Автомат весил немного. Только жал в лопатках. В кармане лежали провода — их надо было подключить к соответствующим гнездам. Мы договорились, что первым сдает Ван.
Экзамен начинался в девять. К восьми пришли первые студенты. Их стального цвета комбинезоны оттеняли бледные, измученные лица. Ван же рядом с ними выглядел особенно цветущим и жизнерадостным.
— Ван, что с тобой сегодня? Письмо с Луны получил? — Аль, огромный парень из Гренландии, подошел к Вану и поднял руку, чтобы дружески хлопнуть его по спине.
— Минуточку, — удержал его Ван. — В столь торжественные дни меня обычно гладят по головке.
Я заметил удивленный взгляд Аля. Он открыл рот, будто собирался что-то ответить, но передумал и удалился, слегка раскачиваясь, словно медведь.
За несколько минут до начала экзамена вошел, точнее, влетел, как всегда темпераментный Пат. За ним спешил Макс и еще двое ассистентов. Пока открывали лабораторию, Пат считал нас, тыча в каждого пальцем.
— Хм… семнадцать. Ну, стало быть, до двенадцати должны управиться. Знаете ли вы, — добавил он с энтузиазмом, — что есть предложение применять цереброскоп на всех экзаменах? Великолепно, не правда ли?! — с этим восклицанием он скрылся за дверью лаборатории.
— Для кого как. Пожалуй, теперь института не окончить. С этими автоматами не сладишь, — уныло сказал Кор.
— Надо учиться. Кто умеет, тот сдаст…
Кор неприязненно взглянул на Вана.
— Я не могу целыми ночами зубрить наизусть выводы. А у тебя действительно есть солидные шансы?
— Конечно. Я сторонник самого широкого внедрения цереброскопов. Вы только подумайте — какие перспективы открываются перед нами. В будущем каждый студент получит по цереброскопу и, ознакомившись — с какой-либо проблемой, сможет тут же проверить, освоил ли он ее настолько, чтобы применять на практике…
— Если цереброскопы усовершенствовать, они станут идеальными помощниками в учебе, но сейчас? Ван, ты же не станешь всерьез утверждать, что стоит ввести цереброскоп на всех экзаменах?.. — это сказал маленький бледный веснушчатый паренек, один из самых способных на нашем курсе.
Ван хотел что-то ответить, но только улыбнулся, потому что в этот момент открылась дверь и на пороге появился Пат.
— Заходите, заходите все. Будете наблюдать, как мыслят ваши товарищи.
Мы вошли. Автомат уже работал на холостом ходу, вычерчивая на экране горизонтальную линию.
— Ну, кто первый? — спросил Пат.
Все стояли, переминаясь с ноги на ногу. Наконец вышел Зоо. Спустя секунду он уже сидел в кабине. Пат повторил всем приевшиеся правила пользования автоматом и наконец задал вопрос:
— Каков эквивалент одиночного импульса в гомофильной сумме?
Сказав это, он нажал кнопку, и кривые стартовали.
Зоо, согласно инструкции, ничего не говорил, обдумывая проблему. Огоньки загорались и гасли. Кривые лениво извивались. Несколько минут царила полнейшая тишина.
Только щелкали реле. Сквозь прозрачное окно кабины мы видели лицо Зоо. Он закрыл глаза и усиленно думал.
Иногда едва заметно шевелил губами, словно шептал чтото автомату. Наконец медленно протянул руку и выключил автомат. Пат задал следующий вопрос, потом еще. Наконец Зоо, весь мокрый от пота, вышел из кабины.
— Ты набрал минимальное количество очков, — определил Пат после того, как результаты стали ясны, а затем обратился к Максу:— Как он отвечал? Тебе видно, как данные согласуются с его ответами.
— Мне кажется, он отвечал неплохо, — отозвался Макс, немного подумав.
— Ну, значит, получаешь тройку, — заметил Пат.
Зоо резко повернулся и вышел не прощаясь.
Следующим пошел Вибер. После второго вопроса он выскочил из кабины.
— Не буду я сдавать автомату! Это несправедливо.
Он анализирует мысли, которых я бы никогда не высказал вслух!
— Коллега, успокойтесь! Вы нервничаете! — Пат обращался к Виберу, как к больному.
— Профессор, Вибер до некоторой степени прав, — прервал Пата Макс. — Я подключен к анализатору и вижу его мысли. Человек не в состоянии всецело сосредоточиться на теме. Всегда существуют мысли побочные, порой не подлежащие огласке… — Макс неприятно ухмыльнулся.
Пат взглянул на него, но его глаза, скрытые черной эмульсией, были лишены выражения, лицо оставалось бесстрастным. Потом он повернулся к Виберу.
— Вернитесь в кабину. Будем кончать экзамен.
— Я не стану сдавать этому автомату!
— Успокойтесь и приходите позже или завтра. Кто следующий? — Пат повернулся к нам.
Тогда вперед выступил Ван. Скрылся в кабине. Пат сказал ему то, что говорил обычно, а потом задал вопрос.
И тут началось.
Огни загорелись, погасли. Кривые, извиваясь, заметались по экрану. Мы не успели прийти в себя от изумления, как они уже замерли! Ответ был готов.
Пат минуту стоял, недоверчиво вглядываясь в экран, наконец решился и задал следующий вопрос. Снова помчались кривые, и несколько секунд спустя был получен результат. Пат подскочил к кабине. Я боялся, что Ван не успеет отключиться от цереброскопа.
— Коллега, вы гений! — восторженно крикнул Пат.
Ван скромно опустил глаза.
— Ничего подобного я еще не видел, — продолжал Пат, — ни на Сириусе, ни на Земле. Никогда не предполагал, что среди моих студентов скрывается такой титан мысли!
Кроме нас двоих, все смотрели на Вана с изумлением, смешанным со страхом.
— Невероятно! — повторил Пат. — Что вы делали до сих пор, молодой человек?!
— Ничего… только получал знания…
— Правда… и Эйнштейн не блистал в институте… Но такой мыслитель, как вы… Невероятно!
Ван смутился.
— Простите, профессор, это было колоссальное умственное напряжение. Я… сдал?
— Конечно. Прекрасно! Почти максимальное количество очков…
— Мне можно уйти? Я хотел бы немного отдохнуть.
— Ну, разумеется, идите. Необходимо беречь такой чудесный инструмент, как ваш мозг.
Я вышел с Ваном. И еще слышал в дверях слова профессора:
— Видите! Цереброскоп может служить также и для выявления гениев…
Я подумал, что произойдет, если на одном экзамене будут выявлены три гения. Но отвечать надо. Выбора у меня не было.
Остальное произошло быстро. Ван надел на меня «антицереброскоп», и я вернулся в лабораторию. Но я слишком волновался. Чувствовал, что ноги у меня словно сделаны из ваты. Мысленно я без конца повторял: «Второе гнездо третий ряд, третье гнездо пятый ряд».
Будто сквозь туман видел, как сдавал Аль, слышал, как Пат продолжал восхищаться гениальностью Вана. Наконец пришла моя очередь. Я быстро вскочил в кабину, захлопнул дверь, вынул из кармана провода и вдруг понял; не могу вспомнить номера гнезд. Мне стало жарко. Через минуту прозвучит первый вопрос. Нет, не могу вспомнить!
Кажется, второе гнездо третий ряд и третье гнездо четвертый ряд. Пожалуй, так. Все равно ничего другого не придумать. Я как можно скорее воткнул штеккеры в гнезда, распрямился в кресле и, втянув в себя живительный воздух, с облегчением вздохнул. Теперь ответ придет сам, только нужно ни о чем не думать.
Пат монотонно повторял свои формулы. Я даже не слушал. Для меня экзамен был уже позади.
