Я отвернулся, вот ведь, гад приставучий! Везде достанет.
Минутку…
Фляжка?!
Матово— черная?!
Он выпил?? Он выпил!!!
— Э-Э… господин…а Вы поесть не хотите? Может, я сбегаю, принесу чего-нибудь? — дрожащим голосом пробормотал я, поглядывая на запертую дверь. Если удастся выбраться, фиг я сюда вернусь в ближайшую пару дней!
— Не…я не голоден, мой милый мальчик, — ласково пропел наставник.
Милый?! Ох, ты… это у него не первая фляжка! И даже не вторая! Ну, все, сейчас начнется! Как-то неудачно я тут застрял, надо признать! Впрочем, теперь надо думать, как бы чего постороннего
— Хервин, ну, иди, посиди со мной! Видишь, я в печали! — капризно сказал мой маг.
Я покачал головой, сильнее вжимаясь спиной в стену рядом с кроватью. Чем бы его успокоить?? Метлой, что ли, шарахнуть по башке? Но пока я буду бормотать соответствующее заклинание, он сто раз успеет… э-э… знать не хочу, чего он там успеет!
— Кстати, а где твое новое домашнее животное? Ну, то, пушистое? — вдруг рядом послышалось вкрадчивое, и я в ужасе вытаращил глаза.
На ложе, в двух шагах от перепуганного меня, безмятежно разлегся наставник. Когда он успел переместиться?! Да так молниеносно! И вот тут я свалял дурака.
— Мурча? Э…Она гуляет, наверное, Мурча-то.
Не успел я произнести ее имя, как из пустоты мне на голову с душераздирающим хрюканьем выпрыгнул мой зверек, его хвост хлестнул меня по лицу, и, не удержавшись на ногах, я свалился прямиком на Грайзела! И пока я приходил в себя в непростой ситуации, наставник игриво шепнул мне на ухо:
— Шортики наденем?
С диким воплем я подскочил на месте и рванул прочь от кровати. Однако после обильных хмельных возлияний чернокнижник был настроен весьма воинственно, а потому, мой отчаянный бег к двери остановила огромная дубинка, материализованная им из пространства, которая ударила меня по лбу.
— У-у-у-у, — взвыл я, когда передо мной закружились в полете разноцветные птички неопределенной разновидности. — Вы чего творите, учитель?! Больно же!! Сделаете своего единственного ученика слишком умным![1] — чуть не плача, простонал я.
— Болит, да?? Где болит, мой сладкий, покажи! Я поцелую!
Взглянув на сложенные сердечком губы моего мага, я взвизгнул так, что у скорпиона, с любопытством взиравшего на наши пока еще невинные развлечения, отвалилась погремушка с хвоста, и, поднявшись на ноги, рванул в противоположную сторону. Однако около двери в голубую опочивальню я почти натолкнулся на неизвестную рожу бледно-зеленого цвета, возникшую из ниоткуда. Рожа светски улыбнулась мне, и мелькнувшие в глубине пасти огромные клыки заставили меня заорать еще громче:
— А-а-а-а-а! Упырь!
Не прекращая вопить, я кинулся обратно, и, совершенно окосев от страха, залез на Грайзела, обхватив его руками за шею. Меня трясло и колотило. Я вообще боюсь кровососов!
А спустя краткое мгновение до меня дошло, что я нахожусь в тесных объятиях своего наставника- извращенца, который мне отчего-то радостно улыбается. Да такой улыбкой можно на погосте мертвяков распугивать темной ночью!
Я сглотнул и попытался пошевелиться, но был еще крепче прижат к широкой груди.
— И чего я тебя мучаю? — тихонько поинтересовался у себя учитель, неся меня к ложу.
Только я встрепенулся, может, он в себя пришел? Но тут он ответил на собственный вопрос, и мне резко поплохело.
— А мучаю я тебя, потому что мне полагается по статусу… мы ведь черной магии обучаемся, верно? А она и так одно сплошное извращение… Могу я иметь слабости? Что ты там мычишь, Хервин? Очень неразборчиво! Миллион раз тебе говорил, тренируй речь! Впрочем, это позже, а пока… Я надену на тебя шортики! Сиреневые! Или сниму… как-то так, короче!
Последняя реплика придала мне сил, и, извернувшись всем телом, я лягнул Грайзела ногой по уху. От неожиданности он меня выпустил, и я, не долго думая, ловко приземлившись на четвереньки, забавными скачками попрыгал к двери.
— Ах, ты, маленький негодник! — взревел наставник, устремляясь за мной. Но ему не удалось меня догнать, видимо, сегодня вечером судьба решила перетасовать карты: я вылетел из опочивальни, таща одной рукой случайно попавшуюся мне на пути Мурчу за хвост, и размахивая другой рукой, с зажатыми в ней шортами.
Свобода!!!
Пробегая по коридору, я случайно заметил живописную группу, состоящую из высокого типа в длинной коричневой накидке с мрачным лицом (явно чернокнижник), пухлой девчушки с копной светлых кудряшек (явно ученица) и… тролля (явно местный монстр). Последнего девчонка, пыхтя, куда-то тащила, схватив за…гм… Демоны, да тут кругом извращенцы!!!
Неудачную профессию я выбрал, сдается мне! Ох, и неудачную!
День двадцать пятый. Когда у тебя неважное настроение, всегда найдется тот, кто его
Бал, посвященный знакомству учеников и чернокнижников (его перенесли на день позже из-за опоздавших гостей), проходил в огромном зале, весьма неоригинально украшенном светильниками в виде черепов и картинами в тяжелых позолоченных рамах.
Я с удовольствием разглядывала мерзкие рожи, изображенные на портретах, пока мое хорошее настроение виртуозно не испортил мой маг.
— Мартьяша, — обворожительно улыбаясь окружающим, сквозь зубы прошипел мне наставник, — где тролль?
— А, ну… гм… в общем…, — замялась я, отворачиваясь. Дался ему этот неудачник!
— Куда ты его девала, Мартьяша?!
— Я его… того… добила случайно.
— Ты его до… что?! — громкий голос Фьориуса сорвался на дискант. — Как можно кого- то
— Ну, понимаешь, он ожил, начал возмущаться…
— Возмущаться?! Что ты несешь, Мартемьяна?! — простонал мой маг. — Тролли не умеют разговаривать, они только мычат и хрипят!
— Так он и хрипел! — радостно ответила я. — Он
— Возьми и помри, — эхом откликнулся чернокнижник, с безнадежностью глядя на меня.
— Слушай, да он слабенький какой-то был! Не жилец, точно тебе говорю! Они тут все через одного задохлики! Даже удивительно!
— Ну, я еще понимаю, оборотень… Но тролль! Здоровая туша весом под сто пудов …, — чуть не плача, бормотал Фьориус, — и что я скажу Великому Зебендеру?? Что мы угрохали его разлюбезное чудовище?! Как я ему в глаза посмотрю??
— А чего тебе ему в глаза смотреть?? Ты ж не влюбленная дева на свидании! — раздраженно откликнулась я.
Распереживался, тоже мне! У его ученицы личная жизнь, может быть, рушится, а он волнуется о
