схватил ее сзади за руки, но она вырывалась, царапалась, пинала меня каблуками в голени. Джессел схватил телефон и забубнил в трубку:
— Алло, алло, алло.
Его перебил другой голос.
— Да, это все из-за нее. — Говорила Сэлли Лисон. Она встала, обошла Паппса и приблизилась к Адрии Келефи на расстояние вытянутой руки. Я сжал руки Адрии покрепче. А Сэлли продолжала ровным, мертвым, монотонным голосом, от которого всем в комнате стало зябко.
— Ты даже не гадюка, Адриа. Я даже не знаю, кто ты. Моего мужа ты соблазнила у себя в доме, в доме собственного мужа. Я все знала. Он сказал, что не в силах от тебя оторваться; тогда я оторвала его от тебя: сделала так, что его отозвали домой. Я думаю, ты все рассказала своему мужу — это в твоем стиле. Где-нибудь после нашего отъезда, во время очередного большого припадка. Потом его направили сюда, и в первый же день ты опять принялась за него. Я знала, я хотела помешать — не сумела. Зато твой муж — сумел. Убил Дейва. Ну почему же не тебя? — Она сжала бессильно обвисшие кулаки, выпрямилась вся, ее стала бить мелкая дрожь. — О, господи, — закричала она, — почему он тебя не убил?
Она перестала дрожать, повернулась к окружному прокурору и заговорила твердым голосом:
— Я солгала вам, — сказала она. — Что никого не подозреваю. Я знала. Но я знала и то, что его нельзя арестовать, и я не хотела, чтобы все знали, каким глупцом оказался мой муж. Да и какой был бы смысл? Какой вообще теперь смысл, во всем?
Посол поднялся с дивана, подошел к нам. Я подумал — он ей что-нибудь ответит, но он заговорил не с ней, а с женой. Он положил руку ей на плечо, и я отступил назад.
— Пойдем, дорогая, — сказал он. — Это невыносимо. — Она двинулась с места; он повернул голову и резко сказал: — Спирос!
Никогда не думал, что мне доведется увидеть нечто подобное; думаю, что никогда больше и не увижу. Рядышком, как на параде, стояли генеральный прокурор, окружной прокурор, шериф и трое полицейских штата в форме, не говоря уже о двух частных детективах, и никто из них пальцем не шевельнул, когда убийца спокойнехонько удалился, прихватив с собой жену, спровоцировавшую его на преступление, и своего сотрудника, безусловно, знавшего имя убийцы.
Только Вулф шевельнул челюстными мышцами. Он резко заговорил уходящим в спину:
— Мистер Келефи! Будьте любезны. Чисто личный вопрос. Мой приезд сюда — это тоже попытка меня оскорбить? Ко всему прочему, одурачить самого Ниро Вулфа?
— Нет, мистер Вулф. — Посол остановился у самой двери и повернулся к нему. — Выражая желание попробовать приготовленную вами форель, я еще не предполагал, что совершу действие, которое может возбудить у вас профессиональный интерес. Я не забыл о прошлом, но смирился с ним. Когда же события вынудили меня предпринять этот шаг, я решил, что просить вас не приезжать было бы слишком неосторожно.
Повернувшись, он коснулся пальцами локтя своей жены, и они исчезли в коридоре; следом за ними и Паппс.
Наша немая сцена рассыпалась. Джессел пробормотал что-то насчет государственного секретаря и взялся за телефон. Колвин подтолкнул очки на место. Шериф и лейтенант обменялись какими-то словами. Полицейские стояли с ошарашенным видом.
Вулф, все еще на ногах, вынул из кармана перстень с изумрудом и передал его окружному прокурору.
— Поступайте с ним, как сочтете необходимым, мистер Колвин. Насчет примечательного инцидента вы были, конечно, правы. Мистер Гудвин и я соберем свои вещи и через пять минут будем готовы к отъезду. Будьте любезны, предупредите там. Пойдемте, Арчи.
Он двинулся в коридор, и я пошел следом.
9
Вам, конечно, не терпится узнать, поплатился ли Келефи за то, что совершил. Мне тоже. Он отбыл домой на следующий же день, прихватив с собой жену и Паппса. Месяц спустя его расстреляли, но за убийство ли, или за срыв переговоров — трудно сказать. Между нами, дипломатами, говоря, я сомневаюсь, чтобы он почувствовал какую-нибудь разницу.
1
но следует говорить только по-французски. Вы меня поняли? Хорошо…
