Травин В
Наследник Абу-Саида
В.ТРАВИН
НАСЛЕДНИК АБУ-САИДА
Нарком здравоохранения Каминский ждет в приемной, - вытянувшись на пороге, доложил Поскребышев.
Сталин, не отрывая взгляда от сафьяновой папки, произнес:
- Пригласите.
В дверях появился Каминский. Сталин кивнул на стул.
- Вы, Григорий Наумович, вероятно, знаете, что глава гоминьдановского правительства Чан Кай-ши болен. Не дают покоя гланды. Но вы, конечно же, не знаете, что своим китайским врачевателям он предпочел наших. Так вот, подумайте: кого бы мы могли направить в Шанхай? - Сталин неторопливо встал из-за стола, прошелся по кабинету, остановился напротив Каминского и добавил. - Это очень важно...
Во втором часу ночи 17 декабря 1937 года в квартире заместителя наркома здравоохранения Казахской ССР, доктора медицинских наук Владимира Георгиевича Ермолаева раздался телефонный звонок:
- Извини, Владимир Георгиевич, Семашко беспокоит. Завтра в 10 утра у подъезда будет ждать машина. В 12.00 вылетаешь в Шанхай. Это приказ Сталина.
Разбуженная звонком жена Ермолаева спросила:
- Если я поеду с тобой, рожать мне придется там?
- Рожать тебе придется здесь...
Лечение Чан Кай-ши подходило к концу, как вдруг 14 июня 1938 года около шести часов вечера жена Владимира Георгиевича зашла в его кабинет и прошептала:
- Владя, я, кажется, рожаю.
К восьми часам вечера посольская машина привезла их на аэродром под Шанхаем, откуда их поднял в воздух двухмоторный 'Дуглас'.
Над головами Тянь-Шаня правый двигатель самолета отчаянно завыл, извергнув из чрева лавину огня, и заглох.
На аэродром под Алма-Атой садились с грохотом, пропахав колесами шасси высушенную землю и уткнувшись носом в заросли арчи. На служебном ЗИСе Ермолаевых доставили в родильное отделение Алма-Атинской правительственной больницы, где все уже было готово к приему.
Акушерка - старая, полная Куляш, склонившись над кроватью роженицы, закачала головой:
- Ай-ай-ай... На седьмом месяце...
Первый удар подземной стихии обрушился на город с невероятной силой, как будто кто-то пожелал стереть его с лица земли. Город задрожал и, захлебываясь селевыми потоками, чудом не превратился в подобие каменоломни.
Из-под крыши полуразрушенной больницы кровати с роженицами вынесли на улицу. На одной из них уже рожала жена замнаркома. Куляш что-то причитала по-казахски, удерживая сотрясаемую подземными толчками кровать.
В час ночи 15 июня 1938 года среди хаоса и разрухи, среди стонов и плача под звездным небом родился ребенок в 'рубашке'.
Это была ночь, когда 'Красная планета' приблизилась к Земле на 40 миллионов километров.
Это был год Великого противостояния Марса.
Детство Бориса прошло в алма-атинской квартире старого правительственного дома, который испокон века отапливали печами. Топили саксаулом, кишащим каракуртами и скорпионами. Трехлетний Боря, испытывая безудержную страсть к ядовитым тварям, цеплял их на палочку и переносил в подвал, который вскоре превратился в паучий питомник. Он их не боялся: паучье племя надолго цепенело, стоило ему лишь переступить порог.
Тогда никто не придал значения умению ребенка, подчинять себе несмышленых тварей. Как, впрочем, никто не придал значения и тому, что подаренный Павлом Алексеевичем Кадочниковым механический слоник в Бориных руках наотрез отказывался ходить. Кадочников тогда страшно смутился и начал оправдываться: 'Ну позвольте, у меня он ходит!'
В школе Борис особых талантов в себе не обнаружил, а потому профессиональную стезю выбирал ему отец. По его настоянию после десятилетки Борис поступил в медицинский. Карьера врача его не привлекала, но если что-то и могло возбудить в нем любопытство, так только человеческая психика. На первом же курсе вместе с Василием Аксеновым и Ильей Авербахом он вступил в студенческое научное общество психиатрии. Профессор Васильев, широко известный в те годы, автор книги 'Таинственные явления человеческой психики', начинал работу над новой книгой - 'Внушение на расстоянии' и для экспериментов по телепатии отобрал в СНО из двадцати претендентов троих. Среди них оказался и Ермолаев.
Опыты давались ему удивительно легко, что всякий раз поражало видавшего виды Васильева своим однообразием. Да и отец был против: 'Телепатия - лженаука. Ее не существует'.
Через год он покинул лабораторию, но психиатрию насовсем оставить не смог. Месяц спустя он уже подрабатывал медбратом в психиатрической лечебнице у профессора Буля. И там весьма успешно занимался гипнозом.
Три года, проведенных среди психически больных, оставили в его душе кровоточащую рану. Однажды, проходя мимо столовой, он увидел, как больной с равнодушным лицом, пригвоздил вилкой к столу свою ладонь. Бориса стошнило. Он вдруг отчетливо понял: страдания, крики, смерть, жизнь наизнанку - не для него. Утром он позвонил Булю: 'Я больше не могу...'.
Вечером того же дня он пришел к соседу - Георгию Александровичу Товстоногову и сказал: 'Я хочу стать актером'. Товстоногов пожал плечами: 'А как на это посмотрит отец?'
Для отца это был удар.
Летом 1957 года он уехал в Москву и с триумфом поступил во ВГИК.
- Звонил Гена Полока, - сказал Борис, положив телефонную трубку. Приглашает в гости. Обещает нечто... Поедем?
Савва Кулиш потянулся в кресле и с полным безразличием ответил.
- Как хочешь...
Вечером, в начале двенадцатого они отправились на Васильевский остров.
Это было летом 1967 года. Лето удачного творческого дебюта молодого кинорежиссера: дипломная работа Ермолаева - полнометражный фильм 'Поворот' на кинофестивале в Риге получил первую премию и теперь приехал со своим создателем в Ленинград.
По дороге на Васильевский остров Ермолаева осенило:
- Савва, - сказал он виновато, - я не спросил адреса.
Кулиш интеллигентно выругался.
- Не злись. Полока наверняка позвонит мне домой и назовет маме адрес. Надо только зайти к кому- нибудь и позвонить ей.
Они вошли в подъезд первого попавшегося дома и не поверили своим ушам; откуда-то сверху раздался приятный баритон:
- Простите, вы не Савва и Боря? Поднимайтесь, Гена у меня в гостях.
Ермолаев и Кулиш переглянулись.
В дверях их встретил Геннадий Полока. И, не дав Ермолаеву опомниться, выпалил: 'Я знал, что ты найдешь!'
Компания оказалась удивительно скучной, но уходить никто не торопился: ожидали обещанного нечто.
Во втором часу ночи хозяин квартиры - некто С., выдержав паузу, равнодушно сказал:
- Я могу взглядом подвешивать предметы.
Сонная компания оживилась: 'Как это?'
С. взял из вазы цветок, зажал его между ладонями и, судорожно вздохнув, задержал дыхание. Его лицо исказила гримаса, мышцы напряглись, и на лбу выступили капельки пота. В комнате повисла напряженная тишина. С невероятным усилием он оторвал ладони от цветка, и тот же неподвижно застыл в воздухе. Тотчас же лепестки едва заметно дрогнули и бутон раскрылся.
Под утро между его ладонями уже зависало все, что попадалось под руку. Ермолаев был потрясен.
- Простите, а вы кто? - спросил он.
