Даже сейчас, спустя все эти годы, Николь по-прежнему не могла отделаться от ледяного ужаса, испытанного ею в тот момент, когда поняла: они с Мэтью Хантом были любовниками, но она абсолютно ничего об этом не может вспомнить.
Стыд, боль, отвращение к самой себе — вот ее удел на весь срок жизни, отпущенный ей на земле.
Никогда больше она не пользовалась макияжем, проклятое платье было выброшено, в конце концов, даже ненавистная «химия» сошла с волос; но ничто не могло избавить ее от чувства вины и гадливого отвращения к самой себе.
Именно поэтому она и вела такую жизнь, стараясь держаться в тени, твердо придерживаясь рамок поведения, которые сама для себя установила, бывая лишь в обществе своих подруг, хотя и в женской компании разговор порой касался секса. Подруги отпускали довольно смелые, а иногда и просто неприличные, пусть и забавные, замечания о своих партнерах, и тогда Николь была вынуждена молчать и краснеть. Именно поэтому она встречалась с Гордоном — слава Богу, его совершенно не интересовал секс, и он даже не пытался заговорить на эту тему.
Частенько Николь просыпалась среди ночи и грустила о том множестве чувств, в которых отказывала себе, ведя подобную жизнь, о любимом, о детях… Но сразу же вспоминала Мэтью Ханта, презрение к себе и ужас от мысли о том, что у них были самые сокровенные, интимные отношения, которые только могут быть у мужчины и женщины, а у нее не сохранилось абсолютно никаких воспоминаний… Всего этого было более чем достаточно, чтобы напомнить ей: эта область жизни закрыта для нее.
Она много раз твердила себе, что совершила лишь то, что ежегодно делают тысячи глупеньких девушек; наверное, другие и смогли бы простить ее, но она не в силах была простить саму себя. Хотя ей было прекрасно известно, что такое отношение к собственному «я» ведет к самоуничтожению, грозя всяческими опасностями, и что самым разумным выходом для нее было бы обратиться за профессиональной консультацией — психолог помог бы ей забыть о прошлом, оставив его позади, — все равно Николь упрямо отказывалась даже в мыслях избавить себя от добровольного наказания.
Пока о том, что с ней случилось, знала лишь она одна, Николь чувствовала себя в полной безопасности. Но теперь… Она помнила, как насмехался над ней Джонатан, узнав, что она провела ночь с Мэтью Хантом… помнила все оскорбления, которые он бросал ей в лицо, все слова, которыми он ее обзывал… помнила, как преследовал ее, поняв, что она не позволит и ему развлечься с ней.
Тогда, восемь лет назад, Николь впервые с горечью подумала, что жизнь была бы намного спокойнее, если бы ее и дальше считали скучной, занудливой и бесполой особой. Тогда никто не посмел бы, и пытаться оказать на нее такое давление, какое старался оказать Джонатан. Но было уже слишком поздно: Джонатан успел рассказать практически всем, кто работал в их фирме, о неслыханном поведении скромницы Николь.
Она снова содрогнулась, и Хани, словно чувствуя, что ей нужна поддержка, уткнулся ей в руку холодным мокрым носом. Николь посмотрела вниз и улыбнулась собаке слабой страдальческой улыбкой.
— Ну, Хани, скажи, что же мне теперь делать? — прошептала она, опускаясь на колени и гладя шелковистые уши лабрадора. — Если он вдруг узнает меня… если поймет, что…
Николь почувствовала, как паника сжала ей сердце.
В конце концов, возможно, он просто забыл о ее существовании. Но что делать, если он все еще помнит?..
Ее била крупная дрожь. Единственный способ остаться неузнанной — это бросить работу и уехать из городка, убежать, скрыться, поступить так же, как в тот раз. Но, как все, кого преследуют, она давным- давно поняла, что пытаться спастись бегством — значит привлекать к себе внимание. Выходит, единственный выход для нее — это затаиться, постараться стать незаметной… Может быть, тогда она все- таки будет в безопасности?
Если сейчас она подаст заявление об уходе, ее друзья, родственники — все на свете начнут гадать и строить предположения… Ее родители забеспокоятся, они непременно захотят узнать, что с ней происходит.
Конечно, она могла бы предложить им замечательное объяснение под названием «несходство характеров», заявив, что не может ужиться с новым начальством… Однако в их сельскохозяйственном районе нелегко найти столь же интересную работу, а начинать по второму разу карьеру в столице ей вовсе не хотелось… Нет-нет, совсем не хотелось.
Все-таки сейчас она находится в относительной безопасности. Просто нужно стараться держать себя в руках, сохранять ясную голову, и тогда… тогда все будет в полном порядке, если только она не выдаст себя, совершив какую-нибудь глупость.
Сегодня, например, во время церемонии представления нового хозяина фирмы Мэтью Хант пару раз внимательно посмотрел на нее, когда в своей речи Алан похвалил ее за усердную работу. Однако это был жесткий, оценивающий взгляд хозяина на подчиненную. Мужчина смотрит на женщину совсем не так.
С другой стороны, ей ведь и не хочется, чтобы он смотрел на нее по-другому! В конце концов, теперешняя Николь, очень отличается от той Ники, с которой мимоходом познакомился Мэтью Хант.
Хани, лежавший у ее ног, принялся скулить, подпрыгивая и нетерпеливо трогая мягкими лапами ее джинсы. Это был намек на то, что они уже достаточно долго простояли, дожидаясь неизвестно чего. Давно уже пора опомниться и возвращаться домой.
— Ну, как, хорошо прогулялась? — бодро спросила мама, открывая ей дверь. — Отец только что пришел, так что сейчас будем ужинать. Да, кстати, звонила Кристина. Просила напомнить тебе, что ты приглашена к ней на обед на следующей неделе…
Кристина была одной из ее самых близких подруг. Майк, ее муж, только-только начал собственную адвокатскую практику. У них было двое маленьких детей, и Кристина, помимо того, что заботилась о них и вела хозяйство в доме, еще помогала Майку разбирать бумаги и вести картотеку.
Это был удачный брак, и оба они говорили, что очень счастливы. Николь всегда с удовольствием ходила к ним в гости, хотя иногда, видя, как они любят друг друга, испытывала легкую зависть.
За ужином отец поинтересовался, что она думает о своем новом начальстве.
Сердце Николь бешено заколотилось. Она опустила глаза, уставившись в тарелку, так как прекрасно понимала, что, едва только посмотрит на отца, обуревающие ее чувства тут же ее выдадут.
Вот уже и начинается: ложь, недомолвки, постоянные опасения…
— Кажется, он настоящий профессионал. И хорошо разбирается в своем деле, — настороженно проговорила она.
— Да, судя по тому, что я о нем слышал, он никогда не упускает возможности заняться выгодным делом. Теперь, когда он встал во главе вашей фирмы, она будет стремительно набирать обороты. Интересно, он сам будет управлять или же…
— Нет, он собирается нанять менеджера. Наверное, найдет кого-нибудь в одной из своих компаний. Нам еще не сообщили, кто именно это будет.
— Значит, ты будешь работать непосредственно под началом этого нового менеджера? — прервала ее мама.
Николь кивнула. Во всей этой ужасной заварушке есть, по крайней мере, хоть одно светлое пятно — Мэтью Хант будет не каждый день на фирме.
— Интересно, сколько ему лет и женат ли он?
Николь отложила вилку и нож. Теперь она чувствовала себя намного увереннее, оказавшись в уже знакомой ситуации.
— Мама… — предостерегающе начала она.
— Извини, дочка. Когда ты была еще подростком, я обещала, самой себе, не становиться, такой мамашей, которые вечно, высматривают потенциального родителя для своих будущих внуков. Но все же, когда я смотрю на Гордона… — Она передернула плечами и откровенно спросила: — Что только ты в нем нашла? Я уж не говорю о его мамочке.
— Гордон только мой друг, и ничего больше, — твердо заверила ее Николь.
