Магия театра (сборник)

Альдонса уходит, держась за стены.

* * *

Санчо и Алонсо.

САНЧО:…Я говорил с этим, который Панчитин отчим. Час назад говорил. По- свойски! Так верите ли, господин мой, пообещал мне, собака такая, что падчерицу свою больше пальцем не тронет. Ни в жисть. Никогда. Языком хоть что твори, а руки при себе оставь… Так что не волнуйтесь, с Панчитой все улажено, девочка хорошая, живая такая, ух, глазищи! Говорю: пойдешь за меня замуж? А она засмущалась, покраснела, как яблочко… Эх. У нас в селе тоже был такой, как напьется, давай жену мотузить… Так дед мой, царство ему небесное, головатый был старикан… Присоветовал ей сзади под юбку кирпич приспособить. То-то, драчун, все на пинки был скор… Так дал ей пинка, сломал палец на ноге, охромел… и все. Любились, как голуби, до старости. Вот как…

АЛОНСО: Что ты под дверью топчешься? Иди сюда… Сядь.

Санчо подходит. Осторожно опускается на краешек лавки.

САНЧО: Сеньор Алонсо…

АЛОНСО: Ты поедешь со мной, Санчо?

САНЧО: Так это, сеньор Алонсо… Разве вы еще поедете куда-то? (Алонсо смотрит исподлобья, Санчо шлепает себя по губам.) Нет, то есть я… Я не то имел в виду! Может, вы поедете… два дня же осталось, много дел… в лавку, или к кузнецу, так я о том спрашиваю. И говорю: а разве вы поедете? То есть поедете в лавку, или к кузнецу, или…

АЛОНСО: Ты поедешь со мной, Санчо?

Санчо молчит.

Алонсо поднимается, молча, глядя Санчо в глаза, опрокидывает стол — на обратной стороне столешницы обнаруживается еще один портрет.

АЛОНСО: Это Кихано-Отступник. Федерико Кихано… Он тоже мой предок, поэтому я держу его портрет в гостиной. Он тоже отправился в путешествие… но не ради помощи обездоленным! Он предал и продал все, что можно. Он стыдился своей Дульсинеи и в конце концов отрекся от нее. Он без мыла лез во дворец, заводил дружбу с герцогами и маркизами, лез из кожи вон, чтобы на него обратили внимание… Его оруженосец был ему под стать — пьяница, обжора… и предатель.

Санчо отступает.

АЛОНСО: Я не называл предателем тебя. Я только хочу объяснить тебе… Санчо. До выезда осталось два дня. Я не боюсь больше ничего на свете; помешательство пощадило меня, а значит, в мире не осталось силы, способной меня удержать.

Санчо торопливо поднимает стол, разглаживает скатерть, собирает раскатившиеся свечи.

САНЧО: Сеньор Алонсо… Я таки и есть предатель. Я… купился, сеньор Алонсо. Но когда я купился… я еще не знал вас. Я думал… что вы просто останетесь дома. Что это ничего, ничего особенного. Я не хотел, чтобы вы сходили с ума! Я готов сжевать эти проклятые деньги…

АЛОНСО: Ты поедешь со мной, оруженосец?

САНЧО: Сеньор Алонсо… Вот ведь… Вас не зря прозвали — Алонсо Кихано Добрый. Куда мне деваться, сеньор Алонсо… Поеду.

Пауза. Рукопожатье.

САНЧО (торопливо): А я, господин мой, заходил в цирюльню. Порасспросил осторожненько. Цирюльник ничего не знает… или делает вид, что не знает. Но скорее всего… мальчик у него работал, посетителям прислуживал. Помню этого мальчонку, все вокруг меня крутился… Он уже пять дней, как не работает. Мать забрала. Я не поленился, по адресу сходил… Никого нет, и дом продается. Переехали… Я вот думаю — скорее всего, мальчонка-то мне конверт и подбросил… И не узнать теперь, кто поручил ему…

Алонсо молчит.

САНЧО: А знаете, сеньор Алонсо… Как-то у меня на сарае написали… (шепчет Алонсо на ухо, тот вздрагивает и качает головой, дивясь своеобразию народного юмора). Ножиком вырезали такое вот слово… А я что? Меня мама в голову не била, есть-таки спичка в носу… В тот же день собрал у себя всех, на которых подозрение имел, ну, как бы ненароком… И вот когда всех их собрал — по роже сра-азу догадался, чьих рук дело… И что вы думаете? Еще до вечера слова соскребли и мне сарай покрасили…

АЛОНСО: Дай.

САНЧО: Что?

АЛОНСО: Письмо… дай.

Санчо, помедлив, протягивает хозяину голубоватый листок.

АЛОНСО: «Если Алонсо Кихано никогда не наденет латы и останется дома, Санчо вдобавок к задатку получит еще дважды по столько»…

Алонсо сминает бумажку в кулаке.

Смотрит, как распрямляется на ладони жесткий комок; потом долго и тщательно вытирает руку об одежду.

* * *

За столом — гости: Карраско и Авельянеда.

Фелиса прислуживает; здесь же Альдонса и Санчо.

Алонсо нет.

ФЕЛИСА: Вы ешьте, господа. Ешьте, прошу вас, уважьте…

САНЧО: Да уж тут такие сидят, которые хорошо едят… За ухо небось не понесем, а прямо в рот!

Карраско смеется. Авельянеда хмурится.

ФЕЛИСА: Господа, а вот эта олья — по рецепту добрейшего Панса… Ешьте, ешьте!

САНЧО: Да уж, со мной сеньор Алонсо кору глодать не будет. Я в горсти умею о лью готовить! А также щипанку, крученики, завиванцы, кендюхи, бабки, варенуху, мокруху, спотыкач с имбирем и контабас в придачу…

АВЕЛЬЯНЕДА: А, кстати, позволено ли будет узнать… Когда же наконец сеньор Алонсо почтит нас своим присутствием?

АЛЬДОНСА: Надеюсь, что с минуты на минуту. Накануне отбытия каждый из Дон Кихотов должен свершить особенный ритуал… в полном одиночестве.