который разговаривал через две комнаты от ее спальни. Арендная плата за эту квартиру была так высока, что Вернер Ризингер недовольно морщился, когда заверял чек на оплату, но даже в такой квартире внутренние перегородки, похоже, сделаны из тонкого картона.
Не было смысла пробовать заснуть. Она свесилась с кровати и посмотрела на радиобудильник, стоявший на тумбочке. Часы показывали четыре тридцать. Она заставляла себя вставать в пять, чтобы уже в семь сидеть за своим рабочим столом. Так что вполне можно было налить ванну в соседней комнате, кинув туда тот дорогой пахучий состав, который ей принес Роджер, вместо того чтобы пытаться поспать еще полчаса. Найти выключатель она опять не смогла, поэтому откинула одеяло и ощупью двинулась в темноте в сторону стула, на котором оставила свой халат.
Дитер стоял в холле. Поверх пижамы он накинул халат, по лицу было видно, что он еще не совсем проснулся. Очевидно, он шел к ней, чтобы разбудить.
— Вас к телефону, мадемуазель, — сказал он. — Звонят из компании. Говорят, это срочно.
— В такое время? — удивилась Рашель.
— Они настаивают. Некто Гилберт Машуд хочет поговорить с вами.
Машуд? Она слышала о нем, но никогда не встречала.
— Я поговорю из спальни, — сказала она. — Принесите мне кофе.
Квартира Рашели находилась в дорогом особняке, перестроенном и разделенном на отдельные квартиры. Расположен особняк был в пригороде Дормаха, километрах в восьми от города. Прежде здесь размещались по очереди больница, монастырь и музей часов. Сейчас особняк разбили на восемь квартир, которые отделывала команда наиболее перспективных дизайнеров города. Именно поэтому Рашель собиралась как можно скорее выписать из Парижа специалиста по внутренней отделке: стиль квартиры очень напоминал зал ожидания в аэропорту или новейший коммерческий банк. К тому же она до сих пор не могла найти половины выключателей, хотя въехала четыре дня назад.
Сев на кровать, она включила телефон.
— Рашель Жено слушает, — произнесла она в трубку.
— Говорят из компьютерной секции, — послышался голос на другом конце провода. — У нас большие неприятности.
— В такое время?
— Мы провели здесь всю ночь. Мы сражались, но исход битвы неблагоприятен. Боюсь, мы можем потерять центральный процессор.
Она нахмурилась, пытаясь понять: Машуд ли говорит какую-то глупость, или она не окончательно проснулась?
— Как можно потерять центральный процессор?
— Хотел бы я, чтобы кто-нибудь объяснил мне это. Вся база данных искажена, мы ничего не можем поделать, чтобы остановить этот процесс. Мы перевели процессор на автономный режим три часа назад и просмотрели все, кроме архивных копий. Я боюсь их трогать, вдруг функция просмотра копий тоже под угрозой.
— Разве такое возможно?
— Нет, невозможно. Но именно так все и случилось. Я пытался связаться с членами правления, но вы первая, до кого я смог добраться.
— Я приеду, — сказала Рашель. — Постарайтесь связаться с остальными.
Положив трубку на место, она некоторое время сидела неподвижно, пытаясь осмыслить услышанное. Все это было очень серьезно. Через центральный процессор проходили все разнообразные и сложные деловые операции компании. С другой стороны, проблема эта чисто техническая и решение у нее должно быть тоже техническое. Нужно только найти хороших специалистов и вызвать их. Если люди Машуда не в состоянии разобраться в этом, пусть поищут работу в другом месте.
Она не станет принимать ванну, а поедет прямо туда. По первому сигналу тревоги она окажется на месте действия. Она повернулась и только тут заметила, что в комнате кто-то есть. Наверное, Дитер принес кофе, решила она. Вечно подходит так, что его не услышишь. Человек сделал шаг вперед, и она поняла, что ошиблась.
— Привет, Рашель, — сказал Джим Харпер.
Она застыла, почувствовав, как побледнело лицо, ей вдруг стало холодно. Она была в рубашке, но ей показалось, что она стоит голая.
— Джеймс, — выговорила она, улыбаясь, но улыбка плохо держалась на лице. — Как… как ты попал сюда?
— Если постараться как следует, можно многого добиться. Разве ты этого не знаешь? Ведь этому меня научила ты.
Неужели Дитер их не слышит? Хватит ли у нее выдержки, чтобы позвать его. У Дитера есть пистолет.
Джим продемонстрировал ей, что в руках у него ничего нет. Левая рука была неумело забинтована.
— Я не причиню тебе вреда. Я ищу безопасности.
— Ты в полной безопасности, — поторопилась сказать она.
Он только улыбнулся:
— Ты в этом уверена?
За его улыбкой пряталась печаль и усталость человека, который слишком часто сталкивался с изнанкой жизни. Здоровой рукой он взял стул, стоявший за дверью, и перенес его поближе к кровати.
— Я так не думаю, Рашель.
— Я стала членом правления, — сказала она, стараясь скрыть нервозность.
Тем временем он поставил стул прямо перед ней и сел.
— Ты не знал об этом? — спросила Рашель.
— Я хотел принести тебе свои поздравления, но не смог выбраться. Извини.
Рашель посмотрела на дверь, уж теперь-то Дитер должен был что-то услышать. Джим протянул руку и бездумно разглаживал смятую простыню на кровати.
— Что сделано, то сделано, Джеймс. Ты подвернулся случайно. В конце концов компания забрала свой иск обратно.
— Значит, все в полном порядке, — тихо сказал Джим.
Она смотрела на него, пытаясь понять, что он задумал.
— Чего ты хочешь, Джеймс?
Джим взглянул на нее:
— Ты хочешь мне что-то предложить?
— Может быть, тебя устроит сделка с более приемлемыми условиями?
— Это будет нетрудно. Для меня любая сделка окажется лучше того, что у меня есть.
Рашель заставила себя немного расслабиться:
— Давай в четыре утра не будем ходить вокруг да около. Я не могу изменить того, что уже случилось. И не стану притворяться, будто не имела к этому никакого отношения. Это твое дело. Весь вопрос в том, как нам поступить дальше.
— Под словом «нам» ты имеешь в виду компанию?
— Естественно.
Джим наклонился вперед, уперев локти в колени и потер затылок. Он зарос щетиной, словно дня два не брился, покрасневшие глаза говорили о том, что спал он тоже не слишком много.
— Все дело во мне. Не стоило доверять тебе, но, по крайней мере, я знал, с кем имею дело. Но что такое компания? Разве она дышит, спит, плачет? Она может сделать больно, но ей сделать больно нельзя. Можно попробовать бороться с ней, но страдают от этого только те, кто случайно подвернулся под колеса.
Рашель посмотрела на телефон. Интересно, удастся ли ей снять трубку так, чтобы он не заметил? Она спросила:
— Что ты сделал с центральным процессором?
— Просто небольшой вирус, — сказал Джим. — Мне показалось, что это будет вполне уместно.
