И вот теперь ей есть чем гордиться, есть за что уважать себя. Ее резюме практически безупречно, карьера уверенно идет вверх, на работе все уважают, зарплата позволяет посещать дорогие фитнес-клубы, бутики, несколько раз в год отдыхать за границей, она живет в хорошей квартире… Родительскую «двушку» она продала, добавила кое-что из собственных сбережений – и вот теперь удобная и современная жилплощадь в новостройке в полном ее распоряжении.
Конечно, у нее случались романы, но она с самого начала старалась расставить все точки над «i» – никаких обязательств, никаких бурных страстей, мы же взрослые люди! И если в груди хоть на миг шевелилось что-то отдаленно похожее на привязанность, она спешила расстаться с поклонником без всякой жалости.
Пока еще была жива мама, она иногда заводила разговор о том, что пора бы и замуж, но Марьяна либо отшучивалась: «Не нашелся еще мой принц!», либо старалась перевести разговор на другую тему. О том, чтобы завести семью, она никогда не думала. Даже непонятно – зачем свободной и успешной молодой женщине такая обуза? Работать, развиваться, расти над собой и наслаждаться жизнью гораздо приятнее, чем варить борщи, стирать пеленки и вытирать сопли детям. Хорошо хоть, не перед кем стало отчитываться и оправдываться за то, что она живет и будет жить так, как считает нужным!
Но почему сейчас слезы заливают глаза и в горле стоит тяжеленный горячий комок? Почему все, к чему она шла столько лет, сейчас кажется таким мелким и незначительным, почти смешным?
Она почти с ненавистью посмотрела на ночную гостью.
– Зачем ты пришла? – крикнула она. – Помучить меня, да?
Девушка отрицательно покачала головой. Лицо ее оставалось таким же безмятежно-спокойным.
– Нет, – ответила она, – я пришла… помочь. Предупредить.
– О чем?
Девушка ответила не сразу. Она помолчала, будто подбирая слова, и, наконец, сказала твердо и строго, как старшая:
– Твоя жизнь – это смерть. Медленная. Скоро будет… совсем поздно.
Этого Марьяна не ожидала. В первый момент она даже оторопела от такой наглости.
– Да пошла ты! – Она рассердилась не на шутку. – Пошла ты знаешь куда! У меня все хорошо! Это ты была неудачницей, а я – нет! Я всего достигла сама, понимаешь? Убирайся!
Девушка вздохнула. Она смотрела на нее с жалостью, и под этим взглядом Марьяна почувствовала себя такой одинокой и беззащитной! Неужели она – вовсе не успешная и целеустремленная женщина, а все еще та испуганная девочка, которая бродила всю ночь под дождем пятнадцать лет назад?
– Убирайся, – прошептала она, – уходи немедленно, слышишь, ты, кто бы ты ни была, уходи, ну пожалуйста, оставь меня в покое…
Лицо девушки постепенно расплывалось перед глазами. Потом стало совсем темно, и Марьяна почувствовала, что теряет сознание, просто выключается, как перегревшийся электроприбор.
Последняя мысль была – а ведь утром на работу! На кого я теперь похожа буду?
Марьяна проснулась с тяжелой головой. Сон, проклятый сон никак не хотел выпускать ее из своих цепких объятий. За окнами сияло утро, одеяло сбилось, но она была здесь, в своей постели! Она никак не могла вспомнить, как добралась до кровати вчера, но прикосновение шелковых простынь, купленных в прошлом году на зимней распродаже в Милане, немного успокаивало.
Марьяна бросила быстрый взгляд на будильник. Стрелки показывали половину седьмого. Надо собраться с мыслями, привести себя в порядок и еще как-то отделаться от ночной гостьи, которая так нежданно- негаданно свалилась ей на голову. Да, конечно, вчера она вела себя неправильно и совершила большую глупость, притащив к себе домой незнакомую девчонку. И глупость еще большую – тем, что позволила своим эмоциям выйти из-под контроля… Но не станет же она теперь возиться с ней всю жизнь! Дать немного денег – и выпроводить, пусть идет своей дорогой.
Преисполнившись решимости, Марьяна встала, накинула халатик и вышла из спальни.
В квартире было пусто и тихо. Девушки нигде не было. Больше того, и следов ее пребывания в доме нигде не видно! Ни чашки на столе, ни мокрых полотенец в ванной, ни следов на полу… Куда же она подевалась? Ушла ночью не прощаясь? Сбежала? Может быть, прихватила с собой что-то ценное?
Марьяна подошла к стенному шкафу и с некоторой опаской открыла левый верхний ящик. Красть у нее особенно нечего, все сбережения – на банковском счете, а здесь, в шкатулке, лежат ее невеликие драгоценности – в основном бижутерия, но человеку неискушенному эти вещи могут показаться и вправду дорогими – да долларов двести на всякие непредвиденные расходы. Она почти хотела сейчас, чтобы эти деньги исчезли, чтобы ночная гостья оказалась обыкновенной воровкой, а не пришелицей из забытого прошлого!
Нет, все на месте. Так что, выходит, никакой девушки и не было! Просто перебрала шампанского, вот и примерещилось… Пить надо меньше!
Эта мысль, простая и очевидная, так обрадовала ее, что Марьяна чуть не заплакала от облегчения. Мир вернулся на свое место, снова стал простым и понятным, и у нее теперь опять все хорошо. Она быстро оделась, привела себя в порядок, тщательно накрасилась перед зеркалом в ванной. Хорошо еще – не проспала на работу! Впереди новый день – и вся жизнь.
Надевая туфли, Марьяна окончательно успокоилась. Уже уходя, она окинула взглядом прихожую… И тут заметила нечто такое, чего здесь быть никак не должно. На тумбочке тускло поблескивал узкий серебряный браслет с бирюзой. Тот самый.
Марьяна взяла его в руки – осторожно, будто боялась обжечься. Очень хотелось думать, что браслет просто похож на ее собственный, тот, что она потеряла той дождливой осенней ночью. Но это был
Марьяна перевернула браслет. Да, так и есть! Гравировка «Люби и помни» виднелась на внутренней стороне вполне явственно. Она хотела было отбросить прочь эту нежданную находку, но тут произошло нечто странное – браслет как будто сам скользнул ей на запястье. Как она ни тянула, ни дергала – снять не получилось, застрял намертво. Марьяна чуть не заплакала от досады. С деловым стилем одежды это украшение никак не сочетается!
В конце концов она махнула рукой и пошла как есть – время было уже последнее.
Глава 3
Дождь шел почти всю ночь, но к утру ветер разогнал тучи и небо сияло яркой, праздничной синевой. Павел встал очень рано, долго собирался, чистил ботинки и повязывал галстук перед зеркалом. Собой он остался недоволен. Собственная физиономия казалась бледной и помятой, как после бурно проведенной ночи, а выражение лица – каким-то жалким и не внушающим доверия. К тому же от волнения побрился он неудачно, и на щеке красовался кровоточащий порез.
– Да, хорош юрист, – бормотал он, в который раз пытаясь провести пробор и соорудить некое подобие аккуратной прически; в суд придешь в таком виде – пожалуй, с обвиняемым перепутают!
Но стоило ему выйти на улицу, раздражение исчезло без следа – так хорош был пронзительно-ясный, безветренный осенний день. Павел не спеша дошел до метро, вдыхая прохладный и чистый воздух, полюбовался немного на деревья, гордо стоящие в золотой листве… Нырять в подземку, заполненную спешащими, суетящимися людьми, спрессованными, словно сельди в бочке, ему совершенно не хотелось.
«А скоро и не придется!» – подумалось вдруг. Павел совершенно четко, как на экране телевизора, увидел себя совсем другим – уверенным, состоявшимся, в безукоризненно сидящем дорогом костюме за рулем сверкающей в лучах солнца новой иномарки…
Он потряс головой, и видение исчезло, зато неизвестно откуда появилась дурацкая уверенность, что вот теперь-то у него все будет хорошо.
Народу в вагоне, против ожидания, было не так уж много. Павел даже нашел свободное местечко, чтобы сесть. С жалостью смотрел на лица других пассажиров – кто-то еще спит на ходу, кто-то уткнулся в газету, подросток в мешковатых джинсах, прикрыв глаза, качает головой в такт музыке из наушников, а вот толстая тетка в видавшем виды необъятном плаще грязно-зеленого цвета, похожем на чехол для танков, с упоением читает любовный роман… У всех – молодых и старых, дорого одетых и облаченных в затрапезного вида тряпки – на лицах застыло одинаковое выражение – печать усталости, вечной озабоченности и
