— Я не собираюсь идти на турнир.
— Вы? Не пойдете на Большой турнир? — глаза Элины округлились от возмущения.
— Кузина, я желаю вам победы, потому что она доставит вам радость, но вы хорошо знаете мое отношение ко всем этим дракам на мечах, и у меня нет желания терять время на зрелище, которое мне неинтересно.
— Чем же таким интересным вы собираетесь заняться?
— Все тем же — буду обмениваться знаниями с нашими восточными гостями. Согласитесь, что ученые с другого конца континента прибывают не каждый день, и надо пользоваться возможностью, пока она есть.
— Послы тоже будут на турнире.
— Меня, собственно, интересует один из них — Шииз Рандавани. А его вряд ли заинтересует это зрелище.
— Ну, как знаете, кузен, — раздраженно повела плечом Элина.
— Я, разумеется, одержу победу и без вашего благосклонного внимания.
— Вы что, обиделись?
— С чего вдруг?
— Вот и я о том же, — кивнул принц и зашагал дальше по коридору, возвращаясь к своим мыслям.
Большой рыцарский турнир Роллендаля делился на три основные номинации: конные поединки, пешие поединки в тяжелом вооружении и пешие поединки в легком вооружении. Были еще внеконкурсные показательные выступления, были бои команда на команду, были примыкавшие к турниру состязания лучников, но главные награды выдавались именно в перечисленных трех номинациях. Соревнования в каждой из них занимали один день (так что, в принципе, один участник мог последовательно выступить во всех трех, но такое практиковалось редко) и проходили по классической турнирной схеме, когда жеребьевкой делят противников на пары, и победители в каждой паре выходят на следующий круг. В конных поединках надо было копьем выбить противника из седла; обычно это случалось уже при первом столкновении съезжавшихся на большой скорости навстречу друг другу рыцарей, и немалую роль здесь играла удача. Во второй номинации рыцари в тяжелых доспехах бились на двуручных мечах, алебардах и палицах (последние, впрочем, использовались редко, ибо считались простонародным оружием). Здесь каждый мог выбрать оружие по вкусу, так что нередко можно было наблюдать, к примеру, бой меча с алебардой. Побеждал тот, кому удавалось опрокинуть противника на землю либо прижать его к канатам, окружающим ристалище, и приставить оружие к его груди. Наиболее сильные рыцари королевства любили этот вид соревнований, однако из-за тяжести вооружения и доспехов подобные бои выглядели достаточно неуклюже и обычно продолжались недолго. Самой зрелищной была третья номинация. Ее правила предоставляли полную свободу в выборе доспехов и оружия (исключая, понятно, тяжелые), и ловкость, искусство фехтования, тактика боя значили здесь куда больше, чем грубая сила. Здесь можно было добиться чистой победы, как и во второй номинации, но если поединок слишком затягивался, судьи, считавшие удачные удары каждого соперника, присуждали победу по очкам.
Все турнирные бои проводились тупым оружием, однако почти на каждом турнире случались травмы — а иногда и смертельные случаи. Наибольшей опасности подвергались участники конных поединков, на скорости выбитые из седла и падающие в тяжелых латах с высоты на землю. В стародавние времена, когда власть чародеев только что пала, на турнирах использовалась магия; теперь же, хотя некоторые аристократы по традиции еще обучались ей, она служила им в лучшем случае для заживления травм уже после турнира.
Принц ошибся в своем прогнозе — на третий день ир-Рандавани посетил турнир. Очевидно, не полагаясь целиком на мнение других послов, он решил пополнить собственные знания об обычаях Запада — и его боевых искусствах. В тот же день, день боев в легком вооружении, на турнире должны были выступить и земляки восточного ученого — но не сами послы, а сопровождавшие их гвардейцы: в отличие от западных дворян, гордившихся своими рыцарскими навыками, восточная знать считала ниже своего достоинства махать мечом на потеху публике, да и вообще в основном полагалась на телохранителей, нося мечи больше как символ и украшение, чем как оружие. Тургунайцы участвовали лишь в показательных выступлениях: послы дипломатично рассудили, что в случае борьбы за турнирные награды как победа, так и поражение имели бы слишком большое символическое значение, что вызвало бы неловкость между хозяевами и гостями. Хотя несомненно, что каждой из сторон было интересно померяться силами с воинами другой.
Артен все-таки пришел взглянуть на выступление тургунайцев — тем паче, что его восточный коллега тоже был здесь. Турнир начался рано — в третьей номинации предстояло провести много боев, уложившись при этом до заката солнца — и принц, легший, по обыкновению, далеко заполночь, зевал и подпирал голову рукой. Неподалеку на трибуне он заметил графа Айзендорга — знаменитый герой, перевидавший на своем веку множество турниров и не раз побеждавший в каждой из номинаций, был, напротив, само внимание и заинтересованность. Даже ему в его богатой событиями биографии не доводилось видеть в деле воинов Востока.
И вот, наконец, пропели трубы, и на утоптанную площадку ристалища вышли восемь ханских гвардейцев. Ропот удивления прокатился по трибунам; кое-где послышались смешки. Зрители привыкли, что даже и в этой, легковооруженной номинации участники выступают в в металлических, в крайнем случае — кожаных доспехах, с мечами и иным внушительным оружием. Тургунайцы же вышли босиком, в коротких полотняных штанах и рубахах без рукавов, подпоясанных тонкими черными поясами. Никакого оружия у них не было, зато они несли с собой толстые доски и кирпичи.
Смех, однако, быстро поутих, когда один из тургунайцев жестко зафиксировал перед грудью доску двухдюймовой толщины, а другой легко, словно бы даже и не заметив, сломал ее надвое ребром ладони. После досок настала очередь кирпичей. Тургунайцы разбивали их голыми руками и ногами, в то время как воину Запада потребовалась бы для этого тяжелая палица. Под конец один из восточных солдат, самый свирепый на вид, разбил несколько штук о собственную бритую голову. На трибунах снова засмеялись, но на сей раз одобрительно.
Когда с кирпичами и досками было покончено, тургунайцы, разделившись на пары, провели несколько показательных поединков. Зрители едва упевали следить за молниеносными, подобно броскам кобры, ударами, прыжками и разворотами. Затем один из тургунайцев обратился к зрителям на своем отрывистом языке. Маршал выслушал переводчика и объявил:
— Наш гость приглашает любого желающего выйти и сразиться с ним. Выбор оружия и доспехов за вами.
Трибуны снова зашумели. Чужеземцы уже доказали свою ловкость и чудесные умения; после того, что они проделывали с кирпичами, даже доспех не казался надежной защитой — но что можно сделать голыми руками против меча? Турнирное оружие, конечно, было тупым — но хороший удар оставлял вмятину даже на латах, что уж говорить о человеческой плоти, защищенной лишь тонкой тканью.
Пока зрители переговаривались относительно честности подобного боя, какой-то рыцарь в блестящем на солнце панцире и шлеме, закрывавшем верхнюю половину лица, уже перебрался через ограждение и шагал по направлению к будущему противнику. По обычаю Запада, он отсалютовал тургунайцу мечом; тот в ответ поклонился, сложив руки перед грудью — и мгновенно занял боевую стойку.
Рыцарь медлил; он не привык нападать с мечом на безоружного. Тогда тургунаец с внезапным пронзительным визгом метнулся к нему, разворачаваясь в воздухе, и, прежде чем его противник успел что- то предпринять, нанес ему удар ногой в незащищенную шлемом скулу. Рыцарь отшатнулся и едва не выронил меч, но все же сумел устоять на ногах. Теперь от его нерешительности не осталось и следа: ему, дворянину, на глазах у публики получить пяткой в челюсть от какого-то чужеземного холопа! В ярости от бросился на врага. Тургунаец легко уклонился от удара и оказался за спиной у противника, выкрикивая что- то, по всей видимости, обидное. Рыцарь резко развернулся, нанося удар на звук; меч со свистом рассек воздух — но на том месте, где только что был торс тургунайца, теперь оказалась пустота.
Раз за разом представитель Запада атаковал врага, но тургунаец всякий раз оказывался быстрее свистящей стали. Тяжелый меч требовал замаха, и воин Востока безошибочно определял направление удара и уходил из-под него. Сам он больше не атаковал, давая противнику вымотаться. И действительно, рыцарь, пытавшийся все увеличивать темп в тщетных попытках достать противника, уже тяжело дышал, а вскоре и удары его стали реже и медленней. Тургунаец же улыбался, подпрыгивая на пружинящих ногах,
