Я.Л.Цивьян
Мастерская хирурга
Моя специальность — вертебрология
Почему я решил написать эту книгу?
Я врач-хирург, работающий в области костно-суставной хирургии, которая в медицинской науке называется ортопедией и травматологией. В недалеком прошлом такое название определяло суть моей специальности и отражало ее содержание. Сегодня оно представляется весьма общим, равносильным понятию инженер, учитель, рабочий, технолог, преподаватель музыки и так далее. Слишком общим, не определяющим сути того, чем занимаюсь я. Дело в том, что в современной ортопедии и травматологии, которая сравнительно недавно выделилась из общей хирургии и считалась, да и сейчас еще порою считается небольшим, «узким» разделом хирургии, появляются новые, большие разделы. Такова и
Вертебрологией я и занимаюсь. Занимаюсь повседневно уже в течение двадцати пяти лет, а довольно часто и по ночам.
Вертебрология — наука о болезнях и повреждениях позвоночника. Если быть педантом и точно перевести это слово на русский язык, то оно будет звучать как учение о позвонке: латинское «вертебра» — позвонок и греческое «логос» — учение.
О вертебрологии знают мало.
Я и задался целью рассказать о новой, бурно развивающейся, увлекательной, высоко полезной и весьма эффективной, преобразующей жизнь многих в недалеком прошлом считавшихся неизлечимыми людей специальности — вертебрологии.
Клиника
Долгое время кровопотеря и шок служили причиной гибели больных с поражениями позвоночника, которых отдельные врачи пытались лечить оперативными способами.
Лишь в послевоенный период в медицинской науке появились новые открытия, которые качественно изменили возможности всех ее разделов и прежде всего хирургии
Следует подчеркнуть, что отдельные врачи-ортопеды и в довоенный период лечили некоторые болезни позвоночника оперативным путем. Так, у нас в стране Василий Дмитриевич Чаклин оперативными вмешательствами на задних отделах позвоночника лечил сколиотическую болезнь. Им одновременно с японскими хирургами Ито, Тсушиа и Асами был разработан оперативный доступ к передним отделам нижних поясничных позвонков и произведено несколько операций на телах и дисках поясничных позвонков. Однако количество таких операций было крайне невелико, а оперирующих на позвоночнике хирургов-ортопедов — единицы.
Так возникли предпосылки для становления и развития
В конце пятидесятых годов, завершив оформление докторской диссертации и будучи назначенным руководителем Новосибирской клиники ортопедии и травматологии, я приступил к изучению позвоночника, его нормы и патологии, овладению существующими операциями на позвоночном столбе и разработке новых операций, то есть стал активно заниматься вертебрологией.
Понедельник. 8.45 утра. В клинике идет утренняя конференция. Собрались, как обычно, все: старшие и младшие научные сотрудники, доцент, ассистенты, старшие сестры, дежурные сестры. Это свои. Много и посторонних. Врачи-курсанты. Слушатели цикла усовершенствования преподавателей — на этот раз несколько доцентов. Два гостя из милой мне Болгарии: Павел Ставриев — доцент из Пловдива, и Любен Стоков — старший ассистент из Софийского института ортопедии.
Ровно в 8.45 начинаю конференцию. Боковым зрением улавливаю мелькающую тень Ч. — мэ-нэ-эса, как правило, опаздывающего на одну — две минуты. Мне всегда смешно, когда этот большой парень пытается незаметно, бочком проникнуть на свое место. Стараюсь скрыть свое веселье и выглядеть хмурым.
Отчитываются дежурившие ночью сестры. Внимательно слушаю и подсознательно сопоставляю с тем, что видел при утреннем обходе клиники. Обычно ежедневно в половине восьмого я появляюсь в клинике и обегаю все палаты, заглядываю во все уголки. Смотрю тяжелобольных. Так что к началу конференции я во всеоружии. Отчитался первый пост, второй, третий… Прошу задавать вопросы. Молчат. Вопросов нет. Прошу старших сестер внести свои предложения по дежурству. Их у меня две. Нина Михайловна Рязанова — старшая операционная сестра, и Тамара Даниловна Черняева — старшая сестра клиники. Молчат. Очень хорошие они. Знают о всех недостатках, случившихся за дежурство, но молчат. Не хотят поставить в неловкое положение своих подчиненных. Я отношусь к этому спокойно, так как знаю, что «за кулисами» конференции за все с виноватых будет спрошено!
У меня всегда есть замечания. Сначала о работе дежурной бригады. Уточняю выполнение назначений, что, кем и по какой причине не доделано. Обычная история: в листке назначений написано, а в истории болезни нет, или наоборот. Выяснять, кто виноват, нет надобности. И так видно. Вон М. сидит с опущенной головой. Не зря. В его первой палате у двух послеоперационных больных не протерта спина. Насупился. И В. тоже — в его второй палате недоделки. Но он сидит с гордо поднятой головой. Такая манера.
Сестер отпускаю. Начинаю нелицеприятный разговор с врачами. Повторяю в который уже раз прописные истины о долге врача, обязанностях, о том, к чему могут привести ошибки, и так далее и так далее. Сидят и слушают. Уверен, что сильно не переживают. Поочередно спрашиваю провинившихся сегодня М. и В., все ли им понятно. Оба соскакивают, как солдатики, радостно кивают головами. Это должно значить, что они все поняли, тяжело переживают свои ошибки и больше никогда не повторят их. Свежо предание… С приемом-сдачей дежурства закончено.
Спрашиваю о состоянии тяжелых больных в клинике. Нуждается ли кто-либо из них в срочном
