потасовок. Ну, юная арфистка, какой ремешок ты себе высмотрела до того, как тут заварилась каша? Я-то подумал, что ты выбирала кожу для башмаков, — он выразительно глянул на Пьемура.
— Менолли нужен вон тот, синий, с пряжкой в виде файра.
— Он, наверное, слишком дорогой, — поспешно сказала Менолли.
Кожевник нырнул под прилавок и снял с крючка нужный ремешок.
— Этот?
Менолли с тоской посмотрела на красивую вещицу. Сибел взял ремешок у кожевника, повертел в руках, растянул, желая убедиться, достаточно ли он прочен.
— Не сомневайся, подмастерье, вещь сработана на совесть, — заверил его кожевник. — В самый раз для девушки, у которой девять файров. — Сколько ты за него просишь? — осведомился Пьемур, собираясь начать торговлю.
— Он твой, Менолли. Я не возьму с тебя ни марки. Ты доставила мне огромное удовольствие, отделав того молокососа. Носи на здоровье! Пьемур так и застыл с разинутым ртом.
— Нет, я не могу, — залепетала Менолли, протягивая монету. Но кожевник крепко сжал ее ладонь с лежащей на ней монетой и перекинул ремешок ей через плечо.
— Можешь и возьмешь, ученица арфиста! И хватит об этом. Дело сделано, — и он, как принято, хлопнул ее по руке.
— Послушай, кожевник Лиганд, — вступил в разговор Сибел, облокотившись на прилавок и сделав знак подмастерью нагнуться к нему поближе. — Правда, я видел не все, но… — Сибел потер нос указательным пальцем, — пожалуй, это не тот случай, о котором…
— Понял, арфист Сибел, — согласно закивал головой кожевник. — Жаль, конечно, — почему бы и не рассказать, тем более, что я все видел собственными глазами… Наверное, девочка, твои файры слишком молоды и легко выходят из себя, да и к ярмарке не привыкли. Ладно, договорились, — лишнего болтать не буду. Не беспокойтесь, арфисты. — Он похлопал Менолли по руке, которую та все еще протягивала к нему. — Веселей, сестренка, а то лицо у тебя унылое, как дождливый Оборот. Все, что ни делается, к лучшему. А если тебе понадобятся туфельки в тон ремешку, дай знать. Для тебя сделаю бесплатно, — он покосился на недоверчиво наблюдавшего Пьемура. — Но это вовсе не значит, что я не люблю и не умею торговаться…
Пьемур громко фыркнул и хотел что-то сказать, но его опередил Сибел.
— А тебе, малыш, не мешало бы умыться, — напомнил подмастерье и покачал головой, чтобы Пьемур не вздумал зря болтать.
— Позади прилавка у меня есть бочка с водой, так что милости прошу, — предложил Лиганд. — А вот и тряпица, она почище той, что в руке у Менолли! — Он протянул девочке чистый кусок ткани и с улыбкой махнул рукой в ответ на ее благодарность.
Сибел с Менолли как раз вовремя затащили Пьемура за прилавок — к нему уже приближались очередные покупатели.
— Ха! — воскликнул Пьемур, озираясь через плечо. — Ну и хитрец же этот Лиганд: отдал тебе ремешок задаром. Да у него теперь заказов прибавится втрое — ведь ты…
— Закрой рот, — приказал Сибел, оттирая кровь с лица мальчугана. — Ну-ка, Менолли, держи его крепче.
— Эй, нельзя ли потише… — жалобы Пьемура заглушила мокрая тряпка, которой Сибел старательно прохаживался по его лицу.
— Чем меньше об этом пойдет слухов, тем лучше. То, что я сказал Лиганду, в не меньшей мере относится и к тебе, Пьемур — и здесь, и дома, в Цехе. И без твоей болтовни шума будет предостаточно.
— Ты что же, думаешь… м-м-м… я собираюсь… м-м-м… да хватит тебе, честное слово!.. навредить Менолли?
Сибел на миг остановился и внимательно оглядел сверкающие глаза мальчика и его решительно сжатый рот.
— Нет, не думаю — побоишься лишиться удовольствия кормить файров. — Как ты можешь?!
— Скажи, Сибел, что же мне с ними делать? — спросила Менолли, не в силах больше сдерживать свои опасения.
— Но ведь они только защищали тебя… — начал было Пьемур, но Сибел бросил на мальчика грозный взгляд и прикрыл ему рот рукой.
— Сегодня, очевидно, у них был повод, как утверждает Пьемур. В прошлый раз они реагировали на события в Бендене, узнав от файров Брекки о том, что случилось с Ф'нором и Кантом. То есть, повод тоже был. — Сибел оглянулся на прилавок кожевника и увидел, что кое-кто исподтишка поглядывает на них. Он сделал Менолли с Пьемуром знак отойти подальше от любопытных глаз. — Все здесь, — он обвел рукой нависающую громаду Форт холда, здание Цеха арфистов за окаймленной прилавками площадью, шумную толпу гуляющих, — для них в новинку, так же, как и для тебя. И этого вполне достаточно, чтобы вызвать смятение и страх. Они ведь очень молоды, и ты — тоже, несмотря на все свои подвиги. Вам еще предстоит научиться выдержке, — ободряюще улыбнулся юноша.
— Да, сегодня выдержка у меня подкачала, — призналась Менолли, вспоминая свою схватку с Поной. Ведь она многим рисковала, вступив в перебранку со столь родовитой девицей.
— Ты о чем? — удивился Пьемур. — Удар у тебя просто фантастический!
— удовлетворенно фыркнув, продемонстрировал он. — И ты была совершенно права, когда поставила Пону на место… только вспомни, сколько гадостей она тебе сделала… — Мальчик поспешно прикрыл ладонью рот, спохватившись, что слишком разболтался.
— Так ты снова связалась с Поной? — недоуменно хмурясь, спросил Сибел. — А мне-то казалось, что мы с Сильвиной совершенно ясно велели тебе забыть об ее проделках…
— Она обозвала меня воровкой. И науськивала Бениса, чтобы он отнял у меня деньги.
— Те самые две марки, которые мастер Робинтон дал ей на ремешок, — услужливо подсказал Пьемур.
— Ну, если Пона еще и оскорбила тебя после всего того, что она уже сделала, — задумчиво произнес Сибел, — тогда ты, конечно, была права, что вступилась за свою честь. — Он едва заметно улыбнулся, не спуская глаз с ее лица. — Это хорошо, что ты умеешь постоять за себя. Но вот твои файры…
— Я их не звала, правда, Сибел! Но когда Бенис сбил Пьемура с ног и стал пинать, я ужасно испугалась — он лежал в пыли…
— Это самое умное, когда доходит до пинков, — невозмутимо заметил Пьемур.
— И все же не дело, чтобы ученики дрались между собой или с холдерами… тем более родовитыми…
— Ты же знаешь, Сибел, что Бенис — первый задира во всем холде, от него уже многим доставалось!
— Хватит, малявка! — неожиданно резко перебил его Сибел. Когда он, обычно такой сдержанный и невозмутимый, говорил столь повелительным тоном, не послушаться осмелился бы только отъявленный упрямец. — Но когда я говорил о выдержке, Менолли, я имел в виду нечто иное — умение целиком посвятить себя делу, например, работе над песней, которую ты вчера сочинила…
— Так ты сочинила новую песню? — просиял Пьемур. — Что же ты мне раньше не сказала? Когда мы ее услышим?
— Когда? — услышала Менолли свой неуверенный, дрожащий голос.
— Что с тобой, Менолли? — озабоченно спросил ее Сибел и, взяв за плечо, легонько встряхнул. Но она только молча смотрела на него — Просто… все так непохоже… — она замялась, не в силах выразить охватившее ее душу смятение. — Все совсем не так, как я себе представляла… Знаешь… знаешь, что случалось, когда мне… удавалось сочинить песню? — Она хотела бы остановить хлынувший поток слов, но не могла. Рожица Пьемура сочувственно кривилась, Сибел молча смотрел на нее, на лице его было написано искреннее участие. — Отец порол меня за «бренчание», за «пустяки» — так он это называл. А когда я, потроша рыбу, поранила руку… — девочка подняла ладонь, сосредоточенно разглядывая багровый шрам, — они нарочно сделали так, чтобы она плохо зажила — не хотели, чтобы я играла… Они даже запретили мне петь вместе со всеми — боялись, как бы арфист Эльгион не прознал, кто занимался с ребятишками после смерти Петирона. Они стыдились меня! Боялись, что я их опозорю! Вот почему я убежала оттуда. Я бы
