– Торопишься? – с насмешкой спросил Туманов, стараясь угадать, готов ли Шарик к откровенности. Важно было не пропустить этот момент. Он посмотрел на Грека, предоставляя тому возможность начать. Грек едва заметно кивнул в ответ майору и сказал:
– Не догадываешься, почему ты здесь?
Шарик уставился. Дураком, что ли его считает этот усатый капитан? Покосился на лежащий на столе майора пакетик к героином и рядом лежащий пистолет, потом сказал:
– Гражданин начальник, капитан, ты меня чего, в натуре, за фофана держишь? А у меня ведь три ходки по серьезным статьям.
Поймав его взгляд, Грек понимающе покачал головой.
– Да нет, Шарик, тут не то, о чем ты подумал. Наркотик и пистолет, это все так, мелочевка. Тут дело посерьезней.
Шарик поднял глаза на Грека. О чем мелет этот усач? Какое еще за ним дело? Чего-то этот мент явно не договаривает. Вот только, чего?
– Ты подозреваешься в убийстве, – объявил Грек приговор.
Ваняшин с Греком с трудом удержали разъяренного Шарика на стуле. Если б не браслеты, не известно, чем бы дело кончилось. Кажется, Шарик хотел удариться головой о стену. Грек с Ваняшиным вовремя спасли его от травматизма, усадили обратно на «гостевой» стул.
Отдышавшись, он обвел взглядом лица оперативников и сказал:
– Охренели вы. Под мокруху меня подвести хотите?
– А чего тебя подводить, ты сам себя подвел. Расскажи нам, как ты завалил Романовского? Только, предупреждаю, давай без вранья, начистоту, – потребовал майор Туманов. А Шарик едва усидел на стуле.
– Чего? Я – Романовского?
– Ты, дорогой, ты, – эту фразу Грек произнес так, словно в момент убийства он был в комнате и старательно отследил весь процесс преступления. Чего никак нельзя было сказать про Шарика. Тот только хлопал глазами, соображая, как этим идиотам могла придти в голову такая нелепая мысль. Но, кажется, так и не сообразил.
– Может, еще скажешь, что, и дома у Романовского ты никогда не был? – вдруг спросил Ваняшин, смутив Шарика. Тот молчал, мучительно соображая, стоит ли признаваться. Вот насели опера.
Затянувшееся молчание, стало утомлять. И Грек решил помочь Шарику. Сказал:
– Напрасно ты не хочешь сознаться. Соседка Романовского видела тебя вечером, выходившим из подъезда. Только не говори, что в этом подъезде у тебя живут знакомые. Со мной такие номера не проходят.
Федор нахмурился, поглядел на Ваняшина, потом на Грека. Ему они ничего не сказали про соседку. Будет им за это. Но все можно простить ради дела. Выходит, Грек был прав, когда утверждал, что Зотова как-то замешана в смерти своего директора. Интересно, какие отговорки предъявит им на этот счет авторитет Шарик?
Шарик долго сидел с низко опущенной головой и молчал. Грек не подгонял его с признанием, только время от времени подмигивал Туманову. Мол, он наш. Еще немного, и он сломается.
Протянув Шарику сигарету, Грек сочувственно вздохнул.
– Мы ведь понимаем, как тебе нелегко признаться. Не для себя старался. Для сожительницы своей. Хотел, чтобы она заняла место Романовского. Но тебе крупно…
Шарик поднял голову, уставился на усатого Грека, как на идиота, перед которым, отнюдь, не собирался исповедоваться. И сказал:
– Чего ты буробишь, капитан? Какое место?
Не ожидавший такого поворота Грек, опешил. Не проняли Шарика его сочувствия. А жаль. Капитан рассчитывал на другой исход.
– Как? – скрыв за едва заметно улыбкой растерянность, спросил капитан. – Ты хочешь сказать, что никогда не был у Романовского?
– Да был. Был я у него в тот вечер. А на другой день Ирка приехала и сказала, что Романовский повесился. Как хотите, граждане, только я не причастен к его смерти. И в петлю его не совал. У него девятый этаж. Как бы я выбрался из квартиры, дверь-то была закрыта изнутри.
– А откуда ты знаешь, что дверь была заперта изнутри? – подозрительно спросил Федор.
– Ирка сказала. Она ведь там была вместе с вами, – ответил Шарик, как будто удивившись тупости оперов. А еще говорили, что этот Туманов «важняк», работает по серьезным делам. А простого, элементарного понять не может. На него решил спихнуть «мокруху».
Теперь Грек молчал, сосредоточенно о чем-то задумавшись. И по выражению лица капитана, не возможно было понять, верит ли он сам в то, что этот высокий, неуклюжий Шарик, является убийцей Романовского. Теперь самого Грека уже мучили сомнения. Слишком уж прост, кажется этот Шарик. А тот, кто убил директора ювелирного магазина, действовал изощренно. Не с башкой Шарика такие дела делать. Такому не везет не только в казино, но и в жизни. И вполне, могло статься, убийца знал, что Шарик вечером приходил к Романовскому. Возможно, он даже все это время сидел в машине и терпеливо ждал, пока этот идиот Шарик выйдет из подъезда. И когда тот наконец-то вышел, метнулся к лифту. А Романовский подумал, что это вернулся Шарик, открыл дверь и…
Единственное, над, чем мучился Грек, это каким образом убийца вышел из квартиры директора, оставив при этом закрытой изнутри дверь. Это ребус, так ребус. Не вылетел же он как птица в форточку.
Федору позвонил дежурный и сказал, что пришла некая гражданка Зотова и спрашивает его. Часа полтора назад, Федор позвонил ей на сотовый и попросил приехать к ним в управление в связи с задержанием ее сожителя Шарова. И вот она приехала.
– Леш, иди, побеседуй в вашем кабинете, – сказал Федор Ваняшину. Тот уже понял, с кем предстояло побеседовать и по каким вопросам. Кивнул молчком и вышел.
– Ладно, Шаров. Допустим, я тебе верю, – сказал Туманов, а Шарик равнодушно пожал плечами. Мол, как хотите, но другого я вам ничего предложить все равно не могу. А Федор спросил:
– Только я никак в толк не возьму, зачем ты приезжал к Романовскому в тот вечер, когда его убили?
Авторитет исподлобья взглянул на майора Туманова. Вот это уже вопрос по существу. На него у Шарика имелся не существенный ответ, который тут же и последовал от авторитета, едва Федор закончил.
– Гражданин начальник, откуда же я мог знать, что его убьют после моего ухода…
Федор не возражал против такого расклада. Пока все выглядело вроде бы вполне логично. И даже сам Шарик стал держаться как-то уверенней. Оставалось узнать цель его прихода к директору ювелирного магазина. Но, как оказалось, она была вполне обоснованной.
– Месяц назад, Ирка взяла у него семь штук «зелени», чтобы купить тачку… – стал объяснять Шарик, понимая, что внесенная ясность, работает на него. И чем больше ее, тем меньше у ментов подозрений.
– «БМВ»? – уточнил Грек, по поводу машины.
– Ее. Уж очень понравилась ей эта машина. До этого Ирка на «Жигуленке» рассекала. А как Романовский взял ее к себе, на иномарку потянуло. Чтобы фарсу побольше было. Бабы без этого не могут. Как же, заместительница директора, – Шарик чуть не плюнул на пол, так стало тошно. Уж и пожалел, что связался с этой лярвой. Позарился на ее четырех комнатную «хату». Да и баба она обеспеченная. За тридцать, а детей нету. И живет в свое удовольствие. Бабенка ладненькая. Чего такую не попялить. Переночевал раз, другой, да так и остался. Стал вроде «крышей» для нее. Местные бандюки узнали, что Ирка живет с авторитетом, перестали на нее наезжать.
– Ну, продолжай, – предложил Федор, видя, что молчание Шарика затянулось. – Мы тебя внимательно слушаем. Говори, чего дальше было.
– А, чего было. Ирка три штуки вернула ему. Почти сразу. А с остальными, задержка вышла. Ну и попросила меня, чтобы я поговорил с ним. Оттянуть долг. Ну, я на работе с ним говорить не стал. Там некогда. Приехал к Романовскому домой.
– Ты ему угрожал? – спросил Грек, хотя теперь, после того, как Романовского не стало, какая была разница, угрожал ли Шарик ему тогда, или нет. Авторитет холодно взглянул на усатого капитана и
