Зеленокровой, в горах, в глубине песков, повсюду и всюду, женщины рвут на себе волосы, а мужчины в отчаянии плачут. И каждый язык задает один вопрос — как поступит Доран? Что сделает брат, чтобы отомстить за нашего убитого принца? — она придвинулась к капитану. — А ты говоришь, он не желает, чтобы ему мешали!
— Он не желает, чтобы ему мешали, — повторил Арео Хотах.
Капитан знал своего принца, которого охранял. Когда-то, давно, из Норвоса пришел глупый юнец — крупный широкоплечий юноша с копной темных волос. Сегодня волосы поседели, а его тело украсили шрамы многочисленных битв… но сила в руках осталась прежней, и он по-прежнему крепко держал в них острый топор, с которым его обвенчали бородатые жрецы. — «Она не пройдет», — сказал он про себя, а вслух произнес: — Принц любуется игрой детей. Он никогда не разрешает себя отвлекать, пока он любуется их играми.
— Хотах, — сказала Обара Сэнд. — Или ты уберешься с моей дороги, или я отберу у тебя твой топор и…
— Капитан, — услышал он приказ из-за спины. — Позволь ей пройти. Я с ней побеседую. — У принца был хриплый голос.
Арео Хотах поставил топор вертикально и сделал шаг в сторону. Обара смерила его долгим взглядом и шагнула мимо, мейстер последовал за ней. Калеотт был всего пяти футов ростом и круглым как яйцо. Его лицо было таким гладким и полным, что было трудно что-либо определенное сказать о его возрасте, но он был здесь еще до того, как здесь появился капитан, служа еще матери принца. Несмотря на свои размеры и возраст, он оставался ловким и мудрым, хоть и безвольным. — «Он не ровня ни одной из Змеек», — подумал капитан.
В тени апельсиновых деревьев сидел принц в своем кресле. Пораженные подагрой ноги были укутаны пледом, а под глазами набухли тяжелые мешки… хотя Хотах был не в силах сказать, появились ли они от горя или от подагры, вызывавшей бессонницу. Внизу дети продолжали свои игры в бассейнах и фонтанах. Младшим было не более пяти лет, старшим по девять и десять. Почти половина из них была девочки. Хотах мог слышать всплески и довольный визг. — Не так давно ты была одной из этих детей в бассейне, Обара, — заметил принц, когда она опустилась на одно колено перед креслом-каталкой.
Она фыркнула. — Прошло почти двадцать лет, или около того, но это не имеет значения. И я была тут недолго. Я отродье шлюхи, или вы забыли? — Когда он не ответил, она поднялась и сложила руки на груди. — Мой отец был убит.
— Он был повержен в судебном поединке, — возразил принц Доран. — По закону, это не является убийством.
— Он был вашим братом.
— Верно.
— Что вы собираетесь предпринять в связи с его смертью?
Принц немного повернул свое кресло, чтобы лучше видеть ее лицо. Хотя ему было два-на-пятьдесят, Доран выглядел гораздо старше. Его тело было рыхлым, бесформенным под просторной одеждой, а на ноги невозможно было смотреть без слез. Подагра раздула и окрасила в красный цвет гротескные конечности. Его левое колено было размером с яблоко, а правое как дыня. Его пальцы на ногах превратились в черные, словно налитые соком, виноградины, готовые брызнуть от малейшего прикосновения. Даже вес пледа мог заставить его вздрогнуть, хотя он стойко без звука переносил боль. «Тишина мой друг», — однажды он слышал, как принц сказал это совей дочери. — «Слова словно стрелы, Арианна. Если сорвались, уже не вернешь». — Я написал Лорду Тайвину…
— Написал? Если бы вы были хотя бы наполовину такой же, как мой отец…
— Я — не твой отец.
— Я знаю. — Голос Обары стал тонким от презрения.
— Ты толкаешь меня к войне.
— Мне лучше знать. Вы даже не покидаете свое кресло. Позвольте мне отомстить за отца. У вас есть армия в Принцевом ущелье. А на Костяном перевале у Лорда Айронвуда есть другая. Дай мне одну, а Ним поручи другую. Пусть она совершает набеги на королевском тракте, а я в это время созову лордов из их замков и поведу их на Старомест.
— И как же ты собираешься удержать Старый город?
— Достаточно его разорить. Богатства Башни…
— Значит, тебе нужно золото?
— Я жажду крови.
— Лорд Тайвин обещал доставить нам голову Горы.
— А кто принесет нам голову самого Лорда Тайвина? Всем известно, что Гора его цепной пес.
Принц провел рукой в сторону бассейнов. — Обара, взгляни на детей, если тебе угодно.
— Мне не угодно. С большим удовольствием я бы всадила свое копье в кишки Лорда Тайвина. Я бы заставила его петь «Рейнов из Кастамере», пока наматываю кишки и ищу золото.
— Посмотри, — повторил принц. — Я приказываю.
Несколько детей постарше лежали вниз лицом на розовом мраморе, загорая на солнце. Другие плескались в море. Трое строили замок из песка с высоким шпилем, что должно было означать Копейную Башню Старого Дворца. С десяток или больше собралось в большом бассейне поглядеть на битву между детьми поменьше, которые сражались между собой сидя на плечах у детей постарше, стоявших по грудь в воде. Всякий раз, когда поверженная пара падала в воду, всплеск воды сопровождался громогласным взрывом смеха. Как раз только что девочка с каштановыми волосами стащила мальчика с косичкой вниз с плеч его старшего брата в воду.
— Твой отец когда-то тоже играл в эту игру, как и я до него, — произнес принц. — Между нами была разница в десять лет, поэтому я уже перерос бассейн к тому времени, когда пришел его черед играть, но я всегда любовался его играми, навещая нашу Мать. Он был таким яростным, даже для мальчишки. Быстрым, словно водяная змейка. Я часто видел как он стаскивал ребят крупнее его самого. Он напомнил мне об этом в тот день, когда он отправился в Королевскую гавань. Он поклялся мне, что сделает подобное только один раз, иначе я бы не согласился его отпустить.
— Не согласился? — рассмеялась Обара. — А как бы вы его остановили? Красный Змей Дорна ходил туда, куда хотел.
— Так и есть. Хотелось бы мне найти слова, которые могли бы тебя утешить…
— Я пришла сюда не за утешениями. — Ее голос был полон презрения. — В тот день, когда мой отец явился за мной, моя мать не желала меня отпускать. «Она же девочка», — сказала она ему. — «И я не уверена, что она твоя. У меня было тысяча мужчин». Он бросил свое копье к моим ногам и ударил мать тыльной стороной руки по лицу так, что она заплакала. «Мальчик или девочка, не важно. Мы все сражаемся в одной битве», — ответил он. — «но боги позволяют нам выбирать оружие». Он указал на лежащее копье, затем на слезы моей матери, и я выбрала копье. «Я же говорил, что она от меня», — сказал тогда отец, и забрал меня с собой. Моя мать запила на год и допилась до смерти. Люди рассказывали, что даже на смертном одре она рыдала. — Обара придвинулась к креслу принца. — Позволь мне воспользоваться моим копьем, я не прошу большего.
— Это очень важный вопрос, Обара. Я должен обдумать его и переспать с ним.
— Ты и так долго спал.
— Возможно, ты права. Я отправлю тебе ответ в Солнечное Копье.
— Если только этот ответ будет означать войну. — Обара развернулась на каблуках и выскочила вон так же быстро, как и пришла. Безусловно, направилась в конюшню за свежим жеребцом, чтобы снова мчаться куда-то сломя голову.
