Сонет Серебряного века. Сборник стихов. В 2 томах. Том 2

воле.

Вся отдаюсь томительным мгновеньям,
Мятежно верю зову вечной Воли:
Хочу, чтоб ты горел моим гореньем!
Хочу иной тоски и новой боли!

Немеет ветра вздох. Уснуло поле.
Грустя над чьим-то скорбным заблужденьем,
Пророча муки, тихий дождь струится...

Но сладко ждать конца ночной неволи
Под плач дождя: слепительным виденьем
Наш новый день мятежно загорится!

1913

* * *

Беспечный паж, весь в бархате, как в раме,
Он издали следит турнира оживленье.
Ребенок,– он склоняется, как в храме,
И ловит набожно скользящие мгновенья.

Смятенный,– он не грезил вечерами.
Улыбки он не знал всевластного забвенья.
Он не клялся служить прекрасной Даме,
Склонясь, он не шептал обетов отреченья.

Еще не слышал он тревожные раскаты
Томительной грозы. Цветы вокруг не смяты.
Ребенок, – он глядит, как день – задорно...

Он не клялся пред статуей Мадонны...
Все ж близок миг! Он склонится покорно
У чьих-то ног коленопреклоненный!

* * *

... И Данте просветленные напевы,
И стон стыда – томительный, девичий,
Всех грез, всех дум торжественные севы
Возносятся в непобедимом кличе.

К тебе, Любовь! Сон дорассветный Евы,
Мадонны взор над хаосом обличий,
И нежный лик во мглу ушедшей девы,
Невесты неневестной – Беатриче.

Любовь! Любовь! Над бредом жизни черным
Ты высишься кумиром необорным,
Ты всем поешь священный гимн восторга.

Но свист бича? Но дикий грохот торга?
Но искаженные, разнузданные лица?
О, кто же ты: святая – иль блудница?

* * *

За детский бред, где все казалось свято,
Как может быть святым лишь детский бред,
За сон любви, слепительный когда-то,
За детское невидящее «нет»,
Которым все, как ясной сталью сжато,—

Ты дашь за все, ты дашь за все ответ!
Ты помнишь сад, где томно пахла мята,
Где полыхался призрачный рассвет?..
В твоем саду все стоптано, все смято,—
За детский бред!

Что ж плачешь ты, как над могилой брата?
Чего ж ты ждешь?.. Уже не блещет свет,
И нет цветов... О, вот она – расплата
За детский бред!

Иван Логинов

Памяти Эм. Верхарна

Стих Верхарна, как звон колокольный,
Разливался повсюду, везде
И сзывал к новой жизни привольной
Изнывающих в тяжком труде.

И поэзия музы великой
В этом мире не знала границ,
Пела гимны толпе многоликой
Средь больших городов и столиц.

Пела там, где борьба и движенье
И где к «Зорям» святое стремленье.
Все явления жизни воспеты,

Даже взмахи машинных колес,
И нашлись у трибуна ответы
На мирской социальный вопрос.

1916

Маленький фельетон

(Карманный словарик) Андреев Леонид – писатель, пишет в «Русской воле»

И для меня пора настала
Забыть «Повешенных» своих
И для магнатов капитала
Творить героев дорогих.
За тридцать шесть тысчонок в год
Талант мой много накует
Рассказов, повестей, романов,
Публицистических статей,
Что позавидует Плеханов
Патриотичности моей.

Поcв.цикла «Литературные портреты»

IV А. Амфитеатров

«О, если бы вспомнить,

как весел был, молод!»

А. Амфитеатров, «Эхо»

О, если бы вспомнить Романова Колю!
О, если бы вспомнить пасхальный кулич!
О, если бы вспомнить и «Русскую Волю»,
И «Красное Знамя», и пошленький «Бич»!

О, если бы царских увидеть холопов!
О, если бы снова в России был царь!
О, если б явился опять Протопопов!
Ему, как бывало, я спел бы тропарь!

О, если бы сгинули всюду Советы!
О, если бы милый Каледин воскрес!
Но песенки наши, как видится, спеты,
В России рабочий имеет лишь вес!

О, если бы вспомнить стальную лопату,
Как ею сгребал я построчную плату!

Анна Радлова

Ангел Песнопения Сонет

Он целовал меня в часы тревоги
И говорил мне: слушай, я пою.
Веселие душило грудь мою,
Подкашивались от волненья ноги,
И Ангел пел о море и о Боге.
Как ключевую путник пьет струю,
Его слова пила я на краю
Большой и пыльной медленной дороги,
Но ветер города горяч и груб,
Но тягостно любовное говенье,
И отвернулся Ангел Песнопенья
От соблазненных, многогрешных губ,
Меня оставил средь домов и труб
И в голубые отлетел селенья.

Лето 1918 г.

Белая ночь Сонет

Как позолота, стертая веками,
На куполе огромного собора
Бдит солнце здесь, не ослепляя взора,
Разлитое незримыми руками,
И сот ночных расплавленное пламя
Не тронет розоперстая Аврора,
Такая ночь не скроет злого вора,
Мечтателя не укачает снами,
Не ищем мы забвения печали,
Золотонощные вдыхаем весны
И вспоминаем редко о начале,
Когда над нами не дремали сосны
И море вторило бессильным клятвам
О чистоте и счастье непонятном.

Лето 1918 г.

Каждое утро

Т. М. Персии

Каждое утро мы выходим из дому вместе
И бродим по городу в поисках хлеба.
Он целует мне руки, как будто невесте,
И мы смотрим на розовое, еще не проснувшееся небо.
Этой весною земля вместо хлеба цветы уродила,
И пахнут ландыши в Петербурге, как на Корсике
магнолии.
Что ж, что уходят все наши силы,
Вечером мы цветы покупаем и вспоминаем
о пшеничном загорелом поле.
Иногда небо начинает тихо кружиться
И вдруг без удержу падает на землю,
А земля, как большая черная птица,
Из-под ног выпархивает, и я твоему голосу внемлю.
Когда кружится голова – большое утешенье
Гулять с голодным и крылатым Ангелом Песнопенья.

Май 1921 г.

Осин Мандельштам

Пешеход

Я чувствую непобедимый страх
В присутствии таинственных высот.
Я ласточкой доволен в небесах,
И колокольни я люблю полет!

И, кажется, старинный пешеход,
Над пропастью, на гнущихся мостках,
Я слушаю, как снежный ком растет
И вечность бьет на каменных часах.

Когда бы так! Но я не путник тот,
Мелькающий на выцветших листах,
И подлинно во мне печаль поет.

Действительно, лавина есть в горах!
И вся моя душа – в колоколах,
Но музыка от бездны не спасет!

1912

Казино