— Как бы нам не пришлось совсем плохо без вас, яшули, — высказал вслух тревогу студент.
— С вами Ибрагим. Он знает, где брать воду и сухари. — Ленгер-ага привязал за спиной вещевой мешок, повесил на плечо двустволку и отправился в путь.
Ибрагим предложил тем временем переворошить все вокруг Красной скалы. Он предложил взять лопату и лом и немедля взяться за работу. Подобно Фар-хаду, сокрушившему гору, чтоб дать людям воду, Ибрагим хотел сокрушить красную скалу, чтоб найти клад.
Халык решил искать пещеру вокруг Красной скалы. — Я буду искать пещеру и собирать урюк, — сказал он и взял корзину Ленгер-аги.
7
Итак, Ибрагим долбил камни, сокрушая Красную скалу. Ораз сидел на вершине скалы, воображение унесло его в далекое прошлое. Тигр лежал в тени арчи. А Халык отправился за урюком. Халыку вспомнились слова из записки: «Остановись против Красной скалы... Ищи и найдешь там клад». Остановись против Красной скалы... А где остановиться? Халык наполнил водой флягу и стал карабкаться на выступ. Место, куда влез Халык, было похоже на дно шахты. С трех сторон отвесные скалы; узкий овраг, уходящий вниз, напоминает темный коридор. Там в темноте, что-то поблескивало. Это в небольшой впадине, как в миске, скопилась дождевая вода. Воде некуда деться, и она стоит здесь постоянно, солнечные лучи сюда не заглядывают. В овраге царит холодное дыхание камня. Под прикрытием скал цветет гранатовое дерево. Каждый ярко-красный цветок станет темно-красным гранатом.
Ниже Халык увидел урюковое дерево, крепко вцепившееся корнями в камень. Халык, придерживаясь за камни, начал спускаться к урюковому дереву. С дерева с шумом взлетела птица. Это была горная курочка, прилетавшая поклевать урюк. Халык повесил корзину на шею и залез на дерево. Попробовал урюк — кислятина. Но потом все же решил наполнить корзину и отнести к месту привала. Повесив корзину на ветку, Халык начал собирать урюк.
Когда корзина была почти полной, под скалой появился медведь. Может, он и не подошел бы, не пой Халык песню: «Не встречал я белой змеи, хоть и говорят, что змей в горах много». Эхо разнесло песню по оврагу. Дремавший медведь открыл глаза и прислушался к голосу. Он знал голос птиц, архаров, лисицы, барса, тигра и десятки других голосов, но такого голоса ему не приходилось слышать, потому что никто никогда не распевал песен. Он жил на хребте Копетдага среди туч, и в долине, где поют песни, никогда не бывал.
Медведь подошел на голос и вдруг увидел, что кто-то сидит на урюковом дереве. Урюк в летние месяцы — его любимое лакомство, и все деревья медведь считал своей собственностью. А здесь сидит на его дереве существо, воет и рвет его собственный урюк. Медведь пришел в ярость и зарычал.
Тем временем Ала лежал там, где оставил его хозяин. Становилось жарко. Тигр решил уйти в свою пещеру. Он с трудом поднялся и, не ступая на больную лапу, двинулся по тропинке. Яростный рев медведя вынудил его свернуть с дороги. Почему-то тигр почувствовал беспокойство и пошел на голос медведя. Тот стоял под деревом, задрав голову, и рычал. Руки и ноги Халыка дрожали. Он не смог бы долго удержаться на дереве и непременно свалился бы.
Халык бросил в медведя корзину с урюком. Ала стоял на выступе метров на восемь выше медведя. Вдруг он прижался к земле и, зарычав, бросился на медведя. Ала вцепился зубами в его горло. Сцепившись, они покатились вниз по оврагу. Медведь не успел почувствовать, что тигр болен и слаб. Он привык уступать ему, поэтому внезапное нападение лишило его способности защищаться. Рев его перешел в слабый хрип, который скоро затих. Убедившись, что медведь мертв, тигр оставил его. Он устал. Из вспухшей ноги текла кровь с гноем. Ко всему еще медведь своими острыми белыми когтями изрядно поцарапал его. Ослабевший тигр посмотрел вверх и увидел Халыка, который оправился от испуга и спускался к нему. Халыку стало очень жаль своего избавителя, ему хотелось подойти, погладить зверя, но он не решился.
«Что бы сделать для него? — думал мальчик, сидя на камне в почтительном отдалении.
— Лежать, Ала! — приказал он зверю и стал выбираться из оврага.
Когда через два часа Халык вернулся с миской в руках, Ала уже отполз в тень. Там, где он лежал, остались следы крови, а над ними летали зеленые мухи. А над трупом медведя кружился голодный орел.
Едва орел опускался, тигр рычал, и хищник тут же взмывал вверх.
Халык кидал в орла камнями, отгонял его подальше. Тигр выразил ему свою благодарность, шевельнув хвостом. Халык знал, что Ленгер-ага всегда угощал тигра сахаром, поэтому вернулся с карманами полными сахара.
— Возьми, Ала, — сказал он и бросил тигру кусок сахара.
Тигр съел. Халык бросил второй и третий. Тигр не отказывался. Когда Халык скормил весь сахар, что у него был, он взял миску и отправился к той впадине, наполненной дождевой водой. Набрав полную миску, он поднес ее зверю. Халык перестал бояться тигра, но трогать его не решался. Тигр выпил пять мисок воды, а к шестой не прикоснулся. Халык понимал, что одним присутствием не может одобрить своего друга, и решил не уходить до захода солнца. Халык проголодался и стал подбирать урюк, рассыпавшийся из корзины. Потом прислонился к камню и принялся рассматривать рваные облачка, проплывавшие в синем, словно озерная вода, небе. Он сидел на дне темного оврага, а облака освещались солнцем. На вершине росла одинокая арча, у подножия ее очень четко вырисовываются на солнце все камни. Взгляд его скользнул ниже. Примерно на середине скалы темнеет что-то, напоминающее очаг. Халык не придал этому особого значения.
Тигр спал. Когда Халык кидал камни в орла, бедняга открывал глаза, но тут же снова закрывал их. Халык устал сидеть. Он спустился вниз, туда, где были навалены скатившиеся сверху камни. Здесь было прохладно, потому что овраг глубок и порос высокими деревьями. Больше всего было ветвистых горных кленов и высоких инжиров. С изумлением глядя на огромные деревья инжира, Халык думал: «Поближе к осени надо будет прийти сюда собирать инжир».
В пустыне солнце палит, от ветерка поднимается пыль. А здесь днем прохладно. Ленгер-ага рассказывал Халыку: «Так бывает оттого, что по ночам синие камни впитывают холод, а днем отдают его». Вспомнив рассказ лесника, Халык улыбнулся: он знает, что камень нагревается очень медленно. И еще горы на тысячу метров выше пустыни, поэтому здесь прохладно. Хорошо быть охотником или геологом. Хорошо жить в горах. Мальчик внимательно рассматривал камни, выискивая следы каких-нибудь надписей. Когда он возвратился к тигру, оставалось совсем недолго до захода солнца. Тигр крепко спал. Услышав шорох камней, Ала приоткрыл глаза, но тут же закрыл их снова. Халык почувствовал, что положение ухудшилось. Мальчик решил провести ночь здесь, возле тигра. Он вспомнил, что у него нет одежды и спичек. Халык поднялся, чтоб принести все это. Под лучами заходящего солнца западная сторона скалы сверкала словно позолоченная. Халык поискал то злополучное дерево урюка. Оно было в тени. Зато одинокая арча и верхняя половина скалы были затоплены солнцем. Халык снова увидел что-то черневшее на скале словно бы устье очага. «Возможно, что это вход в пещеру», — подумал он. Солнце быстро забирает свои лучи. Халык заторопился, чтоб успеть вернуться до наступления темноты.
Когда Халык вышел из оврага, солнце село. При выходе он сделал отметку, чтоб не сбиться на обратном пути, — положил друг на друга несколько камней — и зашагал в сторону костра, разведенного его спутниками. Издали пламя напоминало холодное пламя волшебных костров из сказки. Но чем ближе он подходил, тем огонь становился живее, теплее, и до него донесся запах шашлыка. Оказалось, Ибрагим подбил горного козла. Студент стал изливать перед Халыком душу:
— Ну слушай, неужели нельзя было сварить кашу в казане? Человек подстрелил козла, ведь он совершил деяние, наказуемое законом. Он преступник.
Ибрагим прервал его:
— Ты вконец надоел мне. Я жарю ему шашлык из свежего мяса, а он все бормочет что-то. Оттого, что я подбил одного-единственного козла, архары не переведутся.
— Ты подобьешь одного, я одного, Халык одного, и в горах ничего не останется. Государство заботится о том, чтобы эти прекрасные существа не исчезли окончательно.
