впотьмах одному Богу известно. — Как в тундре, — заметил Турецкий. Вроде бы между прочим заметил, но чувствовался в его словах пафос первопроходца. — Так вот, тост.
— За процветание народов Севера! — предложил Дудинцев, пока Турецкий делал эффектную паузу.
— За чукчей! — поддержал Грязнов-старший. — Чтоб они не мерзли и не болели насморком, как некоторые путешественники. И не выключали кондиционер, когда товарищи загибаются от жары.
Дудинцев пьяно покачал пальцем:
— Не за чукчей, а за нас! Чукчи — это жители Крайнего Севера.
Все, кроме Дениса, были порядком подшофе, он присоединился позже, и к его приходу Турецкий с дядей были уже хороши, а Дудинцев — практически никаким.
Денис задержался, поскольку разговаривал с Ольгой. После того как в квартире Шапиро обнаружили свежие пальчики Молодого Человека, ее, естественно, отпустили. Только вот Денис, увы, ее ничем порадовать не смог. В той, настоящей конторе на площади Восстания был обнаружен полный отчет о наблюдении за Минчевым. Там же была и качественная аудиозапись его самоубийства.
Стало ли Ольге легче от того, что ее муж покончил с собой сам, без посторонней помощи? Во всяком случае, Денис для нее больше сделать ничего не мог.
…- Не перебивать государственного советника юстиции третьего класса! — Турецкий трахнул ладонью по подоконнику. — Тост. За коллег! Поехали.
Денис отхлебнул пива. Он догадывался, какая предстоит оргия — дядя с Турецким кого угодно низведут до положения риз, — поэтому запасся персональным напитком. А Дудинцев не знал, с кем связался, поэтому представлял собой жалкое зрелище.
Опорожнив рюмку, Турецкий театрально поклонился:
— Спасибо вам, дорогие коллеги! Спасибо, что скучное дело про какие-то несчастные потерянные трубы расцветили десятью покойниками. Как мне было без них тоскливо короткими белыми ночами! Спасибо вам за то, что вашими заботами мне в помощники назначили величайшего следователя всех времен и народов — Вениамина Аркадьевича Штура. Я его нежно люблю, хотя и не пользуюсь взаимностью.
— Смени пластинку! — взбунтовался Грязнов-старший.
— А ты не слушай, я Денису рассказываю.
— Ладно. Но если опять начнешь про то, как догадался, куда трубы делись, я тебе больше не налью!
— Тогда сам расскажи, — обиделся Турецкий.
— Легко. Значит, трубы меньшего диаметра заварили внутрь труб большего диаметра. А когда господин Христич узнал, что наш уважаемый Александр Борисович его хитрость раскусил, а не менее уважаемые товарищи раскусили Милявского… Короче, он примчался с повинной. Специально прилетел из Москвы в Ханты-Мансийск. И заявил, что аферу с трубами придумал и пролоббировал Хайкин, а его, бедолагу, втянул угрозами.
— А Хайкина убрать придумал Милявский, — не выдержал Турецкий, представляешь?! Он-де, Милявский, ему говорит: или я разбираюсь с Хайкиным и ты мне за это платишь, или с тобой, и тогда платит Хайкин, выбирай! Нет, ну ты представляешь?! И глаза такие честные-честные. А теперь ты давай хвались про Милявского.
— Завтра, — отмахнулся Денис, — на свежую голову.
— Э-э-э! — в один голос возмутились дядя с Турецким.
— Все, все, уважаю, уважаю! В сжатом виде: жил-был эксперт Милявский, имел доступ к закрытой информации, техническим средствам и возможность влиять на расследование высокотехнологических преступлений. И решил сам же их и совершать. Создал две конторы, обе помещались в здании бывшего НИИ на площади Восстания. Одна занималась электронными «жучками» и соответственно называлась. Другая никак не называлась, присматривала за «жуками», снабжала их заказами и скупала у населения компромат. Конкретно этим руководил Молодой Человек по фамилии Кулаков, фамилия вымышленная.
— Настоящая фамилия — Жмака, — вставил Дудинцев, пытаясь оторвать голову от стола, — бывший научный сотрудник Института стратегического планирования, уволен в 95-м по сокращению штатов.
— Жмака, — повторил Турецкий, морща лоб.
— Если забудешь, я тебе напомню, — пообещал Грязнов-старший. — Давай, Денис, валяй дальше.
— Дальше, насколько я понимаю, Христич не захотел делиться с Хайкиным и заказал его Милявскому. Или его представителю. Милявский соорудил адскую машинку — автомат, управляемый компьютером, который наводился на человека рядом с собакой, у Хайкина была собака редкой породы. Не то чтобы вообще редкой, но в Покровском-Глебове, как выяснилось, других русских борзых не водилось. По мнению компьютерных спецов, такой замысловатый вариант технически оправдан — компьютеру в полевых условиях проще распознать образ конкретной собаки и рядом с ней человеческий контур, чем человеческое лицо. Но собака от Хайкина оторвалась и начала приставать к Тарасенкову с компанией, поэтому робот-киллер расстрелял не того, кого надо. Христич, естественно, предъявил Милявскому претензии. И тут же подразделение «Р» накрыло «жуков», а я выяснил, как потом оказалось, ошибочно, что они имеют отношение к скупке компромата, и вышел на след Жмаки. То есть над конторой Милявского нависла угроза разоблачения. Тогда он придумал великую комбинацию: во-первых, сфабриковал улики, подтверждающие причастность «жуков» к скупке компромата, чтобы вывести из-под удара остальную часть организации. Во- вторых, уговорил арестованных дать ложные показания против погибшего экс-генерала Тарасенкова и назвать его своим шефом, после чего убрал их, организовав взрыв в СИЗО. В-третьих, подбросил мне улики против Хайкина: якобы он перекупил созданную Тарасенковым структуру и уничтожил экс-генерала с помощью его же детища — робота-киллера. В-четвертых, предложил мне от имени Жмаки взятку, потом обстрелял и вызвал на стрелку с Хайкиным. И Хайкина вызвал туда же от моего имени. Хайкину он наговорил, что я от него требую незнамо за что круглую сумму. В-пятых, во время стрелки Жмака должен был выстрелить в кого-то из нас, спровоцировав перестрелку. С расстояния в пять шагов мы бы изрешетили друг друга к чертовой матери. После чего Жмака каким-то хитрым образом самоликвидировался бы.
— Порох был отравлен, — с трудом выговорил Дудинцев, даже не пытаясь поднять голову.
— В итоге заказ Христича был бы выполнен, причем моими руками, а убийца, то есть я, сам бы погиб в перестрелке. В общем, все умерли, организация вроде бы ликвидирована, а Милявский вышел сухим из воды. Но и на этот раз все сорвалось: Жмака попал в Штура, который там прогуливался, перестрелка не состоялась, а ядовитый порох оказался более ядовитым, чем задумано. Вместо того чтобы добить раненых, уехать подальше и окочуриться в укромном месте, Жмака умер через несколько секунд после первого выстрела. Собственно, все. Надо признать, что Милявскому постоянно фатально не везло. И слава Богу, иначе мы не угощались бы сейчас коньяком.
— А кое-кто пивом симулирует!.. — выдавил Дудинцев, сполз на самый угол стола, рискуя рухнуть на пол, и беззастенчиво захрапел.
