в истерзанном теле, казалось, болела каждая клеточка измученного организма. Однако с губ инквизитора сорвался лишь едва слышный стон. И несмотря на позыв проверить все ли в порядке, Торкус остался недвижим.
— Больно? — Издевательски поинтересовалась Изольда. Неестественно перегнувшаяся спина противника не оставляла сомнений — что хотя по странному стечению обстоятельств инквизитор выжил, он полностью парализован. Поймав полный боли взгляд доминиканца элементалистка удовлетворенно улыбнулась.
— Ну же, подойди ближе, ведьма, я уже не представляю для тебя опасности. — Беззвучно шептал Торкус.
Дикий предсмертный вой разорвал сгустившиеся сумерки. Полный боли, бессильной ярости и ужаса, он резко оборвался, не оставляя сомнений в том что издавший его мертв, как и в том, что он не принадлежал человеку. Зеленая дымка, изрядно поредевшая за время порядком затянувшейся битвы, рассеялась без следа.
— Берегись! — Взревел в голове элементалистки голос невидимого собеседника. А в следующий миг она едва успела уклониться от удара раскрытой ладонью, который нанес ей доминиканец, ухитрившийся приподняться, несмотря на сломанную спину. Удар твердой как дерево ладони инквизитора пришелся на плечо, а не по лицу, как рассчитывал доминиканец. Несмотря на кажущуюся слабость, сила удара была такова, что шея элементалистки сломалась бы как сухая ветка под сапогом зашедшего в лес путника. Вскрикнув от боли, Изольда повалилась на землю, в плече, куда пришелся удар, что-то болезненно хрустнуло. Скрипнув зубами от досады за промах, Торкус повалился навзничь, потеряв сознание от напряжения. Только слабо пульсирующее щупальце поддерживало жизнь в его теле, по мере возможностей латая обширные внутренние повреждения. Исчезнувший из воздуха яд был как нельзя кстати. Освободившиеся ресурсы Уфир направил на спасение жизни инквизитора. Он вовсе не обязан был этого делать, но им овладел нешуточный азарт, столь сложной задачи у него уже давно не было. И это только подогревало интерес. Злобно ругаясь, Изольда с трудом поднялась на ноги, инквизитор обладал поистине медвежьей силой. Сломанная ключица немилосердно болела. Правая рука повисла плетью, отказываясь повиноваться своей хозяйке.
— Ничего, все равно я победила. — Пробормотала элементалистка сквозь сжатые до хруста зубы. Осторожно приближаясь к упавшему лицом вниз инквизитору. Плотно сжатый воздух вился вокруг тела Изольды готовый отразить любой удар.
— Я добью тебя своими руками, мразь! — Прошипела она, извлекая из украшенных драгоценными камнями ножен узкий стилет. Короткий взмах, и направленный в основание черепа удар должен был прервать жизнь инквизитора. Жалобно звякнуло лезвие, ломаясь от удара о закрывший инквизитора булыжник. Окруживший элементалистку вихрь отбросил в сторону осколок лезвия, который наверняка воткнулся бы ей в живот.
— Оставь его, ведьма! — Разнесся над превращенной в руины улицей полный холодной ярости голос.
— А еще одна церковная шавка пожаловала. — Зло усмехнулась Изольда, заливаясь истерическим смехом. Сломанная ключица с хрустом встала на место, стремительно срастаясь.
— На что ты рассчитываешь, женщина? — Холодно осведомился Вальмонт, неторопливо ступая по усеянной каменными осколками земле.
— На что я рассчитываю?! — Издевательски расхохоталась Изольда. Послушный ее воле вихрь послушно поднял ее легкое тело воздух на несколько метров. — Я рассчитывая раздавить тебя как таракана, червь! — Взвизгнула она, одновременно вскинувруку. Столб ревущего пламени рванулся в сторону инквизитора. Путь ему заслонила каменная плита, вырванная волей инквизитора прямо из мостовой. Короткий жест изящной руки элементалистки, и раскаленная пламенем плита осыпалась на землю грудой мелкозернистого песка.
Пользуясь тем, что Изольда увлеченно обрушивала на инквизитора непрерывный поток буйствующей стихии, Гарвель аккуратно пробрался к телу Торкуса. Его демоническое зрение безошибочно определила, что тот еще жив. Перевернув доминиканца лицом вверх, Гарвель вздрогнул. За свою практику он еще ни разу не видел столь отвратительной картины. Начиная с шеи, плоть инквизитора растворилась. Ее место заняла отвратительная, пузырящаяся масса. Сквозь ее полупрозрачную структуру можно было видеть, как сотни тоненьких отростков шевелятся, проникая в жизненно важные органы. Мышцы инквизитора с тихим шипением растворялись, обращаясь все в ту же полупрозрачную гадость, давая ей пищу для дальнейшего роста. Нащупав сознание Уфира, Гарвель немедленно получил хлесткий удар по нервам, от которого едва не потерял сознание. Однако теперь он знал все, что здесь произошло. А еще теперь он знал, что нужно делать. Погрузив раскрытую ладонь в отвратительное белесое месиво, в которое Уфир превращал плоть инквизитора, Гарвель прошептал простенький аркан, установивший связь с фамильяром. Хлынувшая по этому каналу сила, пройдя через руку демонолога, бурным потоком влилась в тело инквизитора, сросшегося воедино с плотью Уфира. Эффект был почти мгновенным, полужидкая мерзость вскипела, стремительно превращаясь в мышцы, сухожилия, нервные окончания. Все, что было повреждено во время битвы с Изольдой, стремительно восстанавливалось. Тонкие длинные отростки, пронизавшие тело Инквизитора, на миг пропустили короткий электрический разряд. Судорожный вздох вырвался из глотки доминиканца. Впервые за последние несколько минут. Сердце вновь забилось ровно и мощно: ему больше не требовалась посторонняя помощь, чтобы перекачивать кровь. Еще через мгновенье к нему подключилось второе. Больше не обращая внимания на стремительно возвращающее себе прежний вид тело доминиканца, Гарвель обернулся к сражающемуся с Изольдой Вальмонту. Впрочем, сложно назвать сражением, когда один из противников тратит все силы только на то, чтобы остаться в живых. В этот самый момент, подброшенный в воздух потоком воздуха инквизитор плавно спланировал на землю, два упершихся в его ноги камня освобождено отлетели в сторону, когда до земли осталось всего несколько сантиметров.
— Я разотру тебя в пыль, убийца! — Вопила Изольда, совершенно потеряв контроль над собой. Это лицо! Она узнала его, да и как она могла его не узнать, если вот уже четыре года она видит его в своих снах. Лицо человека, что уничтожил все! Что было ей дорого. Как и в тот злополучный день, он был обряжен в простую рясу, а на рукаве его ярко оранжевым горела эмблема инквизиции. Вычурный инквизиторский медальон, украшенный самоцветами, висел на шее.
— В тот день от моей руки не погиб ни один человек. — Выкрикнул в ответ Вальмонт, прикрываясь обломком стены от целого града острых, как бритва, ледяных осколков.
— Ты лжешь, тварь! — Продолжала неистовствовать элементалистка. Секунду наблюдавший за этой сценой Гарвель поднял с земли небольшой плоский камушек, и, пользуясь тем, что на него никто не обращает внимания, не торопясь изобразил на нем сложный иероглиф. Короткое усилие и наполнившая узор сила привела заклятье в действие. Широко размахнувшись, демонолог оценил расстояние до цели, тщательно прицелился. И небрежно подбросил его высоко вверх. Подлетев на десяток метров вверх, камушек достиг верхней точки своего полета, и неторопливо начал движение вниз. За те пару мгновений, что длился его полет вниз, он разогнался до вполне приличной скорости. Едва слышный хлопок воздуха и камушек просто исчез, ухнув в землю, словно в воду. Воздушный вихрь, способный отклонить снаряд катапульты оказался бессилен. Буквально в сантиметре от головы Изольды раскрылся крохотный портал и пущенный демонологом камушек рухнул ей на голову. Тщательно рассчитавший силу удара Гарвель удовлетворенно хмыкнул, когда потерявшая сознание от удара Изольда начала неторопливо оседать в ослабевающем воздушном потоке.
— Ты не мог раньше этого сделать чернокнижник?! — Взвился Инквизитор, осторожно выбираясь из своего убежища. И надо признать, это было довольно сложной задачей. Раскаленные добела камни перемежались с источающими просто чудовищный холод. Зыбкие песчаные ямы были готовы жадно принять в себя любого неосторожно ступившего на них человека, покрытые тонкой коркой льда- были просто идеальными ловушками, совершенно незаметными со стороны. Весь квартал чуть меньше чем за час превратился в настоящий лабиринт смерти, пройти который было не по силам большинству обычных людей.
— Это только начало, смертные. — Разнесся по воздуху незнакомый голос. Настолько низкий, что от него волосы на загривке становились дыбом, а сердце сжимал когтистой лапой страх. — Вы уже проиграли, и ваше сопротивление лишь откладывает неизбежное. — Последние слова превратились в мощный рев,
