мы с Варей переселяемся в свою комнату, которая, да будет тебе известно, не за горами: после Нового года обещают. А ты и её мамаша, милости просим, — наши постоянные гости!
«Ну и горю, конец! — подумала Васса. — По крайней мере, никому не обидно. А молодоженам нет лучше, как зажить сразу своей семейкой: больше будет ладу и согласия».
Иван между тем давно проснулся, но лежал не шевелясь, изподтишка наблюдая за теткой и Варей.
«Вот два человека, самые родные мне и близкие», — думал он, вслушиваясь в их разговор.
Тетка тронула за плечо Ивана.
— Вставай, я ухожу на работу, — сказала она. — Спишь, а у нас Варенька в гостях!
— А я и не спал вовсе, но думал, что ты мне снишься, — сказал Иван. Он поднялся и подсел к Варе, ему хотелось обнять её. Но непонятная ему самому робость внезапно овладела им. Тогда он осторожно прижался лицом к её волосам, спадающим на спину.
Варя улыбнулась и встала с дивана.
— Ну что же, угощать-то будешь? — спросила она. — Соловья баснями не кормят, а то уйду.
— Буду, буду! — вскричал Иван и побежал на кухню ставить чайник.
Вернувшись, он стал искать в буфете консервный нож, чтобы вскрыть банку. Но то ли тетка его куда засунула, то ли Иван так искал его, — нож не находился. Тогда Иван схватил столовый и, недолго думая, со
