— Алекс, ну ты и скотина, — проговорила Берни, когда продавщица, закрыв лицо руками, бросилась в туалет. — Я тебя обожаю.
— Обожаешь настолько, что готова оплатить все покупки? Я рассчитаюсь с тобой, как только получу прибыль.
— После дождичка в четверг, — пропела Берни, поднося к губам бокал. — Ладно, ладно. Мэгги оно пойдет. Я должна помнить, что подписалась под этим чертовым контрактом на кругленькую сумму. Хорошо, что ее агент Табби, а не ты, синеглазый, или я уже давно вылетела бы в трубу с такими расходами.
— Благодарю, дорогая. Как приятно быть оцененным по достоинству. А особенно когда тебя боятся, — он забрал у Берни бокал. — Позволь, я налью тебе еще.
Она не возражала.
Сен-Жюст как раз вернулся на свое место, когда из-за бархатного занавеса примерочной, оглядываясь по сторонам, словно боялась, что ее кто-нибудь увидит и прогонит, появилась Мари-Луиза.
Она избавилась от своего декоративного металлолома — хвала небесам! — пурпурные вихры были уложены в высокую прическу, открывая лоб и подчеркивая прелестный овал лица.
На Мари-Луизе было черное платье — по крайней мере, эти кусочки ткани, называемые платьем, имели черный цвет. Длиной до пола, по бокам — разрезы до середины бедра. Живот открыт, лишь соблазнительная полоска ткани, расшитая блестками, соединяет лиф с юбкой. Такая же полоска шла вокруг шеи. Ни спины. Ни боков.
— Сколько это стоит? — прошептал Сен-Жюст.
— Пятьсот, я уточнила. Знаешь, какой размер? Сороковой! Я начинаю всерьез ненавидеть этого ребенка.
— Пятьсот? Оно того стоит, — Сен-Жюст наблюдал за Мари-Луизой, которая изучала себя в зеркалах, прохаживаясь по маленькому подиуму. Ее прекрасные глаза расширились от удивления… Наконец она улыбнулась и превратилась в боттичеллиевского ангела. — Да, оно того стоит, — он поднес руку Берни к губам. — Я восхищен твоим гением, дорогая.
— Да-да-да, теперь пообещай мне хороший двойной скотч в течение часа, и я буду счастливейшей из женщин, а не только гениальной. Кстати, Мэгги знает про нее? Про Мари-Луизу? Сен-Жюст улыбнулся:
— Берни, я тоже гений в некотором роде. Как ты думаешь?
— Думаю, что я буду держать рот на замке насчет девушки, — Берни допила второй бокал шампанского. — Прекрасная мысль, Алекс. На Мэгги находит не часто, но когда это все же случается, я предпочитаю быть подальше от нее.
Глава 3
Доктор Боб Челфонт открыл дверь в кабинет и предусмотрительно посторонился. Мэгги промчалась мимо него к стулу возле стола, на котором находилась только что открытая коробка бумажных салфеток.
— Вы говорите, случилось что-то чрезвычайное, Маргарет? — доктор Боб занял кресло с высокой спинкой, напоминающее трон. Благодаря Мэгги, которая познакомила его со своим агентом, Табитой Лейтон, доктор Боб издал книгу по самопомощи, попавшую в список бестселлеров, и теперь готовилась к печати вторая. Он стал знаменитостью, однако понимал, что уделять время Мэгги, когда бы она ни позвонила, по- прежнему… в общем, полезно для дела.
Глядя на нее сейчас, он видел ту же молодую женщину, что и всегда, это было одновременно и хорошо, и плохо.
Мэгги начала посещать его несколько лет назад, якобы для лечения от никотиновой зависимости. Поэтому запах табака от ее одежды по-прежнему отравлял ему жизнь. Казалось, он скорее спасет мир, чем добьется, чтобы одна-единственная женщина отложила сигареты больше чем на несколько дней.
Единственное, что ему удалось — и с чем он постоянно себя поздравлял, — это обнаружить у Мэгги комплекс неполноценности; то есть курение было следствием, а не причиной. Несмотря на популярность, она не чувствовала собственной значимости, или, иначе говоря, у нее не было уверенности в себе.
В результате пагубная привычка стала для Мэгги как эмоциональным костылем, так и удовольствием. Свои творческие заслуги она приписывала табаку. Доктор Боб посвятил ей целую главу в своей новой книге — конечно, не упоминая имени, — и слава богу, что зависимость этой женщины не распространилась на выпивку. Или картофельные чипсы.
В какой-то степени успех в издательском мире лишь усилил ее страхи. Отец-неудачник, властная мать, сама Мэгги — средний ребенок в неблагополучной семье — все привело к такому количеству проблем, что она не могла справиться с ними без помощи верного доктора Боба.
Как ему повезло, что сейчас она зарабатывает достаточно, чтобы вносить почасовую оплату и обнаружить, что у нее есть эти проблемы.
Но до чего красивая женщина! Сейчас она держалась лучше, чем когда в первый раз пришла в этот кабинет, и доктор Боб убедил себя, что это его заслуга. Ростом пять с половиной футов, стройная, зеленые ирландские глаза, волосы цвета темной меди, в которых недавно появились светлые мелированные пряди. А ее улыбка, несомненно, должна собирать толпы мужчин со всех пяти районов Нью-Йорка.
Но Мэгги до сих пор жила с кузеном и его другом. Еще одно новшество в ее жизни. Доктор Боб пока не встречался с этими джентльменами, Сен-Жюстом и Болдером, с которых она списала своих персонажей. Болдер воплощал собой Мэгги-ребенка, а Сен-Жюст — ее альтер-эго, Храбрую Мэгги. Хотя ей такое объяснение не слишком нравилось.
Сначала он положительно оценил кузена — в тот тяжелый момент, когда Мэгги подозревали в причастности к убийству Кёрка Толанда, — однако теперь этим двоим пришла пора удалиться. Если уж она от кого и зависит, то пусть этим человеком остается доктор Боб.
Теперь он смотрел, как она вытянула из коробки три салфетки, затем спрятала ноги под стул и обхватила себя руками. Она не плакала, но собиралась. Мэгги проделывала это и раньше. Словно жук, который в момент опасности сворачивается в шарик, чтобы никто не мог проникнуть сквозь его «броню», на самом деле не слишком прочную.
— Расскажите, что стряслось, Маргарет.
— Это Алекс, — она скомкала в руках салфетки. — Вчера он подписал меня на эту чертову конференцию ГиТЛЭР. Мне написала о конференции Вирджиния, моя старая подруга, она звала меня туда. Алекс увидел письмо. У меня совершенно сдали нервы. Я не могу писать, не могу даже думать.
— ГиТЛЭР? О боже, столько всего сразу вспоминается, — доктор Боб откинулся на спинку кресла и сложил пальцы домиком. — Вы не слишком любите ГиТЛЭР, правда?
— Ненавижу, — Мэгги шмыгнула носом. — То есть я хочу увидеть Вирджинию, но почему обязательно там? — Она посмотрела на доктора Боба, ее глаза наполнились слезами, которые она, как обычно, старалась сдержать. — Вы же помните? В прошлый раз? Когда я сидела на той проклятой дискуссии об издательском бизнесе. Кто-то спросил, каково общаться с издателями, и я сказала, что оставляю это своему агенту. А затем разверзся ад, — она закатила глаза. — Словно в «Песках Иводзимы»[4].
— То есть один из участников дискуссии… — доктор Боб соединил пухлые указательные пальцы, возвращая беседу в прежнее русло.
— Все участники, — перебила Мэгги.
— Да, конечно, все участники дискуссии. Они, фигурально выражаясь, набросились на вас, говорили, что издатели — это враги и что только полный лопух может считать издательства, редакторов и агентов чем угодно, но не рекламщиками. И этим полным лопухом были вы. Я правильно излагаю?
— Там были прекрасные дискуссии, отличные участники, — Мэгги кивнула и вытерла нос салфеткой. — Но именно мне почему-то всегда попадаются чокнутые фанатики. Может, у меня на лбу тайный знак, который видят только эти люди? Я сидела там, и мне хотелось исчезнуть. Но понимаете, я ведь ни черта не знаю об этом бизнесе. Все говорили о статистике, тенденциях, прочей ерунде, а я сидела, прикусив язык. Даже неопубликованные авторы знали больше меня.
— Зарабатывают ли они столько же, сколько вы, Маргарет?
— Вряд ли. Думаю, нет, — Мэгги наставила на него палец. — Это была не единственная такая дискуссия. Так что примерно шесть лет назад очередная конференция ГиТЛЭР закончилась для меня творческим кризисом.
