Пока мужчины ожидали своевольную девицу, Найджел пытался развлекать гостя историями о короле Ричарде, которым искренне восхищался, и о его бесчисленных войнах, далеко не всегда победных. Сам Найджел был покрытым шрамами, закаленным в битвах бойцом. Когда-то, совсем молодым, он отправился в крестовый поход с отцом Вулфрика. Тот был на пять лет старше и уже успел выдать замуж двух дочерей, прежде чем покинуть дом ради Святой Земли. Найджел же оставил в замке только жену. Дети родились после того, как он вернулся в Англию.
Вулфрик смутно припомнил, что дочерей было две. До сих пор он почти не обращал внимания на разговоры отца с матерью, поскольку вообще не интересовался семьей Найджела. Кроме того, он знал, что супруга сэра Криспина скончалась через несколько лет после рождения дочерей. Но то, что лишившуюся матери девушку некому было научить приличным манерам, еще не оправдывает ни ее, ни чересчур снисходительного отца! Многие благородные дамы умирают молодыми, но их дети воспитываются в строгости!
Неловкое молчание тянулось бесконечно. Слуги шныряли туда-сюда, расставляя столы, однако женщины все не возвращались.
Наконец Найджел вздохнул и пристыженно пробормотал:
— Возможно, мне следовало бы подробнее рассказать о Милисент. Она совсем не похожа на других молодых женщин ее возраста.
Слишком мягко сказано!
Но Вулфрик только обронил:
— Это я заметил.
Но даже столь осторожный ответ, видимо, задел Найджела. Тот поморщился и залился краской.
— Никогда не мог понять, отчего она вечно воображает себя мальчишкой! Милисент всегда жалела, что не родилась мужчиной. Сколько я ни пытался убедить ее, будто мне все равно, что она и без того моя наследница, ничто не помогало. Если бы она могла поднять меч, наверняка потребовала бы, чтобы ее посвятили в рыцари, и отправилась бы на войну! Ее ужасно злит сознание того, что она от природы лишена силы и мощи. Поэтому бедняжка старается любым способом стать вровень с мужчинами.
— Любым способом? — едва ворочая языком, выговорил Вулфрик, хотя, честно говоря, боялся спрашивать.
— Она охотится вместе с моими людьми и научилась мастерски владеть луком. Говоря по чести, не знаю более меткого стрелка. Сама сообразила, как защищать Данбер в случае осады, словно кто-то может потребовать от нее подобных подвигов! Но она все равно гордится своими знаниями. Подумать только, дружит с животными, которых считает непригодными для охоты. Должен признаться, что она всегда умела обращаться с дикими зверями, будто язык их понимает! И с детства легко могла приручить любое существо!
Вулфрик почувствовал, что краснеет. Так, значит, вполне возможно, малышка Милисент не лгала, утверждая, что сокол принадлежит ей и она сама его выдрессировала!
— Итак, она предпочитает мужские занятия и развлечения? Означает ли это, что леди презирает женские?
— Не просто презирает, но отказывается и слышать о них! — признался Найджел. — Вы, разумеется, заметили ее костюм? Поверьте, я много раз пытался заставить ее одеваться как пристало женщине. Не давал ей денег на одежду и требовал, чтобы для нее шили платья под моим присмотром. Так девчонка меняла их в деревне на мужские котты и камизы note 4. Я их отбираю, она привозит крестьянам мясо и все-таки добивается своего: те снимают с себя последнее. Клянусь, мои крестьяне скоро останутся голыми! Этим летом, когда я неустанно следил за ней, сундуки их окончательно опустели!
Пожалуй, будет непростительной грубостью осведомиться, почему девчонке попросту не приказали вести себя прилично. Кроме того, Вулфрик опасался обнаружить, что Милисент нисколько не уважает собственного отца и смеет его ослушаться! Но жених имеет право знать худшее — хотя что может быть хуже этого?!
— Неужели она не понимает, что выглядит огородным пугалом и посмешищем всей округи?
— Думаете, ей не все равно? Нет, она безразлична к своей внешности. Ни капли обычного женского тщеславия.
Вулфрик сокрушенно покачал головой. Ну что с ней поделаешь? От этой болезни, очевидно, нет ни лекарства, ни спасения.
— Но почему так случилось? Почему за ней никто не следил с самого детства и не пресек подобные повадки?
Как он и ожидал, Найджел смущенно потупился. Было видно, что он сгорает со стыда.
— Как вы, должно быть, подозреваете, во всем моя вина. И единственное оправдание в том, что я ничего не знал о выходках Мили, пока не стало слишком поздно. Просто потерял голову и рассудок после смерти жены. Меня… меня словно бы не было здесь, пусть я и не покидал дома. Вряд ли вы поймете… но пучина скорби оказалась слишком глубока. И я погрузился в нее, забыв обо всем остальном. И первые годы после ее кончины почти не сохранились в памяти.
— Мой отец упомянул, что вы горячо ее любили, — неловко пробормотал Вулфрик, поскольку у Найджела был такой вид, будто он вот-вот расплачется.
— Да, я любил ее, но и не представлял себе, как сильно, пока она не покинула этот мир. Мой брат Альберт, храни его Господь, в то время жил с нами. Я доверил ему заботу о девочках, но он и сам был вдовцом и находил мальчишеские выходки Милисент забавными.
— Но вы сказали, что были здесь…
— Да, только вот трезвым меня никто не видел, — признался Найджел. — А девочки любили выдавать себя друг за друга и часто обманывали даже домашних. Поэтому я порой принимал Джоан за Милисент и не догадывался, что дело неладно, пока, как уже сказал, не стало слишком поздно. Когда же наконец мне открылась ужасная правда, оказалось, что поделать ничего нельзя и Милисент отказывается вести жизнь благородной молодой дамы. Стала настоящей разбойницей.
Вулфрик на миг замер.
— Отказывается?
— Слишком много в ней огня, в моей Милисент, не то что в ее сестре, Джоан. Та иногда даже чересчур робка. Неукротимый дух и отвагу девочка унаследовала от матери, и это одна из причин, почему у меня рука не поднимается приструнить ее. Боюсь, она прекрасно знает, как сильно напоминает мне свою мать, — знает и беззастенчиво этим пользуется.
Никто не ожидает от отцов, чтобы те уделяли воспитанию дочерей столько же внимания, сколько обучению сыновей, и Вулфрик, стараясь быть справедливым, пробормотал:
— Вы, разумеется, вовсе не должны были наставлять ее в этикете, но неужели для этого не нашлось ни одной дамы? Найджел покачал головой:
— После того как жена моя ушла на небо, в замке не осталось ни одной леди достаточно высокого происхождения, кроме разве жен моих рыцарей, но и у них не хватило смелости выстоять против моей упрямой дочери. Когда я пришел в себя и понял, что Милисент набралась опасных мыслей, поскорее отправил ее на воспитание в Фулбрей-Касл, в уверенности, что жена лорда Хью приберет ее к рукам. Но девочка оказалась на редкость неподатливой, и после нескольких лет неустанных попыток спасти ее душу Милисент отправили обратно с посланием, в котором говорилось, что их воспитанница безнадежна. Они перепробовали все возможное, кроме разве порки кнутом, и ничто не подействовало.
Интересно, сознает ли старик, что его дитя не только не годится в жены аристократу, но и вряд ли найдется мужчина в здравом рассудке, который захотел бы жениться на ней… Черт возьми, да ему предоставляется возможность отделаться от этой негодницы и не позорить ни себя, ни семью! Найджел сам посчитает необходимым освободить его от брачного контракта. Остается лишь тактично намекнуть ему на обстоятельства…
— Благодарю за искренность, лорд Найджел, но, учитывая все сказанное, согласитесь, вряд ли из нее выйдет хорошая жена, как по-вашему?
К его полнейшему разочарованию, Найджел улыбнулся:
— О, позвольте с вами не согласиться. Не сомневаюсь, дети и любимый муж — вот то, что может
