меня не одурачишь.
Его поцелуи стали еще более страстными и настойчивыми. Большой и указательный пальцы ласкали сосок Одри именно так, как она привыкла. Кровь струилась по ее жилам, как жидкое серебро, кости плавились. Если бы Грегори отпустил ее, она превратилась бы в лужу на полу. И тут силы Одри кончились. Тело требовало ответить на его ласки. Она прижалась к нему грудью, животом, бедрами и ощутила всю силу его желания.
Он медленно, мучительно медленно провел ладонями по ее бокам, ощущая каждый дюйм ее тела, обхватил ягодицы и еще крепче прижал Одри к себе.
Ей хотелось, как прежде, обхватить его ногами, чтобы он положил ее на стол и вошел в нее, хотелось снова испытать то лихорадочное возбуждение, которое мог вызвать только Грегори. Короче, она осознала, что желает его.
Эта мысль налетела на нее как шквал и потрясла до глубины души. Но желание оказалось сильнее страха. Возврата уже не было. Она запустила пальцы в его волосы, прижала к себе его голову и с готовностью раскрыла губы. А потом услышала собственный протяжный стон. Грегори был умелым любовником и обладал даром доводить ее до исступления.
Одри хотелось ощутить прикосновение его обнаженного тела, смотреть на него и наслаждаться тем, что когда-то принадлежало только ей. Нет, она стосковалась не по любви — о любви не могло быть и речи, — а по грандиозному сексу. Грегори снова заставил ее почувствовать себя женщиной, сознающей свою силу и способной вызывать желание.
Словно подслушав эти мысли, он начал раздевать ее, и дрожавшая от возбуждения Одри последовала его примеру. Пуговицы ее блузки и его рубашки расстегивались одновременно. Как и «молнии» на шортах.
Сомнения зашевелились в ее голове лишь тогда, когда они полностью разделись, и она окинула жадным взглядом его мускулистое тело. Но эти сомнения тут же улетучились. Грегори выглядел великолепно. Возможно, за пять лет он немного отяжелел, но все же находился в прекрасной форме. Живот его был плоским, ноги — стройными и сильными...
— Что, нравится? — ворчливо спросил Грегори, привлекая ее к себе.
— Угу, — сквозь зубы подтвердила Одри.
— И мне тоже. Очень. — Он бережно провел ладонями по ее бровям, векам, высоким скулам, носу.
Когда Грегори обводил пальцем контур ее губ, она взяла кончик его пальца в рот, прикусила острыми белыми зубами и прикоснулась к нему языком. Грегори с довольным видом невольно поморщился, и это доставило ей огромное удовлетворение.
— Ну, маленькая шалунья, ты за это ответишь! — с трудом выдохнул он.
Потом схватил ее в охапку и, не обращая внимания на их наготу, понес в свою спальню — видимо, боясь, что Долл проснется и застанет их. Все это время он не отрывался от ее губ — наверное, чтобы не дать ей возразить. Но Одри и не думала возражать. Для этого она была слишком возбуждена.
Казалось, за прошедшие годы любовный талант Грега только расцвел. Одри воспарила к небесам, а потом медленно спустилась на землю. Сначала это была животная страсть, но затем его ласки стали нежными и изощренными.
Когда все кончилось, Одри долго лежала неподвижно, дивясь тому, что ей может быть так хорошо. Но когда до нее дошел весь ужас происшедшего, она ощутила отвращение к себе. Дура, как можно было позволить этому случиться? Она спрыгнула с кровати и гневно уставилась на Грега.
— Если ты думаешь, что мои чувства к тебе изменились, то ошибаешься! Это был секс, только и всего.
Но Грегори и глазом не моргнул. Он приподнялся, оперся на локоть и задумчиво кивнул.
— Хороший секс.
Его всегдашняя ироническая ухмылка окончательно вывела ее из себя.
— Хороший или плохой, это роли не играет!
— Но ты бы сделала это еще раз?
— Ни за что на свете! — крикнула она.
— Тогда что заставило тебя сделать это сейчас?
Ответа у Одри не было. Действительно, что ее заставило? Один Бог знает. Скорее всего, собственное тело. Не сердце. Не разум. Именно тело. Оно жаждало любви. Никто не ласкал его после Грегори. И никто не мог так ласкать его. Черт побери! Она не хотела думать такое, но в глубине души знала, что это правда. Кроме того, к чему бесстыдно лгать самой себе? Она бы с удовольствием сделала это еще раз.
Одри вновь ощутила вкус того, чего лишилась. Это был самый сладкий вкус на свете. Вкус меда, нектара, элексира жизни. Ее, ожившее тело желало большего. Но хватит ли ей духу спать с Грегори, не испытывая к нему любви?
Разозлившись на себя, Одри опрометью выскочила из спальни, прибежала на кухню, схватила свою одежду, отнесла ее в ванную, плотно закрыла за собой дверь, и наконец перевела дух. Но успокоиться ей не удалось. Неужели она создала прецедент? Станет ли Грег требовать продолжения? Воспользуется ли своим преимуществом?
Пока Одри принимала душ, в ее мозгу вертелось множество вопросов, ответа на которые у нее не было. Она крепко зажмурилась и попыталась выкинуть Грегори из головы, но это оказалось невозможно. Он окружал ее. Его присутствие словно ощущалось физически. Он заполонил собой весь дом. Зачем она позволила ему жить здесь? Почему не настояла, чтобы он нашел себе другое жилье?
Она поспешно открыла глаза и... увидела лучезарно улыбавшегося Грегори. Ничего обиднее нельзя было себе представить. Но как можно выгнать этого человека после того, как она сама бросилась в его объятия? Ситуация была тупиковая.
— Зачем ты пришел? — неуверенно спросила она.
— Нужно беречь горячую воду.
— Не смешно... Ты не имеешь права заходить сюда.
— Раньше ты меня не прогоняла.
— Я была дурой.
— Точнее, красивой дурочкой.
— Я ухожу. Можешь делать здесь все, что хочешь.
Нужно было поскорее одеться. Она нуждалась в защите. Ради собственного спокойствия Одри требовалось поставить между ними какой-нибудь барьер. Лучше всего дверь с крепким замком и засовом. Но за неимением лучшего сойдут и рубашка с шортами.
Грегори насмешливо улыбнулся и отпустил ее. Никогда в жизни Одри не одевалась быстрее. Она наскоро вытерлась, натянула одежду и пулей выскочила из ванной.
Придя на кухню, Одри начала класть в посудомоечную машину тарелки и столовые приборы. Все это время ее мозг лихорадочно работал. Она злилась на себя за то, что позволила чувствам одержать верх над разумом. До сих пор секс не имел для нее особого значения; что же случилось? Ответ был пугающе ясен. Она никогда не встречала мужчину, который сумел бы воспламенить ее так же, как это делал Грегори.
Совместное владение плантацией угрожало обернуться катастрофой. Это не сведет их — наоборот, окончательно оттолкнет друг от друга.
Я тоскую по его телу, но самого Грегори не люблю, мысленно заметила она. Боже, как глупо...
А сегодня вечером ей предстоит свидание с Дирком! При одной мысли об этом Одри затошнило. Разве можно скрыть от него то, что произошло между ней и Грегори? Да это у нее на лбу написано.
Ее не оставляло ощущение его близости. Чувства пришли в смятение. Если бы он вошел на кухню, Одри швырнула бы в него тарелкой, но факт остался бы фактом: причиной этого смятения был именно он.
Грегори действительно появился на кухне. Тарелка и его голова остались целы. Но она заявила ему, что все равно пойдет на свидание к Дирку. Сначала Грегори не поверил своим ушам, а потом не на шутку разозлился.
— Не верю. Я думал... Ладно, это не имеет значения. — Он потер ладонью затылок и уставился на Одри. — Ладно, ступай. Желаю хорошо провести время. Можешь забыть, что некоторое время назад ты
