они не смели ее тратить. Пусть он зовется Джоном.
— Ну, вот, душа моя, не говорил ли я вам, что вы согласитесь со мною, если подумаете? Я знал, что вы согласитесь. Я предоставил вам решение, и вы говорите, что его нужно назвать Джоном: значит, мы одинакового мнения, и этот пункт можно считать улаженным.
— Я попробую заснуть, мистер Изи — я нехорошо себя чувствую.
— Как вам угодно, душа моя, — отвечал супруг, — вы можете во всем поступать по собственному усмотрению. Для меня величайшее удовольствие исполнять ваши желания. Я пройдусь по саду. Покойной ночи, душа моя.
Мистрисс Изи не отвечала, и философ вышел из комнаты. Как легко можно себе представить, на следующий день мальчик был окрещен Джоном.
ГЛАВА III
в которой нашему герою приходится дожидаться конца дебатов
Трудно придать интерес главе о детстве. Первое время развития у всех детей проходит одинаково. Мы не можем поэтому много сообщить о самых ранних днях Джека: он сосал грудь и отрыгал молоко, за что кормилица называла его голубчиком, а там опять сосал. По утрам он орал как петух, пищал, когда его мыли, таращил глаза на свечку и строил гримасы ветру. Шесть месяцев прошли в этих невинных развлечениях, а затем на него надели штанишки. Но я должен заметить, что мистрисс Изи не могла сама кормить младенца, так что пришлось заменить ее кормилицей.
Ординарный человек удовольствовался бы рекомендацией врача, который заботится об одном: чтобы для младенца был достаточный запас здоровой пищи. Но мистер Изи был философ, он занимался в последнее время краниологией и завел с доктором ученый разговор по поводу того, что его единственный сын будет получать питание из неизвестного источника.
— Кто знает, — заметил мистер Изи, — не всосет ли мой сын вместе с молоком худшие страсти человеческой природы.
— Я исследовал ее, — возразил доктор, — и могу смело рекомендовать.
— Это исследование было только предварительным, за которым должно последовать более важное, — отвечал мистер Изи. — Я сам исследую ее.
— Кого вы исследуете, мистер Изи? — воскликнула его жена, лежавшая в постели.
— Кормилицу, душа моя.
— Что вы исследуете, мистер Изи? — продолжала супруга.
— Ее голову, душа моя, — отвечал супруг. — Я должен определить, каковы ее наклонности.
— Я думаю, что вам лучше оставить ее в покое, мистер Изи. Она придет сегодня вечером, и я допрошу ее построже. Д-р Миддльтон, что вам известно об этой молодой особе?
— Мне известно, мадам, что она сильна и здорова, иначе бы я не выбрал ее.
— Но хороший ли у нее характер?
— Ну, о ее характере я ничего не могу сказать, мадам, но вы можете, если угодно, навести справки. Я должен заметить, однако, что если вы будете чересчур требовательны в этом отношении, то вам, пожалуй, трудновато будет найти желаемое.
— Ну, я посмотрю, — возразила мистрисс Изи.
— А я ощупаю, — подхватил ее супруг.
Это собеседование было прервано появлением той самой особы о которой шла речь. Горничная доложила о ее приходе, а затем ввела ее в гостиную. Это была красивая, цветущая, здоровая с виду девушка, неловкая и наивная в обращении и, по-видимому, не чересчур умная: в выражении ее лица голубиного было больше, чем змеиного.
Мистер Изи, которому не терпелось приступить к исследованию, заговорил первый:
— Молодая женщина, подойдите сюда, я исследую вашу голову.
— О, сэр! Она совершенно чистая, уверяю вас! — воскликнула девушка, делая книксен.
Доктор Миддльтон, сидевший между постелью и креслом мистера Изи, потер руки и засмеялся.
Тем временем мистер Изи развязал тесемки и снял чепчик с девушки, а затем запустил пальцы в ее волосы, причем лицо ее выразило страх и изумление.
— Я с удовольствием замечаю, что вы обладаете значительной дозой благодушия.
— Да, — ответила девушка, приседая.
— Также почтительности.
— Благодарствуйте, сэр.
— Орган скромности тоже сильно развит.
— Да, сэр, — отозвалась девушка с улыбкой.
«Совершенно новый орган», — подумал д-р Миддльтон.
— Фило-прогенитивность весьма сильна.
— С вашего позволения, сэр, я не понимаю, что это значит, — отвечала Сара, приседая.
— Тем не менее вы доставили практическое подтверждение. Мистрисс Изи, я доволен. Желаете вы предложить ей какие-нибудь вопросы? Хотя в этом нет необходимости.
— Разумеется, желаю, мистер Изи. Скажите, милая, как вас зовут?
— Сара, с вашего позволения, сударыня.
— Давно ли вы замужем?
— Замужем, сударыня?
— Ну да, замужем.
— С вашего позволения, сударыня, я несчастная, сударыня, — отвечала девушка, опуская глаза.
— Как! Вы не замужем?
— Нет еще, сударыня.
— Праведный Боже! Доктор Миддльтон, как могли вы прислать сюда эту особу? — воскликнула мистрисс Изи. — Незамужняя женщина и уже имела ребенка!
— С вашего позволения, сударыня, — перебила молодая женщина, приседая, — он был очень маленький.
— Очень маленький! — воскликнула мистрисс Изи.
— Да, сударыня, очень маленький и умер вскоре после своего рождения.
— О, доктор Миддльтон! Что же это такое, доктор Миддльтон?
— Дорогая мистрисс Изи, — сказал доктор Миддльтон, вставая, — это единственная особа, подходящая для вашего ребенка, какую я мог найти, и если вы не возьмете ее, то я не ручаюсь за его жизнь. Правда, можно разыскать замужнюю женщину, но замужние женщины, обладающие нормальными чувствами, не станут бросать собственных детей; а так как мистер Изи утверждает, а вы, по-видимому, верите, что питание, получаемое вашим ребенком, может повлиять на его характер и наклонности, то, мне кажется, они рискуют гораздо сильнее пострадать от молока замужней женщины, бросившей своего ребенка ради прибыли. Несчастье, случившееся с этой молодой женщиной, не всегда свидетельствует о дурной натуре, а часто только о сильной привязанности, о крайней доверчивости и простоте.
— Вы правы, доктор, — возразил мистер Изи, — и ее голова доказывает, что это скромная женщина, с сильным религиозным чувством, добродушным нравом и другими хорошими качествами.
— Голова может доказывать что угодно, мистер Изи, но ее поведение говорит совсем другое.
— Она вполне годится для своей роли, мадам, — выразил доктор.
— И с вашего позволения, сударыня, — прибавила Сара, — он был такой маленький.
— Передать ей ребенка, сударыня? — спросила временная кормилица, слушавшая молча. — Он так беспокоится, бедняжка, и засунул себе в рот кулачок.
Доктор Миддльтон кивнул головой и спустя несколько секунд мастер Джон Изи прильнул к Саре, точно пиявка.
— Господь с ним, какой голодный! Вот, вот, постой же минуту, а то захлебнешься, бедняжка!
Мистрисс Изи встала с постели и подошла к ребенку. Первым ее чувством была зависть, что на долю другой досталось удовольствие, от которого ей пришлось отказаться; следующим — восхищение при виде блаженного личика ребенка. Спустя несколько минут младенец спал крепким сном. Мистрисс Изи была довольна; материнское чувство одержало верх над всем остальным, и Сара формально водворилась в качестве кормилицы.
