психологию животного. И так умеете по полочкам разложить. Вы же знали, что там со мной можно сделать все. А я с тех пор все заново обдумал и понял, что на самом деле во мне нет ни раскаяния, ни сожаления! И было бы свинством с моей стороны обманывать вас — разве не так?
— Стало быть, вы отказываетесь дать обещание никогда больше не прикасаться к автомобилю?
— Конечно, отказываюсь! — с жаром ответил Жабб. — Наоборот: я клянусь, что на первом же автомобиле — би-би! фффыыы-рр! — и нет меня!!!
— Ну-с, что я вам говорил? — шепнул Крыс Кроту.
— Очень хорошо, — зловеще протянул Барсук, медленно встал и, опять ни на кого не глядя, продолжил: — Раз увещеваниям вы не поддаетесь, посмотрим, что можно сделать силой. Я предусмотрел всё. Вы, уважаемый мистер Жабб, частенько просили нас погостить в вашем уютном особнячке; что ж, мы готовы удовлетворить ваши просьбы. Когда нам удастся переубедить вас, мы уйдем — но не раньше… Взять его! Отвести в спальню и запереть. Потом обдумаем дальнейшие действия.
— Это все ради вашей пользы, Жабби, вы же знаете, — ласково дышал Крыс в ухо брыкающегося Жабба, помогая Кроту дружески волочить больного вверх по лестнице. — Подумайте, как хорошо нам будет вместе, как только вы оправитесь от этого прискорбного недуга.
— Мы обо всем позаботимся, так что не беспокойтесь и выздоравливайте, Жабб, — говорил Крот. — Проследим, чтобы ваши деньги не транжирились, как бывало.
— Подумайте только, Жабби: вам больше не угрожают досадные разбирательства с полицией, — закончил Крыс, впихнув его в спальню.
— И произвол женского персонала в больницах, — добавил Крот, повернув ключ на один, а после взгляда Крыса и на второй оборот.
Они спустились в Холл. Некоторое время все трое молчали, хмуро слушая, как приникший к замочной скважине Жабб упражнялся в сквернословии.
— Да… Трудный случай, — вздохнул Барсук. — Никогда не видел Жабба таким решительным. Осмелел. Подрос паренек. Но ничего: посмотрим, чья возьмет. Значит так: его нельзя ни на мгновение оставлять без часового. Удерет. Придется дежурить по графику, пока вся эта дурь не повыветрится.
Они составили график. Ночевать в комнате Жабба условились поочередно, а дневные часы поровну распределили между собой.
Поначалу дежурства изматывали заботливых сиделок. Когда Жаббу приходило на ум устроить очередное ДТП, он сооружал из стульев грубое подобие автомобиля, усаживался на стул водителя и, втянув голову в плечи, начинал разгоняться. Взгляд его все более каменел, звуки, коими он изображал рев мотора, становились все неприличней и отвратительней, — он мчался все быстрей и быстрей, и вот! — наконец- то! — катастрофа: Жабб взлетал в неуклюжем сальто-мортале, шмякался об пол и лежал распластанный среди груды обломков в совершенном удовлетворении. Через минуту припадок повторялся.
Но время шло, и приступы, столь донимавшие любящих друзей, становились все реже. Тем не менее, многочисленные попытки развлечь больного терпели неудачу: Жабба ничто не интересовало, он стал ко всему равнодушен и угасал на глазах.
В одно прекрасное утро Крыс, в соответствии с расписанием, поднялся наверх сменить Барсука. Барсук выглядел по-утреннему несолидно: ему никак не сиделось, он то и дело суетливо поправлял прическу, бил по карманам, проверяя, на месте ли спички, табак и так далее — душа его уже с полчаса блуждала по родовым землям и охотничьим угодьям, поэтому поздороваться Барсук позабыл, а вежливый Крыс, поняв что к чему, не поздоровался тоже, чтобы не подчеркивать оплошности друга.
— Все еще в постели, — торопился Барсук. — Слушать ничего не желает, знай себе твердит: оставьте меня в покое, он уже ничего не хочет, не исключено, что ему скоро станет лучше, и все пройдет, так что не стоит беспокоиться… В таком духе. Будьте начеку, Крыс. Когда Жабб начинает строить из себя паиньку и ведет себя ниже травы тише воды, — тогда он более всего опасен и непредсказуем! Он что-то замыслил. Знаю я его. Так что глядите в оба, Крыс. Ну, мне пора.
— Как чувствуете себя, дружище, — улыбался Крыс, подходя к одру Жабба.
В течение нескольких минут Жабб собирался с силами. Наконец, послышался совсем немощный, дряхленький голос:
— Большое спасибо, Крысси. Это так любезно с вашей стороны — интересоваться моим здоровьем. Оставим его. Скажите лучше, как чувствуете себя вы и многоуважаемый Крот?
— Ну, у нас-то все в порядке, — ответил Крыс и добавил неосторожно: — Крот на охоту пошел: Барсук его пригласил. Они вернутся к ленчу, так что мы с вами проведем это славное утро вдвоем, самым приятным образом — я позабочусь об этом. Хватит киснуть, Жабби! Взгляните, какое утро! Будьте молодцом, вставайте быстренько!
— Мой милый, добрый Крыс, — тяжело вздохнул Жабб. — Как плохо вы понимаете мое нынешнее состояние. О каком «вставайте быстренько» вы говорите? Возможно, я никогда больше не встану. Но пусть вас не тревожит это. Я не хочу быть обузою для своих друзей и, думаю, скоро перестану быть ею. Надеюсь, ждать осталось недолго.
— Вот-вот! И мне хотелось бы надеяться, что недолго, — задушевно подхватил Крыс. — С вами, Жабб, приходилось несладко все это время! И мне приятно слышать, что этим мукам наступает конец. Сами подумайте: в такую-то погоду, в самом-то начале навигации! Нехорошо с вашей стороны, очень нехорошо! И дело вовсе не в том, что мы из-за этого до обидного много теряем!
— Боюсь, что дело как раз во мне, — обреченно решил Жабб. — И я могу по-животному понять вас. Это так естественно. Вы устали возиться со мной. Я не смею больше задерживать вас. Просто не имею права… Конечно, я как бревно в глазу. Я давно догадывался, что мешаю вам жить.
— Конечно, как бревно, — согласился Крыс. — Но можете мне поверить: ради вас я готов снести все, лишь бы вы стали разумным животным.
— Если бы я осмелился, Крысси, — голос Жабба все слабел и слабел, — я попросил бы вас — в последний раз, вероятно, — как можно скорее сбегать в деревню — хотя уже поздно, наверное, — и привести доктора… Впрочем, не стоит беспокоиться. Это всего лишь недомогание, и пусть будет, что будет…
— Гм-м… С чего это вам доктор понадобился?
Крыс подошел ближе. Ненормальный лежал неподвижно, но как-то уж очень плоско; кроме того, голоса у него почти не стало, и повстречайся они на улице, Крыс едва ли узнал бы его.
— Теперь вы заметили? — прошептал Жабб. — Хотя, нет: зачем вам? Замечать что-нибудь так хлопотно. А завтра вы скажете себе: «Ах, если б я раньше заметил! Ах, если б я помог ему?!». Но нет: это хлопотно. Не обращайте внимания и забудьте мою просьбу.
— Послушайте, старина, — Крыс начинал тревожиться, — конечно, я приведу доктора, если вы считаете, что он необходим. Но… Едва ли вам так уж плохо; времени-то прошло — всего ничего. Давайте поговорим о другом.
— Мой дорогой друг, — тоскливо улыбнулся Жабб, — боюсь, что ваше «поговорим» здесь не поможет. Да и доктора, кстати, вряд ли смогут помочь. Но больным свойственно цепляться за соломинку… И еще, Крысси. Мне крайне неприятно утруждать вас, но я подумал, что вам все равно по пути: не заглянете ли вы мимоходом и к юристу? Пусть он навестит меня. Бывают такие минуты, Крысси… — впрочем, мне следовало сказать «настала такая минута» — когда приходится думать о завещании… Чего бы это ни стоило исчерпанному здоровью.
«Юрист! Да он совсем плох!» — всполошился Крыс и бросился вон из комнаты, не забыв, однако, тщательно, на два оборота, запереть двери.
На улице он остановился поразмыслить. Барсук и Крот были далеко, и советоваться Крысу пришлось с самим собой.
— Береженого бог бережет, — думал он вслух. — Жабб, бывало и раньше подозревал в себе страшные болезни безо всяких на то оснований: он юноша мнительный… Но — юрист!!! Такого я не припомню. И потом: если на самом деле его здоровье в порядке — физическое, я имею в виду — то врач назовет его юным ослом и тем самым успокоит беднягу… А нам это на руку. Пожалуй, стоит выполнить его просьбу: обернусь я мигом, а Жаббу необходимы положительные эмоции!
И Крыс побежал к деревне, обманутый собственным милосердием.
Как только в замке повернулся ключ, Жабб легко спрыгнул с постели и, спрятавшись за портьерой,
