так сказать, исполнении. Иначе будут штрафовать, как браконьеров.
— А кто? — пренебрежительно хмыкаю я. — Разве мы с вами кого-нибудь раньше встречали?
— Ну-у, — вздыхает Богдан, — встретится кто или нет, но мы, как законопослушные граждане, должны это носить.
Я молча пожимаю плечами и пришпиливаю значок к куртке.
— Не смеши людей! — хохочет Богдан, бросив взгляд на меня. — Нацепи на рубашку!
До нашего домика мы добираемся без приключений. Богдан сразу берется за дело — осматривает и чистит ружья, готовит патронташ, на мне же, как и всегда, лежат обязанности завхоза. Я стараюсь выполнять их добросовестно, но все сегодня просто валится с рук. Совсем другие вопросы волнуют меня сейчас: как и когда?
— Эй, Алик, что это ты, будто из петли вынутый? — пытливо смотрит на меня Богдан.
— Да так, недоспал немного, — улыбаюсь вымученно. — Ничего, пройдет…
— Держи своего пугача, — протягивает шеф мне ружье, — проверь, все ли хорошо. Я сейчас выйду по одному неотложному делу, и будем трогаться.
Не успевает за ним закрыться дверь, как я весь холодею: а что, если ему взбредет в голову заглянуть в сарайчик? Ключи, правда, у меня, но есть там и несколько изрядных щелей. Следовательно, нужно быть готовым в любую минуту… С этой мыслью я быстро заряжаю свою двустволку пулями.
Снова скрипит дверь, и на пороге появляется Богдан. Он неторопливо проходит через комнату, садится на стул и поднимает на меня задумчивый взгляд. В нем я читаю что-то такое, что заставляет отступить на шаг назад.
— Ну, — спрашивает Богдан, — ты уже готов?
— Да, — глухо отвечаю я, опуская глаза.
— Тогда объясни мне наконец, что это все значит?
— Что вы имеете в виду? — пытаюсь ещё изобразить удивление, но тело уже охватывает отвратительная нервная дрожь.
— Давай не будем играть, — вздыхает Богдан, — ведь достаточно заглянуть в сарай, чтобы понять, что замышляется здесь совсем не охота… или несколько иного рода охота?
Я делаю ещё один шаг назад и изнеможенно прислоняюсь спиной к стене. Дальше скрывать просто нет смысла.
— Богдан Николаевич, — мой голос звучит чуть слышно, — я должен вас убить…
— Но за что, Алик, объясни мне?
— Да не знаю я, не знаю, не знаю!!! — вся моя долго сдерживаемая обида, вся моя злость, вся ненависть к той неизвестной безжалостной силе, которая сделала меня марионеткой, выплескивается в этот дикий, отчаянный, нечеловеческий крик. — Оно сидит вот здесь, понимаете, вот здесь, в голове, и приказывает делать то, что хочется ему, не мне, а ему!!!
Богдан смотрит, широко раскрыв глаза.
— Но это ещё не все! — продолжаю кричать я. — Они насылают на меня этот проклятый Голос, и он едва ли не каждую ночь напоминает мне, что я должен вас убить! Чтобы я случайно не забыл!
— Господи, боже мой, — пораженно качает головой Богдан, — неужели это возможно? И с каких пор это с тобой происходит?
— С того времени, как я вышел из больницы после катастрофы!
Богдан громко хлопает себя ладонями по коленам.
— Та-ак, — тянет он, — кажется, я начинаю кое-что понимать…
Он ведет себя так, будто речь идет не о его собственных жизни и смерти, а какого-то совсем постороннего человека. Это удивляет и даже немного раздражает меня.
— Богдан Николаевич, поверьте, я никогда не был вашим врагом. Даже наоборот, вы мне всегда нравились… Это они… ОНИ сделали из меня машину… А машина должна выполнять приказы…
Неожиданно Богдан поднимает глаза, преисполненные такого сочувствия и даже нежности, что меня просто осыпает холодом.
— Ничего, мой мальчик, — говорит он, — все будет хорошо…
Скрипнув зубами, я начинаю поднимать оружие. Неожиданно на груди что-то громко пыхкает, и я, отшатываясь и скашивая взгляд вниз, вижу густой клубок дыма, который поднимается от моего охотничьего значка. В нос ударяет что-то невообразимо резкое, и тело, предав меня, валится на пол, будто чужое. Последняя картинка, которая запечатляется в памяти, это фигура Паука с пистолетом в руке на фоне входной двери…
Я медленно открываю глаза и с удивлением замечаю, что этот потолок абсолютно мне незнаком. Откуда-то со стороны льется тихая приятная музыка. Черт возьми, куда я попал? Во всем теле ощущается какая-то удивительная легкость, хочется отбросить одеяло и одним прыжком сорваться на ноги, но что-то подсказывает мне, что делать этого не стоит. Поэтому я продолжаю лежать неподвижно и только осторожно скашиваю глаза направо. Возле меня сидит Богдан, который как раз в этот момент что-то достает из своего дипломата.
Богдан! Теплая волна приязни заливает мою грудь. Наверное, со мной что-то случилось, и Богдан, как всегда, первым об этом узнал. Честное слово, он — замечательный парень, и как несправедливо, что я должен его… должен… Что должен? Я напряженно вслушаюсь в свои мысли и вдруг осознаю, что СОВСЕМ НЕ ДОЛЖЕН ЕГО УБИВАТЬ! Не должен!!!
Крик безумной радости уже готов вырваться из моего рта, когда вдруг из памяти всплывает небольшая комната лесного домика, ружье, заряженное пулями, и смутная фигура Паука в двери. И радость мигом умирает, уступая местом всепоглощающему холодному отчаянию, а счастливый крик превращается в неудержимый глухой стон.
— О, ты уже проснулся! — поворачивается ко мне Богдан. — Ну и высот достигла медицина! Ты веришь, мне вот только что сказали: подождите, он сейчас придет в себя!
Странно, но в его голосе совсем нет уместных после всего, что случилось, прохлады или отчуждения. Не менее странно и то, что это не вызывает во мне никаких укоров совести или хотя бы неловкости, а, наоборот, приносит неожиданное успокоение. Что-то в самом деле изменилось, пока я отсутствовал в этой жизни.
— Ну, чего загрустил? — улыбается Богдан. — Не можешь понять, что с тобой происходило? На вот, посмотри только на это достижение вражеской техники!
Он протягивает мне небольшую пластмассовую коробочку с прозрачной крышкой. Я недоверчиво беру её в руки и вижу внутри тоненький серебристый проводок длиной в несколько сантиметров.
— Что это такое? — недоуменно спрашиваю Богдана.
— Это то, что сидело у тебя в голове.
— Как это так — сидело?
— Но ведь ты же сам мне говорил: оно сидит у меня вот здесь, в голове! Вот мы его оттуда и достали.
Я какое-то мгновение обдумываю услышанное и вдруг ощущаю, как счастливая улыбка растягивает мне рот.
— Так, значит, я теперь — снова человек?
В ответ Богдан лишь растроганно кивает головой. Я порываюсь встать, но что-то невидимое прочно удерживает меня в кровати.
— Не волнуйся, ничего страшного, — успокаивает Богдан, — просто тебе нужно некоторое время полежать. Потерпи…
— Но, Богдан Николаевич, — перед моими глазами снова появляется сцена в лесном домике, — я же мог вас тогда убить!
— Так чему же не убил? — смеется Богдан. — Успокойся, Алик, ситуация была полностью под контролем.
— Значит, вы все знали?
— Ну, все — не все, но кое о чем догадывались. А после того, как ты в три часа ночи начал лезть по пожарной лестнице, вся наша служба безопасности вместе с охраной не сводила с тебя глаз. Кое-кто предлагал задержать тебя ещё возле дома Василия, но я хотел выяснить все до конца. Правда, переживали
