Зачем держать любовниц за закрытыми дверями, когда все знают, что ты меняешь женщин ежедневно? Твоя честность преувеличена, вот что я тебе скажу. Или это подтверждение того, что ты только что признал себя побежденным?
Либби нахмурилась, задаваясь вопросом, о чем они, черт побери, говорят? Ее воображение тут же услужливо нарисовало отвратительные образы полураздетых женщин, каждая из которых выбиралась Рионом в соответствии с днем недели.
– Боюсь, что нет. Ради тебя же, – процедил сквозь зубы Рион. – Кстати, Либби – моя жена.
К удивлению Либби, Спайрос перевел взгляд с нее на Риона и захохотал:
– Уверен, ты блефуешь! Неужели ты думаешь, что они на это поведутся? – Он указал на людей, наслаждающихся праздником, затем повернулся к Либби: – Признайтесь, дорогуша, сколько стоит роль жены? Думаю, немало. В конце концов, проституция и политика – самые древние профессии в мире.
На шее Риона напряглись жилы, когда он выпрямился в полный рост. Но не успел он сделать и шага, как вперед вышла Либби. Она понятия не имела, что происходит, но нахальство и грубость Спайроса живо пробудили в ней неприятные воспоминания об отце, поэтому молчать она не могла.
– Сомневаюсь, ваше ли это дело, но могу вас уверить, что мы женаты.
Рион посмотрел на нее, и она заметила, как вспыхнули его глаза. Вот только Либби не поняла, что это было: гордость или ужас.
– Неужели вы в самом деле считаете, что люди настолько глупы, чтобы поверить, будто Орион Деликарис способен на головокружительный роман и внезапно может стать женатым мужчиной? Все это говорит лишь о безответственности.
– Ты так думаешь? – спросил Рион, притворяясь, что обдумывает его слова. – Тогда мне повезло, потому что мы с Либби поженились пять лет назад. – Он умолк, дождавшись, пока у Спайроса вытянется лицо, затем продолжил: – Да, мы определенное время не жили вместе, но в любом браке есть проблемы. – Он критически взглянул на него. – Я бы сказал, что идеальные браки вызывают подозрение.
Тщеславное выражение лица Спайроса стало недоброжелательным.
– Ты не выиграешь, Деликарис. – Он повернулся и с негодованием оглядел толпу: – Ты ничуть не лучше их.
– Да, верю, – ответил Рион. – И в этом разница между нами. – Рион взял Либби за руку, затем подтолкнул ее вперед и улыбнулся с преднамеренно тошнотворной любезностью: – Теперь, если простишь нас, мы собирались встретиться с Георгиосом.
Либби наблюдала, как Спайрос злобно прокладывает себе путь через толпу к невысокому и неряшливому мужчине и высокой женщине в безвкусном платье павлиньей расцветки. Она высокомерно поглядывала на двух мальчиков, изображающих битву Одиссея и Циклопа.
Либби подбодрила бы мальчиков, если бы не чувствовала себя так, словно ее вываляли в грязи. Она повернула голову к Риону и посмотрела в его лицо. У него хватало нахальства снова оглядывать толпу в поисках мэра.
– Не соблаговолишь рассказать мне, что сейчас произошло?
– Что?
– Этот человек – Спайрос или как там его – кто он?
– В этой провинции он всем заправляет, – процедил Рион сквозь стиснутые зубы.
– И что? Ты его конкурент на выборах?
Уже произнеся эти слова, Либби поняла, что права. Риону даже не потребовалось кивать в ответ. Вот почему Рион хотел встретиться с мэром; вот почему…
Либби показалось, что тонкие нити, удерживающие ее сердце в груди, разрезаны.
Вот почему Рион отказался подписать прошение о разводе и пригласил ее сюда. Не потому, что желал сохранить их брак. Он считал, что, изображая семейного человека в течение двух недель в этой провинции, заработает несколько дополнительных голосов.
– И ты даже не удосужился мне об этом сказать! – взорвалась Либби.
– Не возражаешь, если мы не будем выяснять отношения перед всем Метамейкосом? – тихо сказал он, уводя ее от толпы.
Либби злобно отпрянула от него:
– Ну конечно! Твоей жене не пристало публично закатывать истерику.
– Для этого просто нет причин, – спокойно произнес он, словно успокаивая истеричку. – Секрета нет. Это общественные выборы, дорогая. Мне жаль, ты не поняла, что я в них участвую. Ты уехала пять лет назад, и, к сожалению, в наших жизнях есть то, о чем мы не знаем.
Она подняла голову, чтобы посмотреть на него. Рион казался таким правильным, стоя на фоне амфитеатра. В эту минуту он казался Александром Великим, и она его возненавидела.
– Мне наплевать, чего я о тебе знаю или нет! Меня коробит, что ты мне лгал и использовал, чтобы обмануть других. А я даже не догадывалась…
Он скептически рассмеялся:
– Ты выступаешь за жителей Метамейкоса или за себя?
– И то и другое.
– Спайрос – воплощение коррупции, как и его отец. Он управляет провинцией с помощью лжи. Вряд ли я принесу вред жителям Метамейкоса, изображая женатого человека.
– И все же ты обманул – и их, и меня. Ты сказал, что не хочешь подписывать бумаги о разводе, потому что желаешь выяснить, удастся ли нам сохранить брак на этот раз.
Рион покачал головой:
– Так и есть. То, что выборы состоятся через две недели, просто совпадение.
Она едва не задохнулась от ярости:
– То есть твои планы не пострадают, если я уеду?
– Мои планы? Нисколько. – Он пренебрежительно улыбнулся. – Но, боюсь, пострадают
Глава 5
Взмахнув руками, Либби выкрикнула:
– Ты мерзкий шантажист!
Резко развернувшись, она пошла по пыльной дороге к дому.
– Не нужно расстраиваться, дорогая. – Рион легко догнал ее. – Мы договорились, что проведем две недели вместе и выясним, сможем ли оставаться в браке. Я по-прежнему намерен доказать тебе, что у нас получится.
Боже правый, как легко ему удается лгать!
– Ты просто притворялся, что тебе нужно удержать меня рядом, чтобы принести пользу твоей предвыборной кампании!
– Не нужно читать мне нотаций о притворстве! – прорычал он, схватив ее за запястье и повернув к себе лицом. – Можешь говорить себе все, что хочешь: что я тебя не хочу, что ты меня не хочешь, что ты верна тому любовнику, который тебя ждет… Мы оба знаем, что между нами происходит. Если бы нам не мешали, это уже произошло бы!
Рион не дал ей возможности защищаться. В то мгновение, когда Либби осознала, что происходит, он уже припал к ее губам в жадном, требовательном и решительном поцелуе. И, не успев задаться вопросом, разумно ли поступает или нет, она почувствовала, как ее тело уже отозвалось на его поцелуй. Либби поцеловала его в ответ с той же страстностью.
Конечно, в ее действиях не было и грамма рассудительности. Но к тому моменту, когда она пришла к такому выводу, голос рассудка был ей уже не слышен. Его заглушила выплеснувшаяся наружу страсть, которую она тщательно скрывала в течение пяти лет. Желание пробудилось в ее теле, и Либби ему уступила. Всего на миг ей захотелось поверить, что хотя бы что-то за прошедшие сутки было настоящее.
