Он почувствовал себя в чём-то виноватым. Это отразилось на его лице и подкрепило заблуждение начальницы.
— Что это такое? — продолжала она ещё громче, указывая на «каравай».
Испуганный преподаватель повернулся и послушно подошёл к предмету, собираясь потрогать его и установить, что же это такое.
Неожиданно предмет колыхнулся. На нём сбоку вспучилась опухоль, стремительно выросла в щупальце или в псевдоподию, как у амёбы, обхватила исследователя и дёрнула к себе. Он повалился на коричневую поверхность, растопыренные руки утонули в ней, потом и голова, плечи… всё исчезло внутри существа.
Только ноги ещё торчали снаружи. Чудовище поползло прочь, выпуская впереди себя толстую ложноножку и перетекая в неё. Оно докатилось до ворот цеха, налегло на них… Громадная щеколда, на которую были заперты ворота, согнулась и отскочила, створки разлетелись в стороны, из-за них пахнуло холодом, и существо прыгнуло в ночь.
Ошеломлённая Дисплей только минуту спустя кинулась на улицу. Чудище уже пропало.
Женщина постояла под редеющим снегопадом и промокла. Становилось теплее. Слышалось журчание.
Она медленно вернулась в цех, добрела до вычислительного центра…
Вдруг она сообразила, что можно же потребовать объяснений у ЭВМ! Дисплей включила её и задала вопрос: что произведено в цехе?
Ответ она перевела как «бактерия».
Руководствуясь страшным наитием, она спросила, чем эта бактерия питается.
«Органикой».
Судьба Колбы-Воблова не вызывала сомнений. Видимо, в чём-то он ошибся при своём эксперименте. Так безбоязненно приблизился к зверю…
Начальница с потухшим взором сидела у пульта, когда вошёл Вохриков. Он ничего не знал, поскольку так и простоял под окном. Он решил, что пора задерживать нарушительницу пропускного режима, и торжественно простукал к ней сапогами.
— Добрый вечер, — сказал он, гордясь своим всеведением.
Точнее было бы приветствие вроде «Спокойной ночи». Но Дисплей всё равно не ответила.
— Через какую проходную вы шли? — осведомился он, ничуть не огорчённый её молчанием.
Она безразлично посмотрела на него и как бы с усилием вспомнила, что это за явление действительности.
— У меня дневной пропуск, — проговорила она. — Через проходную меня не пустили бы.
— Так что же — через забор надо лазить? Ай-я-яй… Несолидно.
Тут она и сообщила ему о гибели преподавателя.
Потрясённый Вохриков сел на кипу архивных бумаг. Охрану обвинят: недосмотрела, что цех работал. А командир — соучастник, у него сидел посторонний…
— Да! — вскинулась Дисплей. — Это существо может напасть на других людей. У охраны оружие, надо найти зверя и расстрелять.
Офицер вскочил и бросился к телефону искупать вину. Торопясь и не попадая пальцем в диск, он набрал номер.
— А мы вас ищем! — закричали ему в ухо. — Это я, Старушкина.
Дослушав, что ему сказали, командир осторожно повесил трубку и произнес безнадёжно:
— Ворота сломали. Ваш зверь, наверно…
В это время преподаватель нёсся по городу. В неудобной позе почти вверх ногами он побарахтался, вывернулся… и теперь полулежал в углублении на спине чудовища. Вокруг Колбы-Воблова вырос прозрачный колпак.
«Кабина… — соображал он, не видя возможности выбраться. — Автомобиль, что ли…».
Действительно, аппарат приобрёл обтекаемую форму. Внизу что-то жужжало — наверно, колёса по асфальту. Мимо мелькали здания, светофоры… потом деревянные дома, сараи — окраина. После нескольких унылых и толстых лабазов ночь распахнулась, до горизонта были звёзды, впереди тускло отсвечивала река. Пассажир забеспокоился: «Куда его несёт? Утонем». Он подскочил было, но больно ударился головой о колпак и упал на сиденье. Руль и тормоз отсутствовали. Колба-Воблов хотел уцепиться за что-нибудь, но не за что было, он уцепился за собственные колени.
Аппарат скатился по отлогому берегу и врезался в воду. Капот его вытянулся, стал острым. Машина покачалась, течение тихо подхватило её, вдруг сзади взбурлило, нос аппарата приподнялся — и катер полетел поперёк реки.
Противоположный берег был обрывистым. Зверь влез по нему, изгибаясь между неровностями, передёрнул боками и фыркнул — стряхнул с себя воду.
Дальше оказался луг.
Колпак кабины как-то уничтожился. Машина, снова расползшись в каравай, медленно двинулась по траве. Внизу захрустело.
Колба-Воблов выбросился на землю и что было сил пробежал несколько шагов. Но опомнился и затормозил. Не следовало терять такой замечательный агрегат.
Существо ползло, оставляя за собой выбритую дорожку. По корпусу его проскакивали искры, где-то внутри вздыхал и постукивал поршень.
«Траву ест!» — понял преподаватель. Поколебался и, найдя при свете звёзд лопух, понёс его агрегату, на всякий случай загораживаясь лопухом, как щитом.
Машина потянулась навстречу, изжевала лист и понюхала руки зкспериментатора: нет ли ещё чего. Сзади у неё вырос хвост и повилял в знак удовольствия. «Ах ты, дорогая легковушка! — растроганно подумал Колба-Воблов. — И чего ж я тебя боялся? Хотя… схватила ты меня… Зачем схватила?.. А! Может, ты без человека не ездишь? Голодная была, хотела поскорей попастись…».
Наевшись, автомобиль остановился. В нём что-то гудело и потрескивало, как провода высокого напряжения. Наверно, вырабатывалась электроэнергия.
Аппарат начал расти. Учёному опять стало не по себе, он отступил. Машина приобрела пирамидальные очертания, поднялась выше человеческого роста, потом чуть осела и раздалась вширь. Получился шатёр. В нём разъехалась в стороны дверь.
Преподаватель с сомнением помедлил. Но всё же решился. Вошёл.
Под потолком зажглась лампочка. У стены была лежанка. Имелся также стол — просто большой куб, который пошевеливался, в нём что-то стрекотало. Затем из него всплыла тарелка. На ней лежали вилка, хлеб и котлета.
Колба-Воблов вытаращил глаза на это великолепие. Котлета фырчала — видно, была только что поджарена. Что же, следовало испытать все возможности агрегата, тем более что за последние полсуток преподаватель только прополоскал желудок чаем у Вохрикова. Колба-Воблов храбро сел и взял вилку.
«А на зиму веников насушим, — заботливо размышлял он, жуя. — Надо сена запасти. Поеду в деревню и куплю копёшку-другую… Спросят: зачем тебе в городе сено? А я скажу: вот, автомобилю — и тут же продемонстрирую…».
Сел он неудачно: под лежанкой в этом месте было что-то твёрдое — мотор, возможно. А в локоть, которым он опёрся о стол, снизу тоже толкнулось что-то. Преподаватель убрал руку — из стола вылез стакан с молоком.
«Да… но ведь отберут у меня машину-то! Не моя… Попрошу подарить… куплю. Всё-таки я первый испытатель… жизнью рисковал… Кстати, надо сейчас поехать на завод, успокоить их… Рассказать, какое чудо у них произведено».
Он огляделся, ища какую-нибудь кнопку или рычаг, который превратит палатку в автомобиль. Но то ли машина улавливала биотоки мозга, то ли сама соображала кое-что — стены шатра все разом надвинулись на Колбу-Воблова, у него даже сердце ёкнуло от неожиданности. Через несколько секунд он опять
