ее верхушке стоял крест, а надпись на ней гласила: «Тот, кто учит других, как умирать, должен знать, как жить».
«Да, – подумал Скотт. – Сим знал!»
– Вон там, сзади.
Микель указал на сектор в тени старых деревьев. Пройдя вдоль ряда простых белых крестов, Хью с удивлением подумал, что, пожалуй, впервые он не поддался на кладбище игре воображения, навевающей мрачные мысли о собственной бренности. Сегодня его занимали более важные мысли.
– Здесь, сударь.
Послушник остановился возле креста, ничем не отличающегося от остальных.
Скотт сверился с наручным интеркомом. Дата соответствовала 1249-му году по календарю Окраины. Спустя сорок лет после окончания войны! Глаза его наполнились слезами, и он опустился на одно колено.
Трава шелестела под теплым вечерним ветерком, где-то текла вода, слышались голоса. Его потрясло безвременье этого места.
Когда Скотт поднялся, Микеля уже не было. На его месте стоял другой человек, бородатый, коренастый, в белой сутане Апостолов.
– Я отец Тазангалес, – представился он, протягивая руку.
Рука была большой, костлявой, загрубевшей от работы.
– Вы знали, кто он? – спросил Скотт.
– Да. Аббаты всегда знали. Боюсь, епископ тоже знает. Но это необходимо.
– Он прожил здесь
– Он время от времени жил здесь в течение сорока лет. Он не был членом Ордена, даже не разделял нашей веры, хотя есть доказательство того, что он сочувствовал Церкви. – Аббат печально смотрел на дальние холмы. – Согласно нашим записям, он прилетал и улетал довольно часто. Но нам приятно сознавать, что монастырь Святого Антония стал его домом.
– У вас есть какие-нибудь документы? Он делал какие-то заявления? Объяснил, что произошло?
– Да. – Аббат скрестил руки и, приветливо посмотрел на своего гостя. – У нас имеется несколько его документов, рукописей. В частности, одна, по-видимому, является попыткой систематизировать зарождение и падение цивилизаций. Полагаю, он продвинулся в понимании этого вопроса дальше других. Еще есть несколько исторических работ, серия философских эссе и мемуары.
Скотт задохнулся от изумления.
– У вас есть такое, и вы никогда не сообщали об этом миру?
– Он сам просил нас. «Не давайте им ничего, – сказал он, – пока они не придут и не попросят». – Аббат пристально посмотрел Скотту в глаза. – Полагаю, час настал.
Скотт провел пальцами по могильному камню. Несмотря на вечернюю прохладу, он оказался теплым.
– Думаю, я займу предложенную вами келью. Мне очень надо узнать, что он хотел сказать нам.
