Петрусенко отошел в сторону, сел в кресло у стены, расслабился… Через минуту его тело безвольно обмякло, огонек в глазах потух, а лицо выражало полную растерянность и горе. Таким его и увидел вышедший из зала Уманцев. Петрусенко несколько секунд словно бы не видел артиста, потом встрепенулся, вскочил.
Гусар уже понял, в чем дело. «Так скоро?» — мелькнула мысль. Но тут же он вспомнил: «Ах, да, полиция сразу была там». Этот сыщик, приезжая знаменитость, бросился к нему, как к родному.
— Господин Уманцев, как хорошо, что я вас нашел! Княгиня и княжна с вами?
— Конечно!
Он сначала хотел возмутиться тем, что его отвлекли от оперы, но удержался. Это было бы переигрыванием. Человек, стоящий перед ним, явно взволнован. Он должен почувствовать тревогу.
— Что-то случилось, господин Петрусенко? На вас лица нет!
Сыщик подошел вплотную, взял его под руку и заговорил почти шепотом, сумбурно:
— Какое страшное несчастье! Мы чуть-чуть не успели! Но мерзавец убит! Ах, если бы только он!..
— О чем вы, я не пойму?
— Петр Арсеньевич, дорогой, только что убита ваша родственница… будущая… Госпожа Анисимова…
— Ксения? — Уманцев вскрикнул и тут же прижал ко рту кулак. Помолчал немного, приходя в себя. — Как же так? Что случилось?
— Мы почти выследили убийцу, того самого маньяка, дом его. Опоздали буквально на несколько минут. Когда ворвались в дом, пристрелив самого убийцу, женщина уже была мертва. Нет, он не успел над нею… ну, вы понимаете! Этому мы помешали. Но успел ударить ее ножом, прямо в сердце…
Уманцев закрыл ладонями лицо, прошептал:
— Боже мой… Но как с ним оказалась Ксения?
— Этого мы не знаем. И теперь уже не узнаем никогда: мертвы оба.
Тут Уманцев словно бы вспомнил:
— Леночка, Мария Аполлинарьевна! Как я им об этом скажу?
У Петрусенко скорбно опустились плечи.
— Да, да, тяжелая предстоит вам миссия. Вы ведь теперь самый близкий им человек, потому я и вызвал вас. И вот что, Петр Арсеньевич… Пусть еще ближайшие полчаса побудут они в неведении, а вы поедемте со мной, взглянете на жертву — для протокола опознания, как близкий человек.
— Куда?
— В дом Анисимовой.
— Вы… — Гусар хотел спросить: «Вы перевезли ее тело туда?» — но вовремя спохватился, вмиг покрывшись холодным потом. — Это случилось там, в ее доме?
— Нет, в другом месте. Мы просто отвезли ее туда.
— Понимаю…
У крыльца стояла знакомая Гусару бричка. Он вздрогнул, но сыщик этого не заметил. Указал на нее рукой:
— Поедем здесь. Сам сяду за кучера. Знаете, эта коляска осталась там, на месте преступления. На ней, видно, убийца и привез госпожу Анисимову.
У дома Ксении суетились полицейские, дверь — нараспашку. Петрусенко пропустил Уманцева вперед, следом за ними в прихожую вошли несколько полицейских. Сыщик услужливо распахнул дверь в комнату. И Уманцев, приготовившись увидеть Ксению, тотчас же и увидел ее. Она стояла, глядя прямо на него, придерживая рукой у ворота разорванное платье. Рядом с ней, чуть сзади, словно охраняя, высился мужчина с револьвером в руке.
Как ни странно, но Гусар растерялся: ничто не предвещало такого исхода. Он даже оглянулся, как будто хотел упрекнуть своего спутника: «Что же вы!..»
И сейчас же двое полицейских быстро скрутили Гусару руки, а Петрусенко презрительно усмехнулся ему в лицо:
— Я же говорил тебе, подонок, при нашей предыдущей встрече: «Praemonitus praemunitus» — Кто предупрежден, тот вооружен!
Глава 46
Домой в Харьков Викентий Павлович попал еще не сразу. На пару недель задержало его в Саратове другое интереснейшее дело, за которое он взялся неожиданно даже для себя. Но перед этим пришлось походить на приемы в собственную честь, разговаривать с газетчиками. А их понаехало в Саратов много, особенно из московских и петербургских газет. В одном из таких интервью, когда настырный и нагловатый репортер все допытывался: «Как же вы раскрыли убийцу? Методом дедукции или слежки? Или просто повезло?» — Викентий Павлович вдруг вспомнил необыкновенно отчетливо: снег, застывшие, но все равно слишком яркие лужи крови, страшное обнаженное женское тело… И след на снегу — санный полоз, неровно рыхлящий снег по краю… С этого деформированного следа, возможно, и потянулась ниточка… Усмехнувшись, Петрусенко ответил газетчику:
— Все было очень просто. Я нашел преступника по санному следу.
— Как, — очень удивился тот, — по одному санному следу?
Викентий Павлович пожал плечами:
— Почему бы и нет? Ex nihilo nihil fit.
И не стал переводить, не заботясь, понял ли его репортер. Сам-то он отлично знал, что из ничего и в самом деле ничего не получается. Все дается большим трудом. И что нелегок путь от земли к звездам. И что почести рождаются в трудах. И что древние римляне — мудрейшие люди: на все случаи жизни уже давным-давно придумали крылатые выражения…
Но его слова о санном следе пошли гулять по Саратову. И вскоре все вокруг уже говорили о том, что следователь Петрусенко раскрыл преступление «по одному санному следу»!
Ксения Анисимова почти сразу же увезла сестру и племянницу за границу. В это тяжелое для семьи время она, как ни странно, чувствовала себя счастливой. И очень не хотела уезжать. Но об этом даже не думала: Леночке было так плохо! Жизнь, казалось, оставила ее. Ксения надеялась только на время, которое лечит. И на себя — свою волю, разум, свое влияние на девушку… Кирилл Степанович провожал их, и когда Ксения, в самую последнюю минуту перед отходом поезда, сошла к нему со ступенек вагона, не удержался, обнял ее за плечи и тихо сказал:
— Буду ждать! Только возвращайся…
В Харькове Петрусенко отыскал некоего Бориса Васильевича Кортакова — воришку, жулика и перекупщика краденного по кличке Пузо. Он уже знал, что документы убийце Круминьшу попали от этого человека. А Петрусенко очень любил, чтобы в расследовании все мельчайшие точки стояли над своими «и».
Пузо обитал на Клочковской улице, где все подворотни соединялись друг с другом, имели по нескольку выходов, в тесных двориках не сразу можно было понять, где жилой дом, а где сарай; из тусклых, плотно занавешенных окошек обязательно кто-то наблюдал… Типичный воровской притон. Вечерами на Клочковскую никто не рисковал заходить, кроме ее обитателей.
Петрусенко не пожелал разговаривать с Пузо на его территории, тот же не хотел идти в полицию. День был безветренный, морозец мягкий, приятный, потому нашлось компромиссное решение — погулять в Университетском саду.
Двое респектабельных мужчин прохаживались по аллее от английского парка к ботаническому, мимо построенной в прошлом году астрономической обсерватории. Негромко разговаривали, и трудно было представить со стороны, что один — полицейский чин, а второй — уголовник.
Пузо уже знал, кем оказался его давний дружок Гусар, — газеты трубили об этом вовсю. Потому, напуганный и своей причастностью к кровавым делам, рассказывал обо всем без утайки.
Он вырос в Тульской губернии, в имении Уманцевых, где его отец служил много лет. Барыня все
