руку, она могла бы коснуться милого, прокаленного солнцем лица. И он смотрел ей в глаза. Это продолжалось всего лишь миг, но Ева поняла, что он узнал ее.
А потом он пропал, так же внезапно, как и появился.
Леон спал, закутавшись в одеяло. Сквозь обрывки сна до него доносились голоса перекликающихся в предрассветной тишине чунгаджи. Он открыл глаза и увидел склонившегося над ним Лойкота.
— М'бого! — Голос масаи звенел от волнения. — М'бого! Серебряная рыба летит! Чунгаджи уже видели ее. Она будет здесь раньше, чем встанет солнце.
Леон вскочил. Сон как рукой сняло.
— Заводи! — крикнул он Маниоро. — Первый левый. — Он забрался на нижнее крыло, перелез через бортик в кабину. — Давай!
Машина отозвалась сразу же, как будто не меньше его горела желанием подняться в воздух. Двигатели заработали со следующим оборотом пропеллера. Поглядывая в небо, Леон ждал, пока они прогреются. Судя по облакам, ветер дул с океана. Идеальный ветер для взлета. Как будто сами боги охоты давали ему «добро».
Лойкот и Ишмаэль тоже забрались в кабину, а когда к ним присоединился Маниоро, стало тесновато. Леон прибавил газ, и «Бабочка» покатилась вперед. Носильщики-масаи развернули аэроплан на дорожке, а когда Леон добавил тяги, налегли на крылья. Машина быстро набирала ход, но конец дорожки был близок, а она все еще не достигла нужной для отрыва скорости. Инстинкт выживания требовал остановиться, чтобы не рухнуть в пропасть, Леон переборол его и со всей силой потянул рычаги. Двигатели взвыли, и в лицо ударил ветер. Ветер подхватил «Бабочку» под крылья и слегка ее приподнял. В какой-то момент Леону показалось, что этого мало. На самом краю аэроплан как будто споткнулся, уронив крыло, он безжалостно толкнул его вперед, и машина не столько слетела, сколько свалилась с обрыва носом вниз. И все же она удержалась, вцепившись в воздух, и в следующее мгновение Леон понял, что летит. Он продолжал держать машину носом вниз, набирая скорость, потом плавно вывел из пике и выдохнул — они были на волосок от смерти.
Оправившись от страха, Леон огляделся и сразу увидел ее, громадную серебряную рыбу, сияющую в лучах утреннего солнца. Он думал, что готов к встрече с ней. Оказалось — нет. Больше всего поражали размеры. «Ассегай» был в нескольких сотнях футов под ними и уже почти прошел мимо. Опоздай они на несколько минут, и рандеву никогда бы не состоялось. Теперь «Бабочка» оказалась в идеальной для сближения позиции: над дирижаблем и немного позади него. Расстояние сокращалось, и «Ассегай» как будто раздувался, пока не заполнил собой все небо. Леон увидел, что один из передних двигателей вышел из строя — его пропеллер замер, как часовой на посту. Два задних двигателя находились в мотогондолах ниже и позади пассажирских и грузовых кабин. От волнения он чуть не позабыл отдать приказ на сброс сети.
Наступил едва ли не самый ответственный момент. Сброшенные сети могли легко намотаться на его собственный хвост или шасси, если бы не восточный муссон, развернувший тяжелые складки в направлении «Ассегая». Выполнив этот маневр, «Бабочка» медленно прошла вдоль дирижабля на одном уровне с наблюдательной гондолой и командным мостиком.
За стеклами были человеческие существа! Конечно, Леон знал, что они там есть, но эта громадина выглядела совершенно чуждой человеческому миру. Однако ж внутри воздушного монстра обитали люди, и один из них, граф Отто фон Мирбах злобно смотрел на него через стекло, и его губы шевелились, произнося проклятия, неслышные из-за гула двигателей. Потом он повернулся и подбежал к установленному в углу мостика пулемету.
Еще большее потрясение Леон испытал, когда увидел стоящую за спиной немца Еву. В какой-то миг их взгляды встретились, и он прочел изумление в фиалковых глазах. Граф уже разворачивал пулемет, и Леон резко увел «Бабочку» вниз и в сторону. Очередь трассирующих пуль прошла выше, за хвостом аэроплана.
Два задних двигателя «Ассегая» свисали из-под киля ничем не защищенные, и Леон, рассчитав угол и скорость, повел «Бабочку» пересекающимся курсом. Ближе… ближе… Едва захватив сети, пропеллеры мгновенно намотали их на себя, причем так быстро, что Леон едва не прозевал следующий маневр.
— Отпускай! — крикнул он Маниоро, который тут же рванул ручку бомбосбрасывателя.
Стопорные крюки открылись, и тяжелая сеть вылетела из люка. Секундное промедление, и она просто утащила бы «Бабочку» за собой. Свободный как птица, аэроплан взмыл вверх. Теперь Леон решил не рисковать и, немного отстав, занял позицию над дирижаблем, в мертвой зоне.
Задние двигатели дирижабля задымили. Сети намотались на ступеньки винтов и прочие движущиеся части, и моторы остановились. «Ассегай» потерял управление. Единственный работающий передний двигатель не мог противостоять боковому ветру и удержать воздушный корабль на курсе. Дирижабль постепенно дрейфовал в сторону скал Лонсоньо. Пилот выжимал из двигателя последние силы, и тот не выдержал перегрузки — из-под кожуха потянулся сизый дымок.
Оставив пулемет, граф Отто подбежал к рулевому, схватил его за плечи и отшвырнул в сторону. Бедняга ударился головой в окно и свалился на палубу с разбитым в кровь носом. Граф сам встал к штурвалу. Скалы приближались, до них оставалось не больше полумили. Избежать столкновения можно было только одним способом: до предела наполнить оболочку газом, подняться как можно выше и пролететь над вершиной. Граф открыл клапан, но трубы ответили лишь слабым шипением. Дирижабль нехотя зашевелился и лениво поднялся на несколько ярдов.
— Баллонеты пусты! — в отчаянии воскликнул он. — Мы израсходовали весь газ в пустыне, когда сражались с хамсином. Без газа нам не подняться. Столкновения не избежать. Будем прыгать! Риттер, доставайте парашюты! Их на всех хватит.
Парашюты хранились в помещении за мостиком, и Риттер стал бросать их прямо на палубу. Возникла небольшая давка. Граф, растолкав всех, схватил сразу два и бегом вернулся к Еве.
— Надевай!
— Я не знаю, как им пользоваться!
— Тогда учись — у тебя две минуты! — ответил граф, просовывая ее руки в лямки. — Когда спрыгнешь, досчитай до семи и потяни за этот шнурок. — Он затянул на груди ремни. — Приземлишься — расстегни замки и сбрось парашют.
Быстро справившись со своим, граф потащил Еву к двери, где образовалась пробка из желающих выйти.
— Отто, у меня не получится! — взмолилась она.
Граф не стал спорить и, обхватив ее за талию, поднял на руки и понес к двери. Бесцеремонно отпихнув оказавшихся на пути, он ударом ноги распахнул дверь и швырнул Еву за борт.
— Считай до семи, потом тяни шнур!
Ева падала на верхний ярус дождевого леса, и когда казалось, что удара не избежать, парашют вдруг раскрылся, а в следующее мгновение она уже болталась на стропах, как тряпичная кукла.
Ждать, чем завершится спуск, граф не стал и, шагнув в пустоту, полетел вниз.
Разворачиваясь над скалами, Леон видел падающие из гондолы дирижабля фигурки. По меньшей мере три парашюта не раскрылись, и люди камнем врезались в зеленую крону леса. Другим повезло больше, и они, подхваченные муссоном, как пушинки чертополоха, рассеивались по склону. Потом он увидел Еву и закусил губу, с тревогой следя за ее падением, а когда парашют наконец раскрылся подобно распустившемуся белому цветку, вскрикнул от радости. Через несколько секунд и она исчезла в густой массе джунглей.
Задрав нос, «Ассегай» продолжал сближаться со скалами. Он еще поднимался, но Леон с первого взгляда понял, что столкновения не избежать. Наконец хвост задел верхушки деревьев, и дирижабль развернуло. Словно выброшенная на берег медуза, великан устало завалился набок. Оболочка лопнула, и дирижабль сдулся, как проколотый воздушный шарик. Леон невольно напрягся, ожидая взрыва водорода — для этого достаточно было одной искры, — но ничего не случилось. Газ вышел, и «Ассегай» разлегся бесформенной массой на кроне леса, постепенно проседая по мере того, как ветви деревьев ломались под тяжестью громадного веса.
Еще раз развернувшись, Леон пролетел в нескольких футах над обломками. Как ни вглядывался в
