работал журналистом, писать начал едва ли не подростком, но никогда еще не получал такого удара. За каких-то двадцать минут меня выдернули из-за письменного стола и швырнули в тропические джунгли искать какое-то допотопное чудище, порожденное болезненной фантазией старого профессора…
— Нет! — воскликнул я что было силы. — Нет!
— Вы что-то сказали, господин Мартин? — как всегда застенчиво пролепетала Рози. И прежде чем я успел ответить, продолжила, глядя на меня поверх очков: — Что с вами?
Я шагнул к ней:
— А что со мной должно быть?
— Святые угодники, какой странный у вас голос! Можно подумать… — она умолкла.
— Что можно подумать, Рози? — поинтересовался я.
Она пожала плечами и проговорила:
— Наверное, вы чего-то испугались…
— Испугался?.. Гм…
Через два часа я снова вошел в кабинет Спленнервиля. Тут уже находились Рестон, заместитель директора, Снайпсон — главный редактор, и Д'Анджело, руководитель типографии. Был тут и Дег — молодой человек двадцати трех лет, тоненький, с открытым живым лицом и смешно оттопыренными ушами. Спленнервиль вышел мне навстречу и протянул руку:
— Ну, как теперь дела, Мартин? — спросил он. При этом ему не удалось скрыть некоторого беспокойства.
— Я готов ехать, полковник, — искренне ответил я. И я действительно был готов. Кирпич, падающий на голову журналиста, должен быть именно кирпичом и ничем больше. Я успокоился, поручил одному своему коллеге закончить статью о безработице, и теперь был готов отправиться в Белен, в Бразилию, к черту на рога или еще куда подальше. Такова профессия, таков мой долг. И потом было бы интересно посмотреть на Амазонку…
Впрочем, нет, тут было еще и другое. Что-то такое, чего я не мог объяснить самому себе. За те два часа, проведенные в редакционной библиотеке, где я листал книги и энциклопедии, разыскивая сведения об Онакторнисе, я пришел к выводу, что вся эта история — плод фантазии, родившейся в мозгу несчастного одинокого человека… Я не доверял профессору Гростеру, не верил в его чудовище, выжившее после всемирного потопа. Я готов был отдать голову на отсечение, что моя поездка окажется совершенно напрасной. И все же…
И все же одного я не мог понять — отчего меня охватило такое беспокойство при виде этого пера и когтя, отчего с тех пор меня не покидало это ощущение, а мой голос, когда я разговаривал с Рози, дрожал от страха. Так что же все-таки происходило со мной?
Я не понимал этого. Но чувствовал, что ответ на все мои вопросы я найду в джунглях.
Мы обсудили план экспедиции. Полковник уже поместил в газете сообщение о моем отъезде: 'Наш специальный корреспондент Мартин Купер, — огромными буквами было напечатано на первой полосе, — отправляется на поиски последнего доисторического чудовища.' Других подробностей, естественно, не сообщалось, как не было даже намека ни на профессора Гростера, ни на Амазонку. Говорилось только о каком-то уголке земли, находящемся на краю цивилизации.
— Не хочу, чтобы здесь упоминалось имя Луиса, а главное, не хочу, чтобы другие газетчики совали нос в эту историю, — проворчал полковник. — Идея принадлежит нам. Это наше дело.
— И это большое дело, если все пойдет хорошо, — заметил Рестон.
Полковник сделал решительный жест:
— Пойдет, пойдет! Читатели любят подобные сенсации. Увеличим тираж и получим уйму заказов на рекламу… Заработаем кучу денег, поверьте мне! Разумеется, — добавил он, — экспедиция тоже влетит нам в копеечку. Ты должен будешь присылать мне блестящие статьи, Мартин, такие, чтобы люди поверили. Впрочем, не мне тебя учить.
— А как же передавать их? Мне кажется, в джунглях нет телефона.
— Связывайся, пока будет возможность, — сказал Снайпсон, — а потом делай заметки, и напишешь историю путешествия, когда вернешься.
Полковник повелительно ткнул пальцем в Дега:
— А ты должен сфотографировать мне это чудовище, ясно? — приказал он.
Дег покраснел и заерзал на своем стуле.
— Но, полковник, а если вдруг…
— Что? Что вдруг? Черт побери! — загремел Спленнервиль, хлопая рукой по столу. — Что это за разговоры? Ты отправляешься в свою первую серьезную командировку и что-то лепечешь о каких-то 'если' и 'но'?.. Вы должны найти это чудовище, должны! Ясно? Мартин?
— Да, — ответил я, — ясно. А не найдем, так придумаем!
Полковник уставился на меня дикими глазами, казалось, он вот-вот взорвется от гнева, но потом он внезапно успокоился, усмехнулся и промолчал. Вскоре все приглашенные ушли, остались только мы с Дегом. Полковник указал нам на карту Амазонки, расстеленную на столе.
— Это вот здесь, ребята, — объяснил он, опуская на нее указательный палец. — Это карта, которую мне прислал Гростер. А это, по его мнению, Страна Огромных Следов. Наша проклятая курица должна обитать примерно в этих краях..
— Если она еще жива, — вставил я.
— Разумеется, — продолжал он, — а если ее нет, то наверное остались какие-то следы или что- нибудь в этом роде.
В том месте карты, куда указывая полковник, не было и намека на какие-либо дороги или поселения. Он справедливо назвал это 'уголком земли на краю цивилизации'. Я заметил:
— Нелегко будет добраться туда, полковник.
— Нелегко, — согласился он, но об этом позабочусь я, и вы туда доберетесь Ладно, — добавил он, складывая каргу и протягивая ее мне. — Это все. Самолет вылетает завтра в 7.00. Сейчас вам лучше отправиться домой и привести в порядок свои дела… Да, во время пересадки в Мехико, Мартин, ты получишь конверт с инструкциями, более точными адресами и так далее… А теперь зайдите в бухгалтерию и получите приготовленные для вас деньги. Вот теперь действительно все. — Он повернулся к микрофону, из которого неожиданно раздался голосок Рози, и ответил:
— Да, да, я понял. Через минуту буду свободен. Скажите министру, что я в его распоряжении.
Мы направились к двери. Когда она открылась, полковник протянул мне руку.
— Ты лучший из моих ребят, Мартин. — тихо произнес он.
Я пожал ему руку.
— Сделаю все, что в моих силах, полковник. Справимся? — обратился я к Дегу. — Не так ли, старина?
Юноша живо откликнулся;
— Ну, с вами, Мартин, это будет не так уж и трудно…
Прежде чем расстаться с нами, Спленнервиль положил руку мне на плечо. Это было необычным для него жестом.
— Мартин, дорогой мой, — проговорил он, — я — редактор, и обязан заботиться об интересах газеты. Твое путешествие должно завершиться успехом для нашего дела. Но, — продолжал он, — тут ведь есть и другое, и ты понимаешь, что я имею в виду.
Я взглянул на перо и коготь, лежавшие на письменном столе.
— Понимаю, — ответил я. Спленнервиль хотел сказать еще что-то, но не смог.
— Счастливого пути! Удачи вам! — воскликнул он. И закрыл дверь.
Когда мы покидали редакционный небоскреб, я заметил, что Дег слегка дрожит, и повел его в ближайший бар выпить что-нибудь. Он одним глотком осушил небольшую рюмочку, помолчал и, покачав головой спросил:
— Но в чем, собственно, дело? Что случилось, Мартин?
— Ничего особенного. Обычная журналистская судьба, Дег. Нынче — здесь, завтра — там.
Он смотрел сквозь меня, явно думая о чем-то совсем другом.
— Не знаю… Не знаю… — Дег потрогал свой лоб, лицо его передернулось. — О Боже, но почему
